Олег Мареев
|
|
Самое маленькое кафе Питера выглядывает своей дверцей из фасада чудовищно облупившегося здания. |
…Несколько раз за эту поездку ездил на такси, и каждый раз в салоне играло «Русское радио». Такой яростный, безапелляционный русский рок. Мы в наших московских пробках редко ездим быстро, а здесь все несутся так, что ветер из открытых настежь окон треплет волосы, и из динамика очередного питерского таксиста доносится хриплый хор: «Все ребята, харэ, отработали лавэ!» (цитата, специально записал, ибо придумать такое невозможно).
|
|
Этот город возведен, чтобы быть столицей. Фото автора |
Не раз слышал от коренных представителей, что они – ленинградцы. И в этом какая-то непреклонная гордость. Как спартанцы. И веришь, что они выстоят в любой ситуации. Словно в крови ленинградцев – микрогранит набережных и микросталь разводных мостов.
Во время прогулки по Литейному проспекту мне попалось крошечное (это не метафора) кафе. Реально – два квадратных метра. «Питерские пышки и кофе на Литейном». Это место теперь – символ моего восприятия Питера. Сейчас объясню, что я имею в виду. На проспекте (не в подворотне) люди открывают микроскопическое заведение (настолько, что я бы использовал это в рекламном слогане: «Самое маленькое кафе города!»). И выглядывает оно своей дверцей из фасада чудовищно облупившегося здания, штукатурка свисает просто пластами. Отважные люди арендуют два квадратных метра, чтобы потчевать своих гостей кофе с пышками (если кто не знает местный сленг – так здесь называют пончики)! Пышка – 27 рублей. Не 30, не 25. Ну трогательно же? 27 рублей! Меня всегда подкупали люди, ответственно относящиеся ко времени и чувствующие разницу между 5 и 7 минутами. Когда человек говорит: я буду через 7 минут – я уже проникаюсь к нему уважением. Потому что из этих микроскопических разниц, крошечных, как это питерское кафе, состоит наша жизнь.
|
| Фото автора |
Утром по улице мимо меня прошел человек в домашнем халате на голое тело. Не эксгибиционист, видимо, просто спустился за кофе. И это был не вызов по отношению к обществу. Просто ему так комфортно, и он искренне не видит ничего зазорного в том, чтобы выйти в шлепках и халате на улицу. А может быть, душа так отчаянно просила пышек, что не было секунды, чтобы натянуть брюки? И этот дядька в халате – тоже один из символов свободы, разлитой на улицах и площадях города. Мне кажется, если придумать любую, самую бредовую небылицу – она с большой долей вероятности уже произошла в Питере.
|
| Фото автора |
Везде продается шаверма, которую в Москве называют шаурма. Интересно, если открыть в Питере заведение с названием «Шаурма» – якобинца сожгут на костре на Дворцовой площади?
Мне кажется, собираясь в Питер, нужно быть готовым именно к такому городу. И не морщить нос в ожидании кринолинов и лорнетов. Скажу крамольную мысль: мне кажется, первый раз за все мои бесконечные поездки сюда город вызвал у меня положительные эмоции. Нет, не потому, что я впервые не ждал лорнетов и не лорнировал сам. Я просто вдруг уловил вот эту чайковость города. Эту свободу, внесенную в его ДНК сумасбродом и самодуром, воткнувшим лопату в этих гиблых болотах и повелевшим начать грозить шведу именно из этой географической околицы.
|
| Фото автора |
Константин Ремчуков