Мода, танцы и регтайм

Классический балет всегда найдет своих почитателей. Фото предоставлено пресс-службой спектакля «Русский регтайм»

В выходные было решено пойти в музей, сестра позвонила и сказала, что такого я еще не видела. «Мы погрузимся в атмосферу роскоши и яркой экзотики, – мягко промурлыкала сестра. – Ты же любишь «Гэтсби»? Музей новый, частный, толпы не ходят. Да, и Максу понравится». Последний довод, хоть и бездоказательный, был определяющим – сына надо было образовывать, пусть любуется красотой, пока есть время. «Идем!» – рявкнула в трубку я и быстро попрощалась. Ехали мы с другого конца Москвы, дорога мне показалась утомительной, мы, как всегда, тащили какие-то мешки с едой и водой, потому что был режим экономии... И после этого оказаться в действительно богатой обстановке было чудом.

О, это золотое панно с изображением музыкальных инструментов, сразу бросающееся в глаза, о, раритетный стул для снукера, о, статуэтки-танцовщицы, за которыми хотелось повторить изящные движения... В Музее ар-деко действительно было на что посмотреть. На видном месте красовалась скульптура танца страсти – «Танго» Дмитрия Чипаруса, который запечатлил звезд американского немого кино 1920-х годов – Рудольфа Валентино и его вторую жену Наташу Рамбову. Кстати, благодаря Рудольфу танго вошло в парижскую моду. «Сними», – скомандовала сестра. «С ними?» – не поняла я, увлекшись подписью. Сын тоже хотел, чтобы его с кем-то чем-то сфотографировали. Ты идешь за искусством, а по итогу поход превращается в мини-фотосессию. Но даже это не помешало мне насладиться экспонатами в стиле модерн и ар-деко, по сути, теми эпохами XX века, когда категории красоты формы являлись главными в искусстве. Экспозиция музея напомнила мне эскизы костюмов Льва Бакста с его невероятно изогнутыми линиями тела, летящими одеждами, складками юбок.

Спустя пару лет я пыталась повторить в собственных скетчах танцовщиц Льва Бакста, бродя по залам Пушкинского музея в одиночестве, чтобы не отвлекаться ни на кого и просто впитывать время, слышать его музыку и ритм. Как считал Бакст, художник подобен дирижеру, «который может взмахом своей палочки… безошибочно извлечь тысячу звуков». В начале XX века Сергей Дягилев ездил с балетной труппой «Русские сезоны» с гастролями по Европе. Тогда мода на русскую культуру с ее яркими красками, отточенными, утонченными движениями, самобытными образами просто захлестнула Европу, перевернула сознание иностранцев. Говорят, что после премьеры балета «Шахерезада» парижанки стали одеваться a la Bakst – в легкие шаровары и цветистые тюрбаны. Пожалуй, выставка, посвященная юбилею Бакста, была одной из тех ошеломляющих выставок, которые становятся настоящим культурным событием, оставляющим такой отпечаток в памяти, что хочется о нем рассказывать по прошествии лет. Похожей по масштабу, опять-таки в Пушкинском музее, стала выставка «Диор: под знаком искусства». Помню, многие удивлялись, возмущались и даже угрожали одновременно: «Где изобразительные искусства, а где Диор? Запихните еще Славу Зайцева! Зачем смешивать моду с классикой? Больше никогда не приду туда с ребенком». Конечно, приходили и приводили детей, поплевывая в сторону, опуская глаза, вели в залы смотреть на египетские мумии в саркофагах, на изумительный гребень в виде египетской красотки или на фламандцев – кому что больше по душе. Я видела в этом ханжество и узость взглядов, ведь когда-то и актерство было не в почете, и артистов хоронили за кладбищем, но это совсем другая история. Мода и Диор для меня неотделимы от культурной жизни – одежда, возведенная в ранг искусства. Моя сестра в то время очень интенсивно училась рисовать, и для нее это был шанс прикоснуться к прекрасному и получить максимум вдохновения для новых работ.

Смерть – естественное явление жизни. Фото предоставлено пресс-службой спектакля «Русский регтайм»

Когда недавно меня позвали в Театр эстрады на «Русский регтайм», в моей памяти всплыл одноименный фильм Сергея Урсуляка, основанный на реальных событиях. Однако, прочтя описание спектакля, я поняла, что речь совсем не о том, а о любимом мной мире 20–30-х годов. Если вкратце, о регтайме можно сказать, что это своего рода «проба» джаза, «пред-джазовый» жанр фортепианной американской музыки с синкопированным ритмом. Так при чем здесь определение «русский»? Пришлось разбираться на месте. В итоге я вспомнила наше посещение Музея ар-деко и пришла к выводу, что утверждение о том, что русское искусство сыграло значительную роль в формировании западной культуры первой половины XX века, небезосновательно. На сцене творилось волшебство.

«Красивое показывают. Какие костюмы, движения, музыка!» – восторженно шептала сидевшая рядом подруга. Жанр режиссер Егор Дружинин определил необычно – балет-дефиле. В очередной раз я убедилась, что в театре возможно все. Спектакль представлял собой танцевальный триптих, в котором рассказывалось о моде и жизни столичного бомонда в 20–30-е годы ХХ века. Артисты были одеты в костюмы, сшитые известным российским модельером Аленой Ахмадуллиной. Кстати, это стало первой работой Ахмадуллиной для театра после коллекции для легендарного шоу Cirque du Soleil. Со сцены звучала музыка великолепных Марвина Хэмлиша, Гарри Конника, Рэндалла Ньюмана, Уинтона Марсалиса, Джошуа Рифкина, Бенни Гудмена. Создатели спектакля отмечали, что новый спектакль – фантазия о моде и том, как она могла бы развиваться, если бы не было войн и революции. «Захотелось пересмотреть фильмы «Грязные танцы» или «Уличные танцы», – сказала подруга после романтичного номера горничной и студента. Во время непродолжительного действа в полтора часа возникали разные ассоциации – от классического балета про Жизель до роскошной истории о Гэтсби. Каждый номер был настолько не похож на следующий, что не хватало даже времени оторвать глаза от происходящего на сцене. Идеальный, трепетный, трогательный, добрый мир «Русского регтайма» манил и обещал невероятное счастье, и даже история прекрасной вдовы, которая танцует с умершим мужем, не омрачила мысли, скорее наоборот, дала ощущение, что все является естественным, как смерть любимого человека, так и жизнь после такой утраты.

«Синтез чувств, танца и моды, – определила подруга увиденное. – Я бы примерила пару платьев и повесила в гардеробной». – «Да, куда в них выйдешь?» – спросила я, улыбаясь. «Помнишь, фильм про старушку миссис Харрис, копившую деньги на платье Диор? Это как мечта, понимаешь? И мне все-таки не столько лет. На костюмированную вечеринку я б могла так пойти». Вполне могла бы, подумала я и качнула головой. Мои мысли уносились в фантазийные 20–30-е, где яркие платья, галантные джентльмены, зажигательный регтайм, танцы до утра и где возможно все.