Алексей Соколов
Йоханнесбург иногда лучше показывать без деталей. Фото Reuters
В 1991 году меня пригласили на работу в золотодобывающую компанию Gold Fields of South Africa (одну из крупнейших не только в ЮАР, но и в мире). В «НГ» от 09.02.24 я рассказал о некоторых любопытных эпизодах южноафриканской саги нашей семьи (см. «Путешествие в исчезающий на глазах рай. Зазеркалье южноафриканского чуда как подарок на все времена»). Сегодня – время продолжить рассказ.
Вот что произошло в конце первого года пребывания в ЮАР на одном из многочисленных приемов, устроенных в нашу с женой Надей честь. На этот раз мы были в доме моего коллеги и начальника Ричарда и его жены Миранды.
…Мы въехали в красивые ворота, пересекли большой сад, оставили машину на гостевой парковке и вошли в дом через открытую слугой-африканцем парадную дверь. Принимающая пара тут же нас встретила – будто ждала. Мы расцеловались, пообнимались и вошли в зал. Именно зал – такого необозримого размера было это помещение. Последовали громкие приветствия уже пришедших и немедленные «штрафные» – все как у нас.
Мы расселись и оказались частью кружка внешне сосредоточенно внимающих рассказу невероятно благообразной, мирно-респектабельной пожилой дамы. Позже взгляд моей Нади, профессиональной телевизионщицы, определил одежду и драгоценности дамы как без сомнения «миллионерские».
Напомню читателям, что происходило все это в ЮАР времен сегрегации.
Внимать рассказу пожилой дамы мы начали со следующего: «Я не закрываю двустворчатую дверь спальни. Когда я лежу на своей кровати королевского размера, в раскрытую дверь хорошо видна почти вся моя гостиная. Там в углу под яркой лампой – столик на колесиках, а на столике всегда лежит большой пухлый бумажник. Все рассчитано безошибочно! Они – благообразная дама имела в виду африканцев – влезают в дом через взломанное окно либо заднюю дверь и сразу, как загипнотизированные, крадутся через всю комнату к пухлому бумажнику... И вот я наконец дождалась случая… Пока он пробирался к цели, мне вполне хватило времени, чтобы достать из-под подушки любимый кольт 45-го калибра, прицелиться и выпустить в гостя всю обойму. Он дергался при каждом выстреле, и я была уверена, что с ним покончено. Я вызвала полицию, перезарядила кольт и только потом с некоторой опаской подошла к лежащему. Он был весь в крови, особенно голова, но еще дышал!
Приехали трое полицейских, очень приветливых, с главным – Эндрю, с которым я была знакома по прошлому вызову к соседям, после того как их обворовали. По процедуре именно полицейские должны вызывать скорую помощь, но Эндрю решил сначала оформить бумаги и уж потом быстренько вызвать. Начались вопросы – имя, фамилия, год рождения, точный адрес, имена-фамилии моих родителей, девичья фамилия моей матери, мое самочувствие в момент налета, точные названия моих хронических болезней и болезней моих родителей…
Когда заканчивалось заполнение третьего бланка, налетчик захрипел и умер. Это было совершенно понятно! После этого немедленно все три заполненных бланка были порваны на мелкие кусочки и спрятаны в карман Эндрю. Тело забрали, а меня уверили в том, что теперь беспокоиться абсолютно не о чем. Мне было рекомендовано все забыть как нелепую историю».
Этот эпохальный рассказ вспомнился мне во время командировки в удаленный центр компании.
Для сотрудников там имелась столовая. В ней работала симпатичная буфетчица-африканка, мать-одиночка с двумя маленькими сыновьями.
|
| Зулусы все еще танцуют. Фото Reuters |
Марк взялся говорить по телефону с полицией и медиками. Его разговоры с этими замечательными службами поразили меня до запредельных глубин души, имея в виду истекающую кровью несчастную в соседней комнате.
Разговор с полицией весьма походил на рассказ пожилой дамы с кольтом. Только список ленивых вопросов и не менее ленивых ответов удлинился за счет паспортных данных, регистрационных номеров и цветов автомобилей сбежавшего бойфренда и почему-то Марка. В итоге истекающую кровью девушку забрали в больницу только через полтора часа после разговоров. Понятное дело, утром она скончалась от потери крови.
Все в этой истории поразительно. Но больше всего – обоюдно ленивое общение между Марком и службами, в потоке которого не было места для отчаянного крика о судьбе умирающей.
Мои будущие многочисленные британские коллеги, вполне возможно незаслуженно, пострадали, безвозвратно упав в моем мнении из-за бездушности Марка.
Существовавшее отношение белого бурского меньшинства к братьям и сестрам из черного большинства, безусловно, имеет серьезное историческое основание. Два Великих Трека (похода) белых переселенцев внутрь Южной Африки помечены реками крови.
Самый сценически яркий эпизод связан с мирным приглашением белых на пир зулусским вождем. Гости сидели за длинным столом и наслаждались угощением и массовыми племенными танцами перед гостями. Но был секрет: плясать зулусам пришлось на разложенных на земле острейших колючках, присыпанных желтым мелким песком до полной их невидимости.
Танец на колючках с каждой секундой приближал состояние запредельной ненависти у толпы танцоров. И вот неочевидный кукловод, стоявший за спинами белых гостей, дал зулусам команду атаковать в момент, когда ненависти танцующих расти было уже некуда. Они накинулись на расслабленных белых и мгновенно всех умертвили. Не упоительное ли основание для будущих безоблачных отношений?
Многочисленные картины, рисунки, литографии, барельефы и т.д. запечатлели сцены описанного выше избиения делегации, возглавляемой бурским лидером Питером Морицем Ретифом (8 февраля 1838-го), и последовавшую за этим победу над зулусами у Кровавой реки (16 декабря 1838-го).
Великий монумент, посвященный Великому Треку, – башня, возведенная в честь исторических походов, вмещает и замечательный музей. Среди прочего – маленькая комната, раскрывающая тайну женской бурской души. Это комнатка 12-летней девочки, живущей за стеной одного из фортов в постоянной опасности смертоносного нападения многочисленных враждебных племен. Обстановка девичьей простая: узкая кровать, столик, полка с Библией, крючки для нескольких платьев. И самое главное, то, что раскрывает суть исторических обстоятельств – на полке над платьями лежат пять гладкоствольных мушкетов, готовых к стрельбе.
Надо ли дальше углубляться в психологию отношения буров к черным племенам – будущей рабской силе богатого белого государства?
Помимо леденящих душу иллюстраций южноафриканского прошлого у меня имеется и в некотором смысле смешная история, характеризующая вездесущую веселость совокупно белого населения ЮАР. Она связана с православным храмом Йоханнесбурга, который мы регулярно посещали по воскресеньям.
В одно из воскресений ко мне подошел жизнерадостный толстяк Питер, ведущий местной телепрограммы, посвященной ресторанам города. Питер вручил мне листок с текстом, попросил внимательно прочесть его и высказать свое мнение.
Начинался текст с христианской любви, сердечной привязанности и заботы о прихожанах. А заканчивался так: «Мы, нижеподписавшиеся прихожане храма Покрова Пресвятой Богородицы Йоханнесбурга, призываем всех наших прихожан принять участие в деятельности Русского водочного клуба! Собрания клуба планируются каждое воскресенье после окончания литургии. На ответственных за текущее заседание лежит обязанность предоставления членам клуба 3 (трех) литров замороженной водки согласованной марки. Остальные члены клуба отвечают за закуски».
Документ привел почти всех ознакомленных с ним в состояние веселого возбуждения. Наш Отец Хрисостом, на удивление, был тоже всем этим чрезвычайно возбужден.
Окончания службы теперь ожидали с нетерпением. Литровые бутылки замораживали в прозрачных пластиковых ведерках. Лед был густо прослоен розовыми лепестками. Водка превратилась в полужидкую субстанцию, которая не лилась, а вываливалась в граненые стаканчики. Как выяснилось позже, подобное мероприятие было возможно только в Южной Африке и категорически невозможно нигде больше.
