Чем шокирует любимое кино детства

По мнению некоторых, в знаменитой киноленте присутствует мощная дегуманизация гвардейцев только на том основании, что они не за короля, а за кардинала. Кадр из фильма «Д’Артаньян и три мушкетера». 1979

Мальчик после школы три раза предлагает девочке донести ее портфель. Она раздраженно отказывается. Тогда он подбегает к ней сзади и срывает с нее рюкзак, да так, что на ней остаются лишь лямки. Она резко выдергивает из его рук свой изуродованный ранец, заодно вырывая у него с мясом пуговицу с пиджака школьной формы. Он остервенело срывает с ее головы огромный белый бант. На этом побоище прекращается, девочка идет домой со своим рюкзаком без лямок. Вслед за ней бредет мальчик, побивая палкой растения. Она подходит к подъезду, он спрашивает:

– Иванова, я завтра за тобой зайду?

– Ладно, заходи, – отвечает она по-доброму. И добавляет с улыбкой: – Только не опаздывай!

– Не опоздаю, – отвечает он довольно. После чего радостно бежит домой, вопя на весь двор: – Не опоздаю!

И все это под красивую, романтическую музыку.

Таков эпизод «Влюбленные» из «Ералаша», снятого еще в 1985 году. Смотрится, конечно, живенько, но по нынешним временам, честно говоря, шокирует. «Ералаш» всегда позиционировал себя не только как юмористический, но еще и воспитательный киножурнал. В очень многих его сериях, особенно советского периода, четко прослеживается мораль: не рой яму другому – сам в нее и попадешь; будешь плохо себя вести – обязательно за это поплатишься и т.п. И вдруг этот нравственный камертон, воспитавший целые поколения, выдает серию с моралью: навязывайтесь женщинам как можно жестче, в том числе и физически, плюйте на любые их попытки сопротивления, и будет вам счастье и любовь. У современного зрителя просто отвисает челюсть.

Это не камень в огород «Ералаша», на котором я и сам вырос и многие серии которого искренне люблю. Это разговор о том, как изменились социальные нормы за последние десятилетия. Или, скажем, в нашем веке по сравнению с прошлым.

Роман «Десять негритят» (в дословном переводе – «Десять маленьких ниггеров») теперь издают в англоязычном мире под нейтральным названием «И никого не стало». Обложки романа Агаты Кристи «Десять негритят» («И никого не стало»)

Смотрится опять же живенько, но челюсть все так же отвисает. Телесное наказание преподносится как что-то нормальное и естественное, если ребенок провинился. А съесть здоровым малиновое варенье, заготовленное на случай болезни, – это ужас-ужас, нельзя-нельзя. Сейчас круглый год в любых количествах хоть малиновое, хоть инжирное, хоть из фейхоа. В наше время столь пафосное возведение варенья в культ не только героями «Ералаша», но и его авторами выглядит очень и очень странно. А нормализация избиения детей за поглощение варенья без болезни просто чудовищна.

Гулять так гулять. Замахнемся до кучи на любимый всем советским народом фильм «Три мушкетера». Смотрится интересно, много ярких моментов, хитовых песен и т.д. Культовым он стал не зря. Но каждый раз, как пересматривал его взрослым, я ловил себя на том, что меня шокирует легкость, с которой положительные герои с забавными остроумными шутками чикают направо и налево гвардейцев кардинала, как будто те – тряпичные куклы или игрушечные солдатики, а не живые люди, у которых есть братья, сестры, дети, родители. Судя по развеселой и разудалой музыке, которой сопровождается это действо, разделяют и одобряют эту легкость и создатели фильма, ненавязчиво внушая ее массовому зрителю. И это не только мое мнение. Мой друг, с которым я обсуждал недавно этот фильм, независимо от меня пришел к тому же выводу: в фильме присутствует мощная дегуманизация гвардейцев только на том основании, что они не за короля, а за кардинала. Вишенкой на торте проходит в фильме и культ дворянства вместе с пренебрежением к галантерейщику Бонасье – в сущности, нормальному парижанину, представителю буржуазии – класса, который в итоге и привел западный мир к процветанию.

Что еще может шокировать современного зрителя в художественных и документальных фильмах ХХ века? Например, повсеместное, массовое курение в помещении, в том числе на шахматных турнирах, в том числе во время матчей за звание чемпиона мира. В наше время многие слышали, что почти половина всех смертей от рака и почти все смерти от рака легких вызваны именно курением. А ведь в прошлом веке это было необсуждаемой нормой жизни.

С другой стороны, в наше время слово «ниггер» даже в русских словарях имеет пометку «бранное, уничижительное». Можно представить себе, как такое слово воспринимается сейчас на политкорректном Западе. Вопрос с переименованием повести неоднозначный, но понять это решение в принципе можно. Да, вероятно, такой была речевая норма первой половины ХХ века, когда еще существовала Британская империя, самая большая в истории человечества, и была жива колониальная система. Но по нынешним временам звучит и впрямь диковато. Забавно при этом, что в Африке до сих пор существует государство Нигер, одно из самых отсталых в мире, и переименовываться почему-то не спешит!..

Бывает, впрочем, что традиционные нормы объявляют устаревшими неоправданно. Призывы к сносу памятников отцам-основателям Америки, успешно боровшимся за демократию и отмену рабства на том основании, что на каком-то этапе жизни у них тоже были рабы, поскольку тогда так было принято, звучат странно. Вряд ли их следует осуждать за то, что они родились при этой норме. Напротив, их следует похвалить за то, что они эту норму отменили.

Любопытен и такой факт. Конкурс на места в американских университетах, где изучают франкоязычную литературу, заметно упал, когда литературу Франции заменили во многом на малоизвестную литературу стран Черной Африки. Мол, кто сказал, что хорошо писали по-французски только сами французы? Это колониализм! Порыв, может, и понятен, но факт остается фактом: конкурс заметно упал. Как сказали бы либертарианцы, «рыночек порешал».

Жизнь идет вперед, переоценивая ценности на каждом шагу. Иногда это прогрессивные изменения, иногда – перехлесты и крайности, которые могут возмущать и шокировать, побуждая иных еще крепче вцепляться в прошлое. Но рано или поздно время само отсеивает лишнее.