Вера Цветкова
«Нежный потрошитель» Урмас Отть был самым знаменитым эстонцем в СССР.
Кадр из передачи «Телевизионное знакомство». 1998
В сентябре справляли 90-летний юбилей Татьяны Дорониной, и «Культура» показала архивную программу «Телевизионное знакомство». Роскошный ресторан «Прага», перед собеседниками – по три хрустальных разновеликих бокала; вопрос – ответ. Спрашивал Урмас Отть, то и дело обращаясь к своей визави «мадам», и это звучало органично. Как и все прочее. «Вы лояльны к правительству?» – «Нет». – «Вы говорите это в камеру?» – «Я могу быть лояльна только к правительству, которое выделяет большие суммы на культуру, – и это я говорю в камеру». – «Как состоялся ваш, я подчеркиваю, творческий роман с Товстоноговым?» – «Спасибо, что вы подчеркнули. Давайте выпьем, ваше здоровье!»
Увы, с его здоровьем не задалось. В октябре – 15 лет, как его нет на свете.
Правильно не Отт, а Отть – именно так, мягко, произносится по-эстонски фамилия амбициозного парнишки из местечка Отепя, ставшего в перестройку лучшим интервьюером страны и кумиром миллионов. Тогдашние СМИ, помнится, метко прозвали его «нежным потрошителем». Конец 80-х – начало 90-х – золотое время нашего телевидения: «Взгляд», Владимир Молчанов с его «До и после полуночи», Урмас Отть с его «Телевизионным знакомством», передачи Авторского телевидения (АТВ) и ленинградской студии. Только успевай выбирать кумиров (я для себя выбрала взглядовцев).
…Мы познакомились, что называется, нежданно-негаданно, в самом расцвете его карьеры. Моя таллинская газета послала меня в командировку в Питер взять интервью у такого вот телекумира (бери больше – в тот год, по опросу, он оказался самым популярным человеком культурной столицы, второе место занял академик Лихачев). Кумир весь день таскал меня за собой по съемкам, демонстрируя свое мастерство и любовь народную; уже после прямого эфира, поздней ночью, дошло дело до интервью, которое вышло громадным – аж на разворот. Интернета еще не было, почтой посылать долго, а кумир бил копытом – желал немедленно прочесть, что там у нас получилось. Он собирался на день в Москву – вести что-то в концертном зале «Россия», мне тоже не мешало бы скататься туда по своим делам: «Приходи за час до концерта на служебный вход, спросишь меня. Ну или Глазунову позвони, я у него остановлюсь».
Глазунову! Который тоже тогда гремел – очереди в его галерею выстраивались, как в Пушкинский музей. Откуда у меня телефон Ильи Глазунова?..
Заявилась на служебный вход с текстом «Я к Н.», где на меня, конечно, выпучили глаза и пропускать не собирались. Но тут, по счастью, Н. сам пробегал мимо, бросив на ходу «Это ко мне», и я припустилась вслед. В гримерке сидел блондин с очень знакомым лицом. Со словами – и самой небрежной интонацией из всех возможных: «Вот, в вашей таллинской газете вышло». – Н. выдернул из моих рук газету с интервью и бросил ее блондину. Пока я соображала: «Да это же Урмас Отть!» – Н. уже тащил меня на сцену: «Идем, поставлю тебя где-нибудь в кулисах».
Как оказалось, концерт они вели с Оттем на пару. Конечно, я, как и все тогда, смотрела «Телевизионное знакомство», где шикарный блондин час битый «потрошил» очередного любимца нации – Людмилу Гурченко, Юрия Никулина, Майю Плисецкую, Никиту Михалкова, Иннокентия Смоктуновского и т.д. – очень мастерски, очень на равных. С некоторой долей нахальства, при этом создавая впечатление европейски элегантного и интеллектуального собеседника.
Эти двое зажигалок – любимцев публики шутили шутки, объявляли номера, после чего убирались со сцены, то есть у Н. было время ознакомиться со своим интервью. Когда все закончилось, я поинтересовалась у него: «Ну как?» – «Сойдет. Слушай, там поляну накрыли – или пошли с нами, или пока-пока». За два часа концерта я вполне насмотрелась на эти две амбиции в человеческом обличье: две знаменитости, два самодовольных молодца – от них искрило, их удвоенная энергия сносила с ног. Я стала прощаться. И тут несказанно удивил Отть: «Я был бы счастлив, если бы со мной сделали такое интервью. Найдите меня в Таллине, ок?»
Значит, тоже прочитал… Ну да, оно получилось интересным (каков герой – таково и интервью), но вот это «Найдите меня в Таллине» сродни «Позвони Глазунову»! Искать звездного эстонца в Таллине! На тот момент я вполне наобжигалась негативным отношением братьев-абориегенов к «русским оккупантам», так что понимала – абсолютно дохлый номер. Самолюбию, конечно, чрезвычайно приятно, но и все на этом, увы.
…А свой телефон мне Урмас все-таки дал года через три. Зашла как-то днем в полупустое кафе таллинского телецентра, где подрабатывала по мелочам, – сидит в одиночестве: чашка с кофе, дымящаяся сигарета. Такой же харизматичный, энергичный, яркий, как и на экране, хоть и не такой нарядный. Поговорили об общем знакомом Н., который отжигал у себя в Питере вплоть до стрельбы. «Почему ты меня тогда не нашла?» – «А ты мне дал свои контакты? Как бы, интересно, я тебя нашла, дорогая звезда?» –- «Справедливо. Пиши телефон. Звонить лучше после полуночи».
От того ночного разговора осталась аудиопленка – двухчасовая запись с его парадоксальными, ироничными, циничными, прямолинейными и очень самоуверенными рассуждениями. «Жизнью правят две силы – либо дело, либо деньги», «…всегда говорю: если вам понравится – буду счастлив, нет – ничего не случится». «Я не считаю, что скромность украшает человека, я прагматик», «…ответил – если вы хотите знать, с кем я сплю, то я сплю один и счастлив. Честно, я так привык к удобной жизни – не представляю, как можно жить вместе с кем-то еще», «У меня один друг, и зовут его Урмас Отть».
На том знакомство и кончилось – я перебралась в столицу, а Отть после 60 выпусков закрыл свои «Знакомства» и вернулся работать в Эстонию. Наступило время, когда пришлось выбирать – отделившаяся Эстония проклинала все советское, и имевшим в Союзе успех «блудным сыновьям» пришлось на родине несладко. Певца Яка Йоала прозвали кремлевским соловьем – видимо, за хит «Лаванда», Отть же статистически был самым знаменитым эстонцем в СССР, что точно не добавляло местной любви народной.
Работал на госканале, потом на коммерческих, и все его программы получались видоизмененными «Телевизионными знакомствами». Конфликтовал, требовал несусветных гонораров, к которым привык, писал заявления об уходе… Помню финал интервью с певцом Тынисом Мяги: «Спасибо, Тынис, – на этом заканчивается наша программа и моя работа на телевидении». А через неделю - инфаркт в 42 года. Потом нападение на автостоянке – девять ножевых ранений, возможно и заказуха; время шло, но его продолжали не любить на родине, еще бы – сколько лет «сотрудничал с оккупантами» и говорил, что русский язык красив, как музыка.
Под конец своей карьеры оказался на русскоговорящем «Радио 4». Потемнел шевелюрой, потом поседел – седой ежик вместо светлой волны. Много путешествовал. Почти не снимал черных очков. «Не поворотишь реку прожитого вспять…» – пел Отть в останкинской концертной студии, когда все еще было зашибись, песня называлась «Останься, молодость». На пике карьеры его и на эстраду вытащили – весьма недурственно пел и в одиночку, и дуэтом с Роксаной Бабаян.
Сообщение о его смерти поразило – как, ему же всего 52?! Позднее увидела последние прижизненные кадры из таллинской Ратуши, где его награждали высшей городской наградой «Гербовый знак». Неузнаваем. Старик со странно кривящимся ртом с трудом произносит в подсунутый микрофон: «В Таллине энергетика, как в аэропорту Лос-Анджелеса, куда все приезжают за счастьем...» Эстонское телевидение сняло фильм «Урмас Отть. One man show» – очень точное название. Молодость: светлые длинные волосы под студенческой шапочкой пединститута (темно-вишневый бархат, черный лаковый козырек) – любой другой, попав из маленького провинциального городка в столичный вуз, был бы счастлив, но не Урмас. Боюсь, товарищи его считали дурачком – с такой непоколебимой уверенностью он твердил, что будет звездой, и никак иначе, а вуз – лишь начальный плацдарм.
Удивительно, но все пошло как по нотам. Откуда ни возьмись – курсы телевизионной журналистики, и вот он уже ведет «Актуальную камеру» (аналог программы «Время») на ЭТВ. А тут и перестройка подоспела – и вот оно, блистательное «Телевизионное знакомство»! (Комментарии эстонских коллег: «Он стал для русских своим парнем. Русские любят исповедоваться – и Отть предложил им это».)
Отказ от семьи во имя карьеры (ну и себя любимого: был даже не эгоистом – эгоцентристом и не скрывал этого): ни друзей, ни любимых – лишь коллеги и хорошие знакомые. Рассказывающие в фильме, что никогда не были у него – не звал. Мол, абсолютно открытым был журналистом – и абсолютно закрытым человеком. Вроде какая-то дама посмертно хотела заказать в Лондоне его восковую фигуру, чтобы посадить у окна (скупые эстонские улыбки).
…Оказывается, лейкемия. Которую тоже скрывал. После удачной пересадки костного мозга в тартуской университетской больнице, накануне перевода из бокса в интенсивную терапию, плакал на плече у дежурной медсестры – не хотел переводиться, и через сутки там, в интенсивной терапии, умер от сердечного приступа. Говорят, похорон не было, единственные близкие, мать и сестра, просто развеяли его прах над Балтийским морем.
«Все чаще задаю себе вопрос: стоило ли стараться ради того, что я когда-то так хотел?» Урмас Отть, незадолго до смерти.
