Пушкин, ЧК, Распутин и Блок

Гороховая больше похожа на коридор, чем на улицу.

Ее одинаково интересные и потому очень разные дома стиснуты по линейке и глубоко сосредоточены. Им есть что вспомнить. Но прохожим оставляется только красивый фасад. Свою историю, как и внутренний двор, петербургский дом открывает не каждому.

Со временем мое отношение к Гороховой менялось. В свое время мне так же не приглянулся и тот московский район, около метро «Бабушкинская», откуда мы переехали в Петербург. Но едва я узнал, что в этом районе жил поэт Юрий Левитанский (хотя, подозреваю, это мог быть любой другой поэт или писатель), меня стало устраивать абсолютно все.

Гороховой же в этом смысле вряд ли найдется равная. Это едва ли не самая литературная улица России.

Если идти по Гороховой от Адмиралтейства («Плывет в тоске необъяснимой/ среди кирпичного надсада/ ночной кораблик негасимый...». Иосиф Бродский), вы не пройдете мимо дома №2. Здесь в свое время располагалась ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем). Поэтому в советское время и название у Гороховой было советское – улица Дзержинского. Вообще, в этом смысле Гороховой везло – в доме №17 одно время располагалось и Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии (политический сыск).

В доме №5 жил композитор Михаил Глинка. Здесь он заканчивал оперу «Руслан и Людмила».

Тот, кто заблаговременно написал ему для этой оперы текст, снимал на Гороховой квартиру в 1832–1833 годах (дом №14). Квартиру немаленькую – 12 комнат с конюшней, сараями, ледником, чердаком. Платил Александр Сергеевич за эту квартиру по тем временам тоже немало – 3 тыс. рублей в год. Здесь же Пушкин закончил писать «Дубровского» и приступил к «Капитанской дочке».

Кстати, в это время Гороховая еще продолжала застраиваться. Например, дом №53, где я живу, был построен как раз в 1833 году. По меркам тех лет – огромный жилой комплекс. («Пятиэтажные растут громады/ В Гороховой, у Знаменья, под Смольным». Анна Ахматова.)

В биографию Пушкина Гороховая вошла еще одним, весьма драматическим, обстоятельством – в доме №7 он познакомился с Жоржем Дантесом.

Ее самое поэтическое место – на пересечении с Фонтанкой, где Семеновский мост.  Фото автора

Среди жильцов этого дома были писатель Иван Тургенев, балерина Галина Уланова, композитор Петр Чайковский. В 1911 году здесь установлена одна из первых в России мемориальных досок: «Пётръ Ильичъ Чайковский родился 25-го апреля 1840-го года въ Вятской губернии на Воткинскомъ заводе. Скончался в этомъ доме 25-го октября 1893-го года».

Поэты и особенно писатели, обитавшие на Гороховой, активно селили здесь и своих персонажей.

На этой улице снимал квартиру главный герой романа Ивана Гончарова «Обломов». Здесь жила пушкинская «Пиковая дама». Вера Павловна из романа Николая Чернышевского «Что делать?». В романе Федора Достоевского «Идиот» на пересечении Гороховой и Садовой (№41) был дом Рогожина, а рядом (в доме №43) он зарезал Настасью Филипповну.

Николай Гоголь, живший в доме №48, тоже не мог не напомнить читателям об этой улице. «Ну, можете представить себе: эдакой какой-нибудь, то есть, капитан Копейкин и очутился вдруг в столице, которой подобной, так сказать, нет в мире!.. Вдруг какой-нибудь эдакой, можете представить себе, Невский прешпект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, черт возьми…» («Мертвые души»).

Общественного транспорта на узкой Гороховой мало. «И по Гороховой троллейбус/ не привезет уже к судьбе». (Иосиф Бродский). Троллейбус этот и сейчас ходит под номером 17. Но уже не такой, как при Бродском. То с «рогами», то без, на аккумуляторе.

Самое поэтическое место Гороховой – пересечение с рекой Фонтанкой. Вырвавшись, наконец, из архитектурных тисков и поднявшись на Семеновский мост, вы встречаетесь с небом. Долго бывшее до этого полосой, оно удивит не простором, а близостью. Радоваться этому будете вы, купола Троицкого собора и даже трубы старой ТЭЦ, прозванные «табуреткой». («Четыре трубы теплостанции/ И мост над Фонтанкой моей –/ Вот родина, вот непристрастная/ Картина, что прочих милей». Евгений Рейн).

Двигаясь еще дальше, вы пройдете мимо «Дома Распутина» (№64), и вот уже недалеко до конца Гороховой – бывшего Семеновского плаца.

История любит пошутить: место публичных казней («Перо скрипит, и многие страницы/ Семеновским припахивают плацем». Анна Ахматова) теперь называется Пионерской площадью. Здесь когда-то маршировали солдаты и вешали народовольцев. А теперь цветут каштаны, и юные зрители спешат в свой театр под вдумчивым приглядом Александра Грибоедова. (Памятник ему на территории русского посольства в Тегеране совсем маленький, домашний, здесь же – могучий, на высоком постаменте. Но без кресла ни там, ни там не обошлось.)

Пройдя до конца идеально прямой Гороховой и обернувшись, вы обнаружите, что начало ее будто бы совсем рядом. Два километра улицы сходятся в одной точке.

В ней Пушкин и ЧК, Распутин и Блок, писательский ресторан и Третье отделение. Когда эта смесь сжимается до предела, происходит то, что потом называют русским характером, русской историей.

Тогда какое там сузить, остаться бы в живых.