"Которые лезут без очереди – на того благодать не сойдет!"

Рэй Брэдбери хотел быть похороненным на Марсе. Пока не получилось. Иллюстрация NASA

«Независимая газета» мне не чужая, я пишу для нее столько лет, сколько она существует. В книге «ИМяННОЙ УКАЗАТЕЛЬ» я вспоминаю всех, кого встретил за 80 лет. Из этих встреч и составилась моя жизнь. А еще это краткая история моей страны, сложенная примерно из 3 тысяч историй разных людей. Среди них гении и безвестные обыватели, рабочие, крестьяне, домохозяйки, монахини, проститутки, солдаты, артисты, колхозники, мыслители и доносчики, убийцы и праведники, люди десятков национальностей, профессий, занятий, званий.

Вот очередные истории из моего собрания.

Богачук Петр – майор полиции. В ноябре 2011 года привезли в храм Христа Спасителя с Афона пояс Пресвятой Богородицы. И я пошел увидеть святыню. Первое, что услышал, выйдя на холод из метро «Фрунзенская», вещие слова: «Граждане! Которые лезут без очереди – на того благодать не сойдет!»

Услышал не от монаха, не от священника, не от патриарха – их до хрипа повторял в мегафон майор полиции. Я спросил у него имя и фамилию. «Зачем?» – «Голос у вас хороший. И слова правильные». – «В таком разе майор Петр Богачук».

Очередь была пятикилометровой. 13.00, среда, ноябрь, 23-е. Холодно, но ясно, солнечно, без ветра. Стоял я 17 часов. Приложился ладонью к поясу Божьей Матери.

Зачем я стоял? За благодатью? Мог бы и без очереди как инвалид. И знакомые писатели шли с другого входа (со служебного). Но я поверил майору Богачуку. Шел (так я сам себе определил) за тех, кто и рад бы здесь стоять, да далеко живет, или болеет тяжело, или в тюрьме. За многих скорбящих и болящих стоял, и было это мне не в тягость, а в радость.

Брель Виктор Тимофеевич (1937–2012) – фотогений, за 40 лет в редакции «Знание – сила» сделал 250 обложек журнала. Как он делал свои чудо-снимки? Очень просто. Редакционное задание: глобус, обычный школьный глобус. Витя пришел на фабрику наглядных пособий. Там был обед. Он бродил по двору и увидел мешок с глобусами, без подставки, но суть была найдена.

Витя был молчун. Лысый, нос перебит, руки грузчика. С такой внешностью много не говорят. Но когда Витя начинал говорить, все молчали, боясь пропустить хоть слово. Я слышал много его рассказов. Приведу один – про актера Иннокентия Смоктуновского. Приведу рассказ не полностью, только финал.

Фотосъемку спектакля «Царь Федор Иоаннович» в Малом дирекция театра запретила. На спектакль Бреля тайком провел Иннокентий Михайлович, усадив в суфлерской будке.

«Сижу за суфлером, зажатый с двух сторон стенами. Между потолком и головой суфлера сантиметров 10–15, щель. Начался спектакль. Мне видна была лишь небольшая полоса сцены. Вдруг на этой полосе возникли ноги Смоктуновского. Ноги прошли раз, два, потом стали тихо удаляться. Я сообразил, что моя затея с фотографированием обречена на провал. И тут случилось чудо. Иннокентий Михайлович, видимо, понял, в какую мышеловку меня загнал, и решил это исправить. Держась той части сцены, которая была мне видна, он стал уходить вглубь. Когда же он почувствовал, что я его вижу, на секунду остановился и бросил в мою сторону свой царский взгляд. Который я зафиксировал навечно». А вечность Брель умел видеть везде.

Брэдбери Рэй Дуглас (1920–2012) – американский фантаст. Когда подошло к концу мое заочное учение на газетном отделении факультета журналистики МГУ, я не ломал голову над темой диплома, она просто вспыхнула в голове: «ФАНТАСТИКА БРЭДБЕРИ». В 1960-е годы на русский уже перевели: «451 градус по Фаренгейту», «Марсианские хроники», «Вино из одуванчиков», лучшие рассказы. Но работ по творчеству Брэдбери было мало: предисловия и несколько статей. Мне было где показать «ученость».

Начал я с того, что послал письмо в Америку (Лос-Анджелес, Шевиот-драйв, м-ру Брэдбери): не будет ли столь любезен м-р Брэдбери прислать мне какие-то автобиографические материалы, статьи о нем американских критиков и ответить на два десятка вопросов?

Надо сказать, что декан факультета Ясен Николаевич Засурский (хотя он и был американист) был не в восторге от моей темы. И уж совсем не обрадовался назначенный мне в научные руководители Дитмар Эльяшевич Розенталь, великий знаток русской орфографии и пунктуации. А когда он узнал, что я без разрешения, самовольно послал письмо в США, он ужаснулся.

Все обошлось, никуда меня не вызывали, но увесистую бандероль от Брэдбери сильно распотрошили; к счастью, я все получил – журналы, статьи про фантаста, а главное, большое письмо Брэдбери с его ответами на мои вопросы.

Первый мой вопрос был такой: «Что стало поводом для написания книги «451 градус по Фаренгейту» (1953)?» (Напомню: это температура, при которой вспыхивает бумага, тот градус ненависти, когда начинают сжигать книги.)

Брэдбери ответил: «Это был мой протест против бесчеловечности режимов в гитлеровской Германии, франкистской Испании и сталинской России». В его романе спасают великие, их заучивают наизусть, люди сами становятся книгами: некий Гаррис – Книгой Екклезиаста, социолог Грэнджер – «Республикой» Платона, доктор Симмонс – «Исповедью» Марка Аврелия; первая глава романа «Уолден» Торо живет в Грин Ривер, а вторая – в Йеллоу Фарм; жители одного крохотного городка хранят в памяти все сочинения Бертрана Рассела и т.д.

Фантастика? Да. В интернете теперь, наверное, есть все книги. Но культуру уничтожает не только гитлеризм и сталинизм, Пол Пот и аятолла Хомейни. Культура угасает, если ее постоянно не воспроизводить, не приумножать, она существует, длится только в человеке, через человека, от человека к человеку. Я физически чувствую, что градус все сильнее: дикторы уже с трудом склоняют числительные, люди с университетским образованием не в силах в уме перемножить семь на восемь, вслух читают чуть ли не по складам.

Много интересного в том письме было: оказывается, одна из 19 «салемских ведьм», осужденных за колдовство и повешенных в городке Салем (штат Массачусетс) в 1692 году – Мэри Брэдбери – была прапрапра… бабкой писателя. А правнук судьи Джона Готорна (самого жестокосердного из салемских судей) стал классиком американской литературы Натаниэлем Готорном. Еще было чудесное воспоминание, как 11-летний Рэй смотрел выступление известного фокусника Блэкстоуна – артист попросил мальчика выйти на сцену, засунуть руку в пустой цилиндр (убедить зрителей: цилиндр пуст), а потом на глазах мальчика достал оттуда кролика. Брэдбери решил стать фокусником и, кстати, добился успехов, даже выступал на школьных праздниках.

Я еще раз написал Брэдбери, поблагодарил за присланные сокровища. Он снова мне ответил. Диплом я защитил на «отлично». О чем и поспешил написать в Америку. Не написал только, что из его ответов на мои вопросы я не смог процитировать в дипломе ни одного его слова – все было сплошной антисоветчиной. Год шел 1970-й. Книги не жгли. Но «Письма к Луначарскому» Владимира Короленко еще держали в спецхране.

Брэдбери надеялся прожить до 100 лет. Он завещал похоронить его на Марсе, в кратере «Чикагская бездна»: «Я буду первым мертвым человеком на Марсе». Кстати, название кратера астрономы взяли из рассказа Брэдбери «Чикагская бездна», опубликованного в мае 1966-го. Брэдбери прислал мне этот журнал. Даже не знаю, что пожелать покойному Брэдбери: оставаться на Земле или отправиться на Марс?