Совершенно секретный роман

Эйнштейн полюбил Маргариту. И об этой любви теперь снимают кино. Кадр из сериала «Гений». 2017

«Независимая газета» мне не чужая, я пишу для нее столько лет, сколько она существует. В книге «ИМяННОЙ УКАЗАТЕЛЬ» я вспоминаю всех, кого встретил за 80 лет. Из этих встреч и составилась моя жизнь. А еще это краткая история моей страны, сложенная примерно из 3 тысяч историй разных людей. Среди них гении и безвестные обыватели, рабочие, крестьяне, домохозяйки, монахини, проститутки, солдаты, артисты, колхозники, мыслители и доносчики, убийцы и праведники, люди десятков национальностей, профессий, занятий, званий.

Вот очередные истории из моего собрания.

Боброва Светлана Леонидовна – директор и хранительница музея-мастерской С.Т. Коненкова (улица Тверская, 17). Красивая женщина, решительная, умная, энергичная. Пришла в музей в 1980-е после студенческой скамьи. Когда приняла музей, ох и досталось ей! Разруха, все переломано, побито, с документами, бухгалтерией – неразбериха. Директор Татьяна Ивановна Краут поручила ей разбирать архив, для начала дала набитый чемодан. Светлана открыла крышку и ахнула – бумаги на немецком языке: какие-то статьи, черновики, письма.

Больше всего меня поразил ее рассказ, как она нашла выброшенные на помойку рукописи… Эйнштейна. Великого физика – и любовника жены Коненкова Маргариты, женщины необыкновенной, если она могла влюбить в себя Шаляпина и Горького, и быть самой желанной для Коненкова. Эйнштейн писал ей письма, стихи, дарил рукописи статей по физике. Короче говоря, Светлана Боброва спасла из мусорного бака роман о совершенно секретной любви.

Выпал листок к ногам, подняла, разобрала подпись Эйнштейна – стихи. Начальница переполошилась, велела сдать все в КГБ, пусть разбираются. Но разбираться (через 10 лет, уже будучи директором) пришлось Светлане. Она нашла рукописи физика в архиве Академии наук, сличила почерк. Начала с листка, найденного в мусорном баке, – это были стихи, посвященные Маргарите. Нашла переводчиков, но те путались в поэтическом чертополохе идиша с немецким. В конце концов перевели.

Две недели томил тебя,

И ты написала,

что недовольна мной.

Но пойми – меня так же

мучили другие

Бесконечными рассказами

о себе.

Тебе не вырваться

из семейного круга –

Это наше общее несчастье.

Сквозь небо неотвратимо

И правдиво проглядывает

наше будущее.

Голова гудит, как улей,

Обессилели сердце и руки.

Приезжай ко мне в Принстон,

Тебя ожидают покой

и отдых,

Мы будем читать Толстого,

А когда тебе надоест,

ты поднимешь

На меня глаза, полные

нежности,

И я увижу в них отблеск Бога.

Ты говоришь, что любишь

 меня,

Но это не так.

Я зову на помощь Амура,

Чтобы уговорил тебя быть

ко мне милосердной.

А.Э.

Рождество. 1943 г.

Да, Альберт Эйнштейн был влюблен в Маргариту Ивановну Воронцову (1896–1980), ставшую в 1922-м Коненковой. В нее и деревянную (Сергей Тимофеевич много ее запечатлел) можно влюбиться – в грудь, бедра, лоно. Перед этакой статью не могли устоять Шаляпин, Горький. Покорила она и принстонского затворника. Любила его или выполняла задание как агент НКВД (Лукас)? Думаю, этого и НКВД не знал.

Маргарита пережила Коненкова на 10 лет. Последние годы ее жизни были болезнью, страданием и унижением.

Лесневский Станислав Стефанович (1930–2014) – критик, литературовед, издатель и – совершенно неожиданно! – координатор комиссии по подготовке международного суда над КПСС и практикой мирового коммунизма (1996). Где та комиссия, где суд, где приговор? Бог знает. А книги Лесневского – вот они (особенно про Александра Блока).

Первый раз я увидел Лесневского в 1966-м, он тогда работал в «Юности», я – в «Литературной газете»; познакомил нас Слава Иващенко (по-моему, он тогда тоже работал в «Юности», а в нашу комнату зашел повидаться со своим товарищем Юрой Томашевским). Лесневский тоже пришел к Юре, когда мы (Томашевский, Иващенко и я) пили портвейн «Агдам». Не помню, чтобы Лесневский пил.

Потом встречал его в других редакциях, где я работал – и в «Огоньке», и в «Литературной учебе». Просто здоровались. Смешно даже подумать, чтобы мы с ним говорили о литературе. С Игорем Золотусским, Львом Аннинским, наверное, он и говорил, а со мной только здоровался. И на том спасибо. Последний раз я встретил его весной 2013-го недалеко от Усачевского рынка, изможденного или тяжело больного, модно и дорого одетого, оттого наряд казался несуразным – по его измученности уместнее были бы лохмотья, рубище. Я поздоровался. Он посмотрел на меня, даже не пытаясь вспомнить. Не уверен, что он в тот момент заметил меня, мне кажется, он что-то другое тогда видел.

Образцов Сергей Владимирович (1901–1992). Знаменитый кукольник, создатель кукольного театра (1931), давно уже носящего его имя. Но улица в Москве – улица Образцова – это в честь его отца, академика Владимира Образцова (1874–1949), выдающегося специалиста по проектированию, строительству и эксплуатации железных дорог. Сын тоже стал выдающимся специалистом – по куклам. Народный артист СССР (1954), Герой Социалистического Труда (1971) и т.д. Но мало кому известно: Образцов был еще азартным картежником, в преферанс садились всегда в одном составе – джазовый композитор и музыкант Александр Цфасман, режиссер Иван Пырьев и создатель знаменитого танцевального ансамбля Игорь Моисеев. Ничего не скажешь – выдающийся квартет: три народных артиста и один заслуженный.

Я встречался с Сергеем Владимировичем несколько раз. В его театре, еще старом, на улице Горького, рядом с рестораном «София» (давно уже нет там такой улицы, театра, ресторана). Не скажу, что Образцов охотно давал интервью – он сам умел хорошо писать. Вот его книга «О том, что я увидел, узнал и понял во время двух поездок в Лондон»; он не только ее написал, но и украсил точными рисунками. Вручил мне книгу после одного интервью и надписал: «На память об интервью. 25.6.76».

Столько о Сергее Владимировиче сказано! А мне что сказать? Странное слово приходит на ум: «царедворец». Действительно, он был обласкан всеми властителями от Сталина до Горбачева, но он умел и заставить власть с собой считаться, он и в этом смысле был великий кукловод. А в театре он был тираном! Не угрюмым, а тираном-артистом, улыбчивым, ласковым.

Уборщицы, гардеробщицы, рабочие боготворили Образцова: он обязательно здоровался, спрашивал, как сын, как внучка... А артисты трепетали: мог наорать, не взять на гастроли, погнать из театра. Помню, как он рассердился на Женю Началова (Евгений Валерьевич много лет работал в театре, один из лучших артистов, еще и фронтовик, достойнейший человек) за безобидную реплику.

Водя меня по театру, Образцов прекрасным актерским голосом вещал, размышляя о великом значении созидательного труда:

– Кто выращивает хлеб на полях? Кто добывает уголь и варит сталь в мартеновских печах? – Много чего перечислялось в монологе, но Образцов никак не мог остановиться. – Кто вращает могучие турбины гидроэлектростанций?

– Вода, Сергей Владимирович, вода, – спокойно подсказал Началов.

Образцов жутко обиделся. Вот в этом весь он. Как в капле воды.