Про роковую женщину и тех, кого в советское время посылали в зарубежную командировку

Роковая женщина, в просторечии – стерва. Кадр из сериала «Династия». 1981–1989

Стерва

Таня приехала из Москвы в геофизическую экспедицию для прохождения преддипломной практики с подругой Ольгой. Она была дочерью какого-то большого начальника, а Ольга – профессорской дочкой. Таня быстро со всеми познакомилась. Она любила ходить босиком и о каких-то нарядах вообще не беспокоилась. Охотно общалась с окружающими и при этом бывала довольно дерзкой, задавая им подчас непростые вопросы с характерной для нее подковыркой в конце: «Слабо, а?» Ее независимость и самодостаточность всем нравились, а молодые парни «кадрить» ее, как других, опасались, чтобы ненароком не попасть под огонь ее язычка. Мой коллега Гена, женившийся не так давно, как-то ею залюбовался и с придыханием вымолвил: «Прямо как тростинка!» Таня была замужем, а маленьким сыном в Москве занималась ее мать. Она об этом всем интересующимся охотно объявляла, демонстрируя обручальное кольцо.

Я был далек от восхищения Таней, хотя ее независимость, смелость в суждениях и привычка к черновой работе мне нравились. Каких-то личных отношений у меня с ней не было, и я не думал о том, что мое мнение о ней станет ей интересным. Но как-то на буровой скважине, где мы проводили исследования, произошел вынужденный перерыв. Мне потребовалось заглянуть в спецмашину с аппаратурой. Когда я открыл дверь, взгляду предстала картина: Таня в недвусмысленных объятиях с лебедчиком Валерием расположились на диване, который в рабочее время используется оператором спецмашины и его помощником. Я поспешно захлопнул дверь, но Таня успела меня заметить. Когда работа продолжилась, я не подал виду, что видел сей эротический пассаж. Продолжение истории случилось после того, как я попал в дом, который мы снимали вдвоем с Геной. Мы обычно после работы шли домой вместе, но в этот раз Гена сказал, что хочет побродить по округе. Я не возражал и вскоре оказался дома один. Однако через некоторое время с удивлением увидел не Гену, а Таню, которая влетела с возгласом:

– Что, не ожидали?

Я честно признался, что ожидал Гену. В ответ она усмехнулась:

– Гена придет не скоро, он меня дожидается на берегу реки, где я назначила ему свидание. Надо же было его как-то отшить перед нашим с вами общением.

Я искреннее удивился:

– А зачем оно потребовалось, это наше общение?

– Оно мне потребовалось. Мне стало очень интересно – что вы обо мне думаете?

После этого наступило неловкое молчание, которое Таня, глядя мне в глаза, прервала прямым вопросом:

– Как вы думаете – я (слово на букву «б». – «НГ-EL») или нет?

Вопрос был неожиданным Ответ мой для нее – также:

– Нет, Танечка. Ты, на мой взгляд, просто стерва.

– А вам нравятся стервы?

Я честно ответил, что принадлежу к тому меньшинству мужчин, которому стервы не нравятся. Но вспомнил, как Вениамин Каверин в одном из своих интервью на вопрос о том, какие женщины ему нравятся, откровенно сказал, что в молодости ему нравились стервы, а затем его вкусы изменились, и он стал больше ценить домашних женщин. Мой ответ несколько успокоил Таню, но она продолжила задавать вопросы:

– А что отличает стерву от других женщин?

Я стал по памяти перечислять прописные истины:

– Стерва знает себе цену и в первую очередь преследует свои интересы. Она часто травмирует людей в погоне за своими целями. Ее не остановит, если желаемый ею мужчина является мужем ее подруги. Она не способна на альтруизм, самопожертвование ради других и любит исключительно только себя. Она придерживается своих принципов и правил, и никакие чужие эмоции или муки совести ее не остановят. Она оптимистка, уверена в себе и сексуально раскована. Она финансово независима, и это подпитывает ее внутреннюю свободу. Она умело манипулирует людьми, добиваясь желаемого.

– Почему же все-таки мужчинам нравятся стервы?

Я стал извлекать из памяти доводы в пользу привлекательности стерв для большинства мужчин. Каждый из них Таня подвергала критике, подчас обоснованной. Вот что осталось «в осадке»:

– Мужчин заводят женщины, способные на остроумный ответ вместо обид при подшучивании над ними. Стерва способна поставить мужчину на место, и он после этого ее больше уважает. Она не способна надоедать, пытаясь быть все время милой и доброй. В стервах есть изюминка, которая привлекает. Стервам, осознающим собственную силу, и при этом решительным и гордым, мужчины приписывают повышенную сексуальность. Стервы не терпят плохого обращения, и это заслуживает мужского уважения. Со стервой мужчина не может обращаться как с женщиной, которую он завоевал, так как завоевать ее просто невозможно. И это подчас приводит к тому, что в безуспешных попытках ее завоевать он буквально теряет голову.

Таня со свойственной ей прямотой коснулась флирта с лебедчиком Валерием, хотя я ей на эту тему вопросов не задавал. Она сказала, что он ей очень понравился своим веселым нравом и неистощимостью по части шуток и анекдотов. На вопрос об отношениях с мужем она заявила, что отношений этих последнее время нет и виноватых в этом – также нет. Из ее сбивчивых объяснений я понял, что муж, стараясь во всем ей угодить, стал в итоге подкаблучником. Стервы таких, как известно, не любят и не уважают.

Гена, жутко сердитый, появился вскоре после Тани. Он успел заметить, как она выходила из нашего дома, и обратился ко мне с прямым вопросом: чем мы здесь с ней занимались. Я спокойно ответил:

– Мы говорили по душам, ей так захотелось. Ничего предосудительного мы не делали.

Гена выругался и воскликнул:

– Вот же стерва!

Мне осталось лишь согласиться:

– Да, она именно такая…

Не 55+, не еврей и не женщина

Александр Павлович (далее – АП для краткости) работал старшим топографом геофизической экспедиции в нашем НИИ. Он изредка с целью инспекции наведывался в партии этой экспедиции, но в них были свои топографы, и в его помощи они не нуждались. АП был еще и секретарем парторганизации экспедиции, и эта деятельность занимала основную часть его рабочего времени. АП слыл человеком крайне приветливым. Входя утром на работу в вестибюль, он неизменно со всеми здоровался, с улыбкой протягивая каждому руку. Не забывал поздороваться с лежавшей на коврике рядом с вахтером приблудной собачкой, прикармливаемой всеми.

Спокойная жизнь АП закончилась, когда в институте начали умирать заслуженные ветераны. Директор поручил как-то АП возглавить похоронную комиссию, назначенную по этому поводу, и он настолько умело с этим справился, что последующие похороны были назначены сразу же под его началом. Когда череда похорон прошла, директор захотел столь исполнительного человека иметь всегда под рукой и назначил АП своим заместителем по кадрам. АП с явным удовольствием воспринял это назначение и вскоре буквально преобразился. В нем проявились ранее тщательно скрываемые замашки важного человека – жесткость, категоричность, нетерпимость к чужому мнению. Появилась и занятная привычка курить, перекатывая папиросу из одного угла рта в другой языком. Все это заметили многие, с которыми он стал беседовать «через губу». В ведение АП попало курирование сотрудников, направлявшихся в командировку за границу. Он им намекал на разные способы отблагодарить его за содействие таким поездкам, и те непременно привозили ему из поездки всякие подарки и сувениры.

Когда началось советско-французское сотрудничество, французы прислали в наш институт делегацию, а к ним пообещали направить в порядке обмена наших специалистов. Когда подошло время ехать нашей делегации в Париж, то подбирать ее состав директор поручил АП. Ничего в этом деле не смысля, тот решил привлечь на помощь специалистов из экспедиции, где работал до назначения замом по кадрам. Сотрудников экспедиции АП считал «своими людьми» и разоткровенничался в части требований для кандидатов на поездку: «Только чтобы не было запятых!» Под «запятыми» понимались невыполнимые условия. Возможно, их сформулировал сам АП, проконсультировавшись в райкоме партии. Основным условием для включения в делегацию была компетентность кандидата: он должен быть «в теме». С этим все согласились. Но когда АП стал перечислять «запятые», народ возмутился: высшее образование, не старше 55 лет, не должен быть женщиной и евреем. В экспедиции имелся коллектив, успешно работавший в требуемом направлении. Но главным специалистом была женщина, начальнику партии было больше 55, а третий был евреем. Отступиться от «запятых» АП не мог, ссылаясь на кого-то сверху. Ему пришлось вернуться ни с чем. Новость насчет «запятых» разнеслась по институту, но к этой «дури, идущей сверху» все уже, похоже, притерпелись и особенно не возмущались. В поездку направили людей «без запятых», но не вполне компетентных. Французы такой трюк быстро просекли и в следующую поездку кандидатуры стали подбирать сами, познакомившись более плотно с российскими коллегами. Мне удалось побывать у них именно поэтому.

АП по-тихому уволили из института, когда он совместно с хозяйственниками из министерства вляпался в махинации с бытовой техникой. Я долго с ним не виделся, пока однажды он не появился в нашей лаборатории. Оказывается, он после увольнения пристроился каким-то замом в коммерческую организацию, проводившую работы, аналогичные работам нашей лаборатории. Рекламируя там свои обширные связи, он взялся раздобыть «по старой дружбе», то есть бесплатно, аппаратуру, которую изготовляло наше опытное производство. Передо мной сидел АП с его былой приветливой улыбкой. Он не сомневался, что я помогу, и это упрочит его положение на новом месте. Но получить аппаратуру «на халяву» ему не удалось. Конечно, можно было бы это сделать, но слишком живы были в памяти его гнусные выходки…