Валерий Вяткин
Встретить улыбку в толпе – как глотнуть живой воды.
Весна ударила
Апрель был как болезнь с осложнениями: очень похож на зиму.
С поворотом на май ударила жара: плюс 24°. Не то весна, не то лето. Так и в последнем октябре: вдруг началась зима – нежданно-негаданно.
Удар за ударом – и все по тебе…
Но, может, затаиться, чтоб вновь не ударило? Давай, наивный, попробуй.
* * *
Ноябрь. День за день перепадает снежок: идет репетиция большого снегопада, который послужит началом зимы. Природа готова к погребению. Береза, обмытая бесконечными дождями, блестит под ночным фонарем. Вдруг похорошела.
Вот налег ветер – шалит с зонтом. Он молод и словно обещает: все повторится – теплый дождь, весенний живой блеск…
Иной бы утешился. Для нас же, поживших, все по-другому: осень – приговором, весна – как насмешка.
Когда уходят сомнения
В начале мая пошли теплые дождички. На асфальте нежатся дождевые черви. И падают «червяки» с тополей – на тот же асфальт, на прошлогодние листья. Тема радости и тема праха. Но первая тема сильней. Уверенным росчерком песня зяблика – она отрицает тлен. Тянется ввысь молодая трава, тревожа лиственный прах. Не усомнишься ни в чем – так и должно быть.
Озарение
В солнечную погоду бредешь по улице. Рядом тащится твоя тень: срослась с тобой – «ступня» в ступню; надоедливая, черная – как знак твоего несовершенства. С захождением солнца удлиняется.
Но вот нечто другое. По траве несется тень птицы – как бы отдельно от источника. И радуется сердце: освобождение вероятно.
* * *
К пяти утра город затихает. Редко проезжают автомобили. Пьяницы, развратники, ночные уголовники… – большинство из них засыпает. Наступает святая минута. И встают на молитву добросовестные монахи.
* * *
Тебе радостно улыбнулись в толпе – считай, напился живой воды.
* * *
Капельки радушия – как дождевые капли на ветках.
* * *
Тебе улыбнулись – и душа заговорила, как листья дерева, объятого ветром.
* * *
Жизнь посылает и радости: хоть изредка, чтоб ты не умер. Набиваю рот радостью – забываю печали.
* * *
Стоит ли караулить радостные мгновения? Они приходят всегда неожиданно, рождаясь при свете твоей улыбки. Вымученная радость – это не радость.
* * *
Количество надежд не влияет на качество жизни. Остается делать из надежд гербарии.
* * *
Давно похороненные надежды вдруг приносят желаемое. И новыми надеждами окрыляешься ты. О, если бы прибавить к ним веру с любовью!
Боясь запутаться в жизни
Небо серо, как асфальт, и солнце закатано в тучи. У светофора замерли двое мужчин: у каждого по две гвоздики; мужчины подтянуты, их лица строги. Дважды два – это четыре, – четыре гвоздики: они алы, и светофор горит красным. А небо, небо – серо, как асфальт.
Но, несмотря ни на что, с пьянящей надписью «Жизнь прекрасна» по городу несется микроавтобус.
Спешу поправить свои очки.
* * *
Предаться тоске – признать жизнь уже законченной. В жизни, как в картах, где одна кроет другую.
* * *
Открытие дружественности в том, кто казался чужим, дает не только друга, но и подругу – надежду.
|
|
Терпение, спокойствие – и трудности растают, словно снег. Фото Евгения Никитина |
Надпись на стене «Я живой» и рядом простой рисунок: кошачья голова и отпечаток лапы – как подтверждение надписи. Чья-то продолжалась жизнь, и мерно стучало сердце радости.
Старик и Буня
В начале мая многое изменилось: вступила в силу зеленая весна. Зацвели надежды и сильные чувства – новые и необратимые.
Вкруг одного простецкого дома захороводили одуванчики…
Во дворе того дома есть огражденный газон. Нечто необычное случилось сегодня у газона. Опираясь на ограждение, вытянувшись из последних сил, некий старик закричал: «Буня!» Было в том крике что-то истошное и даже несколько страшное, будто выражалось последнее упование. И стало тревожно за старика. Но показалась собачка не больше кошки, преданно взглянув на старика. И тот, утешенный, побрел к подъезду, зная, что собачка пойдет за ним. Единственный, как думалось, сожитель старика. Осталось вздохнуть с облегчением и надеждой.
А одуванчики все хороводили…
* * *
На заборе объявление о пропаже собаки: фотография и короткий текст – как водится в таких случаях. Низ листа в нарезку: для номера телефона. Полоски бумаги шевелятся на ветру, будто клавиши, чтобы озвучить печаль. Но вот открытие: одной полоски нет – у собаки появился шанс!
И впору разобраться: где твое жало, печаль?..
* * *
Насколько легче станет, когда выполнишь свои обещания. Облегченную душу окрыляет надежда.
Недосказанность
Одно молчание, другое, третье… – воздух дрожит от недосказанности, и тошно совсем от чужих голосов…
Жизнь – езда в ночном поезде: лишь изредка мелькнут огни полустанка. Но есть они, дальние страны…
Романтика! – ты неизлечима, но все же спасаешь порой.
* * *
До трамвайной линии с полкилометра – но слышен перестук трамвайных колес. Дальние трамваи, дальние страны… И думается легко о людях вдали.
* * *
«С Новым годом!» – написано на гараже, «СНГ» – на противоположном. Сокращенная надпись – как эхо, но тоже не смыта дождем.
Причины и следствия одинаково прочны. И надо сеять причины – разумные, добрые, вечные.
* * *
Чем больше сгущались сумерки, тем громче доносились гнусавые «шансоны». Вот ночь облизывает стекла; а надежда твоя дрожит паутинкой на лучике далекой звезды.
* * *
Когда рубят человека, надежды его отлетают, как щепки.
* * *
Терпишь спокойно – и трудности истаивают, как снег под апрельским солнцем. Но может быть и скорая развязка. Так глыба снега свалится с крыши, и слышится облегченный вздох.
* * *
Во всяком ожидании есть ожидание Мессии, и потому оно не бессмысленно.
* * *
Конец апреля. На яблоне распускаются листья. Но много еще прошлогодних плодов. Напрасные плоды как недоразумение. А сколько было цвета ради них, сколько торжественной любви!
Так и в жизни твоей – уйма напрасных трудов. И вряд ли докажешь, что жил.
Все повторится
Плотная пелена облаков напомнила вдруг о театральном занавесе. Спектакль, где главная роль у солнца, завершился – и занавес опустился. Не слышно звонкого детского смеха. В походке людей читаешь одно: все возвращаются домой. Но декорации уже обновляются – значит, все повторится опять.
Пермь
