Валерий Вяткин
Выгнать бы всех банным веником! Емельян Корнеев. Русская баня. 1812
(Продолжение цикла очерков. Начало см. в «НГ» от 19.01.23)
* * *
Проблески добра в негодяе сияют золотыми песчинками.
* * *
Грешим непрерывно. Когда же больше: при вдохе или выдохе?
* * *
Как ночь кромешная превращается в день, так гнусный может светлеть душой.
* * *
И святость, и греховность – все противоестественно. Человек недостижим для себя самого.
* * *
На многое закрываем глаза. Но себя видим всегда.
* * *
Ближайшая родня человеку – его собственная тень: всегда с ним, всегда ему единомышленна.
* * *
С похотью своей человек подобен верблюду: и носит всюду свой «горб», и носит…
* * *
Когда торжествуют секс-интересы, отвергаются и ангельские объятия. Из двоих остается часто один. Другой уходит в «страну далече».
* * *
Идя по дамбе, глянул на соседнюю дамбу. Сплошь закрытую деревьями, ее не было видно: торчала лишь «монументальная» реклама. Не видно, может, и нас: торчат только похоти.
* * *
Преданность земному притяженью – это и есть основной инстинкт.
* * *
Старик-инвалид шел раскорякой: опираясь на палочку, тянул за собой тележку с унитазом. Вид был жалок, и жалость стучалась в мое сердце.
Путь утомлял старика, и я подумал о человеке вообще. Духовный раскоряка, он тащится со шлейфом забот, символом чего та тележка.
* * *
На славе великих делают великий успех – рвут ее на части, как разорвали Парфюмера из романа Патрика Зюскинда.
Похоть извозчика
Ездить автостопом доступнее девкам – тем, что ветрятся «на ветру». Вот встала на обочину и подняла руку. Одна машина, другая – и третья остановится (часто бывает и раньше). И дивно: откуда столько извозчиков? Но это не полное объясненье. Женщина на обочине – как обещанье, точно для торжества фрейдов.
И бьет по тормозам извозчик – и радостно визжат они.
* * *
Поскользнуться чувством, как на арбузной корке, и, ударившись головой, заблокировать ум.
* * *
Вот она взволновала твое воображение. И вот сказала, что все возможно. Но интерес к ней вдруг резко упал. Дурачит нас похоть. И здесь не только о женщинах.
Доступность и привлекательность – они не устанут противоречить друг другу.
* * *
«А зачем ребенок, если ему внушать: иди, зарабатывай?» – твердила молодая своему спутнику. Чувство матери столкнулось с мужской психологией – более легким отношением к детям.
Союз мужчины и женщины – в единстве и борьбе противоположностей.
* * *
«Я люблю тебя, день!» – вопила пьяная посреди ночи.
Любя день, мы прославляем ночь.
Мегаполис в летнюю ночь
С наступлением ночи масса людей валит на улицу. Не стихают голоса: шумно и гулко, как в общественной бане. Пиво пьют ну просто тазом. От мрака и хмеля обнажаются души – самые срамные их места…
Выгнать бы всех банным веником!
* * *
На футболке его название пивной компании, а в руке – бутылка с пивом, но другой компании. Пивная тема звучит громко, но думается об ином: мы сотканы из противоречий, и много отпечатков на нас – трудно очень отмыться.
* * *
Хочется замереть ящерицей и погреться на солнце. Такие мы – физиологичные.
* * *
Душу ласкают легкие ощущения, как теплый ветерок ласкает тело.
Одна печальная немилость
В конце июля – начале августа стоял осенний холод – целые две недели. Зачем такая немилость? «За грехи наши», – объясняют обычно «попы».
Вот потеплело, но объявилась пропажа – мало стало стрижей и ласточек: погибли касатки – «за грехи наши», а мы остались все те же.
Будут и другие немилости – разобраться бы в них сполна.
* * *
Насколько узок наш взгляд, если мгновение застит жизнь. Возможно и другое – глянуть через мгновение в вечность, как через щелку.
* * *
Мгновение – вот соломинка, чтобы пить вечность.
* * *
Так низок человек, что и подниматься по лестнице есть для него дерзновенье.
* * *
Гордость не нуждается в основаниях, будь то таланты или достижения, – она живет в нас изначально, как главный признак порчи. И рвется порой наружу, точно лава из вулкана.
* * *
Гордость издает трупный запах; чуткие имеют к ней отвращенье.
* * *
Гордость есть отсутствие мягкости.
* * *
Женская гордость есть маска: под ней прячется глупость. Но не всегда.
* * *
Гневу не предаются – им распаляются. И бушует пламя, превращая нас в заложников. Иные (сладострастники) и упиваются паденьем – своим, как ни странно.
* * *
Гнев настаивается, как вино.
* * *
Злобствуя, не жалеем душевных сил, как, жаля, змея не жалеет яда.
* * *
Если пустяк испытывает терпенье, то насколько мизерно оно.
* * *
Странная тенденция наблюдается в человеке – превращаться в точку или амебу.
* * *
Опасно быть честным. И еще забором: ведь обязательно обклеят.
* * *
Многие стыдятся стыда, и совесть считают «срамным местом»: редко-редко просматривается она. Совесть для них – лишь жалкий рудимент: сродни свиному хвостику. И ест свинья последних совестливых.
* * *
Тяжело, наверно, жить без стыда – как в яме выгребной с закрытой крышкой.
Стыд подобен печной вытяжке, чрез которую уходит угар.
* * *
Жертву казнят за все: и за грехи, и за добродетели.
* * *
Если за добро воздали равнодушием – включи то в позитив, ведь часто воздают злом.
* * *
Пора заспиртовать порядочность: пригодится в будущей кунсткамере. Впрочем, порядочность не тухнет, – но могут ее зарыть.
Неоязыческий постмодернизм
Всякая порядочность отдана на растерзание, чему подвергали первых христиан. Но клыки у хищников уже с золотыми коронками.
* * *
«Пей, если умеешь, – мысленно желал я покупателю водки, – пей, не теряя достоинства».
Но не все так просто: чтобы терять достоинство, нужно его иметь.
* * *
Сижу в университетском коридоре. Глянул на пол – в глазах зарябило от черных пятен: то были жвачки, прочно придавленные к полу. Отмерил мысленно квадратный метр и стал считать жвачки: насчитал двадцать – и бросил. О alma mater, ты плохо кормишь своих питомцев – скупишься на духовную пищу.
И еще. Цвет жвачки сменился на противоположный: так чудом обнажается суть.
* * *
Злу достаточно двух корней: «так было» и «как все». Но очень крепко оно укореняется!
* * *
В душе невозможны плотины: все, что гонишь за воображаемую плотину, просачивается тонкими ручейками.
* * *
То, о чем только подумал, очень вероятно, скажешь вслух.
* * *
Мало и тысячи чеховых – обличить нынешнее мещанство. «Небо в алмазах» отвергнуто – предпочтены алмазы без неба.
* * *
Чувства заглушают интеллект, как сорняки – культурное растение. Но чувства вырываются только с мясом.
Как закаляется интеллект
Профессор рассказывал о Канте, излагая сложную философию. Но лица студентов выражали рассеянность. И вдруг он сошел с кафедры, запустил пятерню в седеющую шевелюру и, немного подумав, стал, казалось, нести ахинею: «Вы знаете: вчера я разбил дома вазу, и жена меня долго ругала». Затем вновь поднялся на кафедру и вернулся к Канту. Студенты же вмиг преобразились, давая себе отчет, сколь высокие преподносятся истины.
* * *
Ночные убийца и вор – не очень уместные символы. Светлее дня только ночь: ведь люди невинны во сне, когда ангельское почивает на них.
* * *
После уборки крыши на дорожке лежат глыбы льда. Убийственно большие, они вызывают оторопь: что, если на твою голову?.. Это продукт небес, где все легко и воздушно. Чего же ждать от человека, земного и плотского?..
* * *
Увидев ледяные глыбы, сброшенные с крыши, решил написать об их убийственной силе. Но тема забылась, чтобы вспомниться потом, когда встретились мелкие ледышки. Большое таится в малом, подумалось мне, как в маленькой людской голове кроется большая гадость.
* * *
В голове – каша, в животе – аквариум: это и есть человек.
* * *
Современный россиянин – как Лебедев из «Идиота». Его грабят и оболванивают, а он все одно: «Польщу, польщу…»
Сплошной идиотизм…
* * *
Человек обрастет заботами, как зверь в норе экскрементами. И надо выгребать заботы.
Пермь
