Закоулки азарта, или Быстрорастворимая карма

Для многих школьников в СССР физико-математические олимпиады восполняли недостаток азарта в обыденной жизни. Фото РИА Новости

В каком-то старом советском фильме про западную жизнь была эффектная сцена в баре, где, собственно, вся та жизнь и протекала. Одному изобличенному негодяю некто с торжественно растянутой фразой «Ваш виски, сэр!» плескал сей напиток прямо в лицо из стакана (не граненый, а реквизитный, западной марки «рокс»). Советские семиклассники, мы восхищенно повторяли фразу и сцену.

На время «стакан виски в лицо» заменил, как расплата в бесчисленных тогда спорах, пари: щелбаны, «саечки» и прочие экзекуции. Проигравший стоял не дергаясь, не уклоняясь, а победитель, повторяя чудную заморскую фразу с рокочущим «сэррр!», со всей силы шагов с двух плескал ему в лицо стакан воды.

Непременные участники, порой победители районных, областных олимпиад по математике, физике в седьмом, восьмом классах, мы с другом Юрой еще и резались днями в шахматы. В школе соперников нам не было, и мы вписались в чемпионат города. Двухкруговой (белыми и черными), без всякого деления на лиги, чемпионат приносил нам то разгромные проигрыши, то легчайшие, скучные победы. Юрин остроумный «ход»: дождавшись встреч, меж собой разыграть какие-нибудь древние суперпартии Мёрфи, Цукерторта, Чигорина получив приз за красоту.

Но… Я не мог запомнить все ходы гениев и предложил интереса ради наши с ним партии сыграть «на стакан виски в лицо». Экзекуции за углом клуба не укрылись от взоров прочих участников. Сначала один предстоящий по сетке чемпионата соперник, помоложе, согласился (или сам предложил?) сыграть на это. Потом еще один, еще… Ботаники, сопляки вроде нас. Один только по нашим тогдашним меркам «старый мужик» (а ведь, наверное, 40 не было) помню, проиграв, все кондиции исполнил, только в последний миг зачем-то торопливо снял очки.

Не стану врать, что мы всех поклонников древнеблагородной игры склонили к той блаженной дикости. Нет. Принимали «крещение» стаканами «виски» из-под крана человек пять, но… О чем сейчас и речь: следили за этими партиями, входили во двор глянуть на водный финал – все! Вплоть до самых почтенных городских «гроссмейстеров».

Ранее я считал – успеху нашего дурацкого поветрия способствовал общий околошахматный азарт, разлившийся в мире благодаря Бобби Фишеру (вечная память, и счастливо ему играть ТАМ с любимыми Мёрфи, Чигориным, Капабланкой). Он дерзко взорвал долгую советскую монополию, став синонимом слова «сенсация». Даже диковинным местом победы своей над Борисом Спасским словно подготовил поле для будущего разгрома Горбачева в матче с Рейганом (Рейкъявик, 1986).

А сейчас думаю: не только 64-клеточная интрига подхлестнула тот интерес. Не хватало азарта вообще, соревнований с понятными, честными начальными условиями, быстрым, зримым итогом. Тут «соцсоревнование» не подходило ни по одному параметру. Дефицит соперничества, духа конкуренции позже признали важным виновником краха социализма…

Но! Один из самых справедливых проектов эпохи – физико-математические олимпиады. Это были Олимпы честных соревнований. По их результатам набирался контингент в специальные школы-интернаты. Мыслью, трудами академиков Колмогорова, Александрова, Кикоина, Делоне безупречно проводимые соревнования не только возвысили уровень точных наук, но стали еще и прекрасными социальными лифтами, собирая в физико-математических школах-интернатах Ленинграда, Москвы, Новосибирска одаренных ребят из самых глухих весей, бедных семей.

Но если великие академики считали, что живое олимпиадное соревнование притянет будущих физиков, математиков, то именно автор этих строк оказался мелким опровержением их идеи. Не имея особых способностей, да, в общем, и глубокого интереса к точным наукам, именно на чистом азарте выиграв пару Олимпиад и вечно за компанию с другом Юрой, я оказался в ФМШ № 45 при Ленинградском университете. Там собрались в трех физматклассах юные таланты всего северо-запада СССР. Юра оказался там закономерно, стал одним из лучших в своем выпуске, я – строго наоборот.

О 45-й ФМШ, выигрывавших «матбои» у московских коллег, я когда-то рассказывал в «НГ». Хорошо бы к ее 60-летию (2023 год) кто-нибудь опубликовал исследование, тем более «файл выпускников» с тех пор пополнили достойные ученые, взошла звезда «русского Цукерберга» Павла Дурова (выпускник-2001).

А мне пока остается всматриваться в закоулки азарта, держа в памяти колмогоровский проект как удачное проявление, лучшее поощрение духа соревновательности, себя числя исключением, подтверждающим правило.

Итак, азарт. Согласно Академическому словарю: «Страсть в осуществлении какого-либо намерения… часто связана с риском», недостаток которого подобно авитаминозу вызвал анемию социалистического образа жизни, вечно балансирует на грани греха. Азартные игры, «прикрытое воровство, способ быстрого обогащения», церковь называет нарушением 25-го апостольского правила. Недаром главный художественный описатель азарта Федор Михайлович Достоевский от «русской рулетки» – то есть чтения в тогдашних суровых условиях «расстрельных» писем Белинского – перешел к просто рулетке в Висбадене, а потом и вовсе победил демона игорной ажитации.

Но не всем дано надиктовать гениальный роман «Игрок», жениться на стенографистке и преодолеть азарт. На прочих быстрота, наглядность действия судьбы действуют неотразимо...

Вторая половина заглавия, это Instant carma, первый великий постбитловский хит Джона Леннона. Заскучав на лекциях индийских махаришей о «карме, воздаянии в будущей жизни», он снял пеструю феньку со лба и февральским днем 1970 года сочинил строки: «Мгновенная карма настигнет тебя/ Заглянет прямо в лицо». И повторял, восторгаясь больше, чем даже от последующей великой Imagine: «Это же как… быстрорастворимый кофе! Сочинил на завтрак, записал на обед, выпустил на ужин!»

Забавно: у нас примерно в те же дни придумали «Спортлото», сразу же мгновенной наглядностью (первая трансляция тиража – октябрь 1970 года), потеснившее скучные годовые «сводки выигрышей лотереи трехпроцентного займа», печатавшиеся на последних страницах газет перед программами телепередач, тоже не баловавших дозами азарта.

Но еще забавнее корреляция волн нынешней моды: игры на выбывание/выживание. Точнее, это теле/комп – экраны совмещают бесчисленные медиаигры с выбыванием «слабых звеньев» из «проектов», а также фильмы/сериалы с их убиванием. Несколько раз, перещелкивая каналы и задерживаясь (стыдливое признание) более трех минут на бегущих по джунглям, карабкающихся по веревочно-бамбуковым аттракционам, я не мог понять: это какой-то телеконкурс или телефильм про конкурс? И только лужи как бы крови, «трупы» на очередной полосе препятствий подсказывали: все-таки фильм. Те и другие (игры, фильмы об играх), казалось… спродюсировали с одной целью – чтоб на их фоне рекламные вставки не казались такими уж банальными, не вызывали мгновенного переключения канала (что понижает эффективность рекламы, иссушая главный денежный источник).

Интересно, не боятся ли магнаты, богачи планеты, что все эти «Голодные игры» и нынешний абсолютный чемпион мира и всего Netflixа: «Игра в кальмара» («южно-корейский веб-сериал в жанре выживания, приключенческого боевика») утвердят подозрение: мультимиллиардеры только и тешатся, подсматривая через веб-камеры, как «униженные и оскорбленные» режут друг друга…

А южнокорейский хит приблизился к триллиону долларов дохода, выйдя на первое место в 90 странах. Кореянка, чей номер случайно (рандомно, на сленге моих студенток) в одной из серий мелькнул на экране, получает 4000 звонков в день от желающих рискнуть жизнями, «сыграть в кальмара… в реале».

Это ли ответ критиковавшим безазартный неконкурентный социализм: смотрите, вся история человечества уместилась в один круг. От чего ушла – к тому пришла. От гладиаторских боев в Древнем мире, Риме – к всемирным играм на раздевание/выбывание.