0
4910
Газета Стиль жизни Печатная версия

19.10.2022 17:36:00

Синяя чернильница поэта и несостоявшегося миллионера Геннадия Шпаликова

Дом 23, квартира 5

Александр Васькин

Об авторе: Александр Анатольевич Васькин – москвовед, член Союза писателей Москвы, лауреат Горьковской премии.

Тэги: геннадий шпаликов, жизнь, судьба, кинематограф


геннадий шпаликов, жизнь, судьба, кинематограф Фотографии не могли передать волшебную смесь доброты, иронии, нежности и сдержанной силы Геннадия Шпаликова. Кадр из фильма «Геннадий Шпаликов. Жизнь обаятельного человека». 2017

Случайно ли, что лучшие свои годы – и в жизни, и в творческой судьбе – Геннадий Федорович Шпаликов (1937–1974) провел на Арбате? Думаю, что нет. Здесь как раз уместно вспомнить про «гения места» – мифическое явление, свято охраняющее атмосферу дома, улицы, а то и целого города. На Арбате такой дом стоит под № 23 – тот самый, что в памяти большинства современников связан с именем скульптора Сергея Коненкова, что жил почти 120 лет назад на самом верхнем этаже. И гораздо меньшему числу людей известно, что в этом «модерновом» доме обитал Геннадий Шпаликов – талантливый поэт, замечательный сценарист, интересный кинорежиссер. Он прожил на свете всего 37 лет. Что и говорить – мало, но успел много, оставив после себя не только стихотворения и интереснейший дневник, но еще и сценарии, по которым были сняты фильмы «Застава Ильича», «Я шагаю по Москве», «Я родом из детства» и др.

«В Москве повсюду лето, и, опуская все описания этого времени года, я только хочу сказать, что по вечерам и даже иногда днем, особенно в воскресенье, Москва кажется пустой. Принято считать, что в июле все порядочные люди кончают свои дела и сматываются кто куда и лишь бы подальше, чтобы где-то в конце августа приехать в осеннюю Москву очень загорелыми и красивыми с южными фруктами в корзинках… Сижу сейчас в пустой комнате на Арбате, дом 23, квартира 5, а еще вернее – я лежу на диване и читаю Флобера: «Госпожа Бовари», очень скучную, длинную книжку, которую, как мне сказала соседка, я опоздал прочитать, а теперь, конечно, она мне не может доставить того удовольствия. Но книжка правда скучная…» – так Шпаликов описывал в дневнике свое арбатское существование 2 июля 1961 года. А соседи, между прочим, у него были мировые – не только долго терпели веселый стиль жизни поэта, но и могли одарить так необходимой порою бутылкой водки (это когда гости пришли, а магазин уже закрылся).

Проклюнувшийся талант в 1956 году привел его в один из лучших творческих вузов оттепельной поры – во Всесоюзный государственный институт кинематографии: «20 августа меня приняли во ВГИК. Пройдя чудовищный конкурс, я попал в один из самых интересных институтов. Радости не было, легкости тоже», – читаем в дневнике. Здесь Шпаликов познакомился и сдружился с Андреем Тарковским. Ныне они стоят вместе и в составе скульптурной композиции, открытой перед ВГИКом в сентябре 2009 года, где мы видим и бронзовую фигуру Василия Шукшина, с которым Шпаликов также был дружен. Если поставить памятники всем выдающимся выпускникам ВГИКа – места не хватит, так много вышло из его стен режиссеров, сценаристов, актеров и просто одаренных личностей. Почти каждый из них – человек незаурядный. Но даже на этом фоне Шпаликов не затерялся. Он «был неправдоподобно красив. Фотографии сохранили только правильность и мужскую привлекательность его лица. Но они не способны передать волшебную смесь доброты, иронии, нежности и сдержанной силы, которая была его аурой. Это обаяние разило наповал», – вспоминал кинорежиссер Александр Митта. Во ВГИКе рождаются первые сценарные опыты Геннадия Шпаликова, много пишет он и стихов, заслуживших одобрение Константина Паустовского. Шпаликов даже подумывает перейти в Литературный институт.

16-1-2-t.jpg
«Одна хлебалась каша,/ Сидели без рубля…»,
– писал поэт о своей арбатской жизни.
Фото автора
Любили Шпаликова и красивые женщины. Одна из них – сценарист Наталия Рязанцева – стала его женой в 1959 году. Этот первый брак и привел его на Арбат. Жили празднично и легко, бытовые неурядицы уходили для Шпаликова на второй план, оставаясь в тени так приятного богемного образа жизни с его частыми вечеринками и неожиданными приходами гостей в разное время суток. «Одна хлебалась каша,/ Сидели без рубля…» – напишет он об этом времени. После скитаний молодой студенческой семьи из одной квартиры в другую им подвернулась комната в арбатской коммуналке в доме № 23.

Где бы Геннадий Федорович ни жил – холостой или женатый, дверь в его комнату не закрывалась ни днем, ни ночью. Друзья не давали забыть о себе, да и сам он был человек открытый, хлебосольный. Если, конечно, было что на стол поставить и чем закусить. Как-то навестил его Марлен Хуциев, обративший внимание не только на скромную обстановку, но и на детские игрушки. Шпаликов объяснил: «Собираю игрушки, покупаю, что понравится, будет коллекция. Не хочется взрослеть, но приходится...» А на столе – стеклянно-синяя чернильница. Шпаликов говорит: «Это для некоторых поэтических упражнений... Увидел на почте... Невозможно было не взять». На чернильницу он смотрел «с нежностью»... Хуциев снял «Заставу Ильича», сценарий к которому Геннадий Шпаликов, студент последнего, пятого курса ВГИКа, писал в это время, проживая в арбатской коммуналке. Фильм надолго угодил «на полку».

Непростая судьба первого кинематографического опыта Шпаликова закономерна – дитя оттепели, он был чужд всякого рода идеологическим штампам, насилию над творческой личностью. Разладилась и его семейная жизнь. Она постепенно угасла, чтобы дать жизнь новым отношениям. На этот раз с Инной Гулая, ставшей мгновенно популярной после выхода на экраны в 1962 году фильма Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими». Блондинка Инна Гулая – тогда еще студентка Щукинского театрального училища – была по-своему красивой, не зря Шпаликов называл ее «моя шведская девушка». Для своей второй жены он напишет сценарий фильма, который сам и поставит в 1966 году. Кинокартина станет единственной режиссерской работой Геннадия Шпаликова.

Шпаликов и Гулая продолжали жить на Арбате. Как-то раз, когда жена была на съемках, он встретил на Арбате Александра Нилина. Геннадий был не один, а вместе с оператором Олегом Арцеуловым. Они направлялись домой к Шпаликову: «Гена показал сумку с пятью, по-моему, бутылками водки». Но разделить с ними трапезу Нилин не был готов, времени не было. Выход нашли быстро: «Я тем не менее согласился на скорую руку выпить с ними в ближайшей столовой. Народу в обеденное время было полно: лето, жара, люди сердито хлебали суп, ели винегрет с котлетами (целиком из хлеба). Но Гена и не претендовал на закуску – он мигом выбил в кассе, улыбнувшись публике в очереди, шесть компотов (почти без ягод). Мы быстро выпили по компоту, а в пустые стаканы Гена налил водки из своей сумки». Пил он много, и это тоже был стиль жизни. Нилин, немало времени проведший с ним за одним столом, рассказывает: «Гена никогда не говорил: давай выпьем, но всегда: попьянствуем. И никто в мире, кроме него, не говорил «попьянствуем» с такой искренностью предвкушения…»

Далекому от всякой меркантильности и накопительства Геннадию Шпаликову приписывают фразу: «Если бы каждый, кто поет мою песню «А я иду, шагаю по Москве», дал мне по рублю, я был бы миллионером». Да, с этим не поспоришь. Но вряд ли миллионер и поэт-романтик мог бы совмещать в себе две эти абсолютно разные ипостаси долгое время. Фильм, названием которого послужила, пожалуй, самая известная строчка Шпаликова, любим зрителями по сей день. На экраны картина вышла в 1964 году.

Кроме сопутствующего богемному образу жизни пьянства, сведшего Шпаликова в могилу, было и еще одно обстоятельство, никак не продлевавшее его век. Он, очевидно, выпадал из советской действительности, никоим образом в нее не вписываясь: «Он писал так, как будто заранее думал о нас, чтобы мы вспоминали об этих временах наивных надежд, когда они станут прошлым. В жизни он успел быть только молодым. Его любили. Его любили все... Как зависит дар художника от того, на какой максимум счастья он способен! У Шпаликова этот максимум счастья был высок. Соответственно так же глубока и пропасть возможного отчаяния» – так считал Александр Володин.

После Арбата Геннадий Федорович жил еще по многим адресам, в том числе и в Черемушках, ведь недаром он сочинил: «Меняют люди адреса,/ Переезжают, расстаются…» Как истинно богемный персонаж, для которого день никогда не кончается возвращением домой, он мог заночевать то у одного приятеля, то у другого, а то и просто заснуть на скамейке в парке. Сегодня в Москве есть даже памятная доска Геннадию Шпаликову – не на Арбате, нет, а на 1-й Тверской-Ямской, на доме № 13. Гранитный облик поэта и сценариста вышел излишне суровым и сдержанным, больше похожим на боксера. А на фотографиях он часто улыбается. Ну а мы помним его стихи:

Ах, утону я в Западной Двине

Или погибну как-нибудь иначе,

Страна не пожалеет обо мне,

Но обо мне мои товарищи 

заплачут.


Читайте также


Молодые американцы перестали ощущать радость жизни

Молодые американцы перестали ощущать радость жизни

Данила Моисеев

Пальму первенства по уровню счастья перехватили страны Восточной Европы

0
2476
Нещадно клюя конкурентов

Нещадно клюя конкурентов

Валерий Вяткин

Зимние записки промерзшего пешехода

0
1849
США определили дату перемирия на Ближнем Востоке

США определили дату перемирия на Ближнем Востоке

Геннадий Петров

Белый дом торопит Израиль и ХАМАС с заключением сделки о прекращении огня

0
2189
Летящей походкой по Рижскому взморью

Летящей походкой по Рижскому взморью

Павел Щербинин

К дню рождения актрисы Эльзы Радзиня

0
5654

Другие новости