Летние удивления дилетанта-энтомолога

Insecta-sex. Ничто «человеческое» им не чуждо.

И вот извлеченные из тесных слоев кремния (чипа) несколько мгновений прошедшего лета несложно сложились в энтомологическую коллекцию. Скромнее – в энтомологический ряд: «…да комары, да мухи». Insecta, в общем. Но в хорошем в отличие от пушкинского смысле. Началось, впрочем, все весной, в московской квартире…

На оконном стекле, под еще скудным апрельским солнцем, ненароком подсмотрел милую сценку из жизни самого многочисленного – описано более 1 млн видов – классов земных животных. Чем еще можно заниматься весной, в период острой солнечной радиации? Правильно, любовью. Парочка из этих почти бесконечно разнообразных Insecta вполне уютно прилепилась и к стеклу, и друг к другу. Остальное – дело цифровой техники (см. фото). А вербальное описание происходящего на моих глазах нашел у Владимира Владимировича Набокова, в его головокружительном романе «Ада, или Радости страсти».

«…Брачные привычки гнуса Serromyia amorata Poupart. Совокупление происходит с прижатием брюшных поверхностей самца и самки и соприкосновением ротовых отверстий. После заключитель­ного содрогания (frisson) мушиного коитуса самка высасывает внутренности своего страстного партнера через его ротовое отверстие».

В только что появившемся новом переводе этого набоковского magnum opus – теперь уже «Ада, или Отрада» – переводчик и автор капитальных комментариев Андрей Бибиков, конечно, замечает: «Serromyia amorata Poupart – хорошо замаскированный под настоящий вымышленный таксон , название которого образовано от Serromyia femorata Meigen, 1804 – разновидность мокрецов (семейство Ceratopogonidae). Набоков использует в названии насекомого имя французского анатома, хирурга и энтомолога Фран­суа Пупарта (1616–1708), впервые описавшего паховую связку (пупартова связка)».

Итак, Serromyia amorata Poupart – полуфантастическое насекомое «сконструированное» В.В. Подручная wiki услужливо подсовывает такую таксономическую метрику рода Serromyia (опускаю совсем уж «интимные» позиции из перечня)… Домен – Эукариоты; царство – Животные; подцарство – Эуметазои; тип – Членистоногие; подтип – Трахейнодышащие; надкласс – Шестиногие; класс – Насекомые; подкласс – Крылатые насекомые; инфракласс – Новокрылые; клада – Насекомые с полным превращением; надотряд – Antliophora; отряд – Двукрылые; подотряд – Длинноусые двукрылые; инфраотряд – Culicomorpha; надсемейство – Culicoidea; семейство – Мокрецы; подсемейство – Ceratopogoninae; род – Мокрецы шипоногие. Привет, король систематиков, почтенный Карл Линней!

Висит груша, нельзя скушать. Но понадкусывать – вполне.

Фактически Эко задает главный принцип конструирования онтологии любой коллекции – «единая цель определенного проекта».

Несомненно, читатель, я не дерзаю на повторение ботанико-энтомологических подвигов легендарной Марии Сибиллы Мериан (1647–1717), первой женщины-энтомолога. Вот хотя бы этого... «10 апреля 1684 года я получила серого дрозда, – отмечает наблюдательная Мария Сибилла. – В его теле что-то шевелилось, хотя он был мертв. Я захотела посмотреть, какая тому причина, и вскрыла брю­хо. Там было полно белых червей. Я положила птицу в ко­робку. Черви съели всю птицу, превратились в яйца. Из них вышла только одна муха, остальные высохли». И все фазы этого метаморфоза Мария Сибилла фиксировала в акварельных листах.

Ее бурная даже для бурлящего XVII века биография феерична. Скажем, в период с 1699 по 1701 год она находилась в Суринаме, где создавала свои потрясающие по проработке мельчайших деталей цветные акварели растений и насекомых. 2 января 1717 года лейб-медик Петра I, шотландец Роберт Арескин, по указу своего патрона заплатил 3000 гульденов «амстердамскому жи­телю Юрыю Гзелю за две книги больших, в которых вложены пергаминовые листы, на которых малевано самым добрым мастерством живописным всякие цветы, также бабочки, мушки и прочие всякие животные». «Пергамино­вых листов» было числом 254. Не забыв попутно пополнить свою нескучную коллекцию curiositatae несколькими альбомами Сибиллы с изображением насекомых.

В 1779 году И. Бакмейстер в книге об академической библиотеке и Кунсткамере в Санкт-Петербурге писал: «...Особливое внимание знатоков заслуживают суть прекрасные те миниатюрные живописи цветов, червей, бабочек и других насекомых, которые писаны на особенных в лист пергаменах славною Мариею Сибиллою Марианою с удивительным вкусом и нежностию».

Этот членистоногий ошибся адресом – фасадная краска кого хочешь введет в заблуждение. Фото автора

Вот и я неожиданно для себя самого стал замечать: над моим дачным а-ля японским прудиком господствовали каждое утро с 8.00 до 10.00 ядовито-ультрамариновой (как акриловая краска) расцветки гиганты – «активные специализированные хищники, которые питаются насекомыми, пойманными на лету». (Спасибо, wiki!) Возможно (тешу себя неутешимой надеждой), это были Anax imperator (дозорщик-император), одна из самых крупных стрекоз Европы. Так приятно было почувствовать себя натуралистом! Не Суринам, конечно, но все же… Чуть ли не первооткрыватель.

Если человеку чего-либо очень сильно хочется, обычно всегда на помощь приходит случай. Максима Бальзака сработала и на этот раз. В увлекательном чердачном хламе обнаружилась увлекательнейшая книга (приготовьтесь, читатель): Программы и наставления для наблюдения и собирания коллекций по Геологии, Почвоведению, Метеорологии, Гидрологии, Нивелировке, Ботанике, Зоологии, Сельскому хозяйству и Фотографии / Составлены Особой Комиссией по поручению Императорскаго Общества Естествоиспытателей при Императорском С.-Петербургском университете. Пятое издание, значительно исправленное и дополненное, с 302 рисунками в тексте. – С.-Петербург, Издание Императорскаго СПб. Общества Естествоиспытателей, 1902. – 595 с.

В этом издании есть небольшая главка, посвященная стрекозам («Составлено при участии К.К. Григорьева»). «Отличающихся быстрым полетом крупных стрекоз следует ловить рано утром после восхода солнца, когда они перелетают только на небольшие расстояния. Мелких же (Agrionedae) легко ловить сачком во всякое время дня, так как они не отличаются ни быстротой, ни продолжительностью полета».

Все верно, и все повторилось через 120 лет. Только сачок мне заменил более гуманный прибор – камера смартфона.