Ольга Дунаевская
Особая сила приписывалась кислым квашеным продуктам – считалось, что они могли охранить от сглаза и даже вылечить от порчи. Фото агентства «Москва»
Издавна для человека, жившего скучной бытовой жизнью, ее фрагменты приобретали сакральное, мистическое значение. И еда как главная составляющая быта, то основное, ради чего люди непосильно работают и недосыпают, за что благодарят судьбу и высшие силы, – издавна вставала в центре этих мистических переживаний. Родившиеся приметы о еде и о главном – о хлебе – утверждали:
– Если оставлять еду в тарелке, силы не будет. Кто доедает за другим – забирает у него силу. (То же о напитках: нельзя допивать из чужой кружки – переймешь чужие грехи.)
– Если не доел кусок хлеба и схватил второй – другой человек, кто-то из близких может голодать.
– Если оставлять на столе хлебные крошки – можно заболеть.
– Старый хлеб выбрасывать – большой грех, его отдают животным или птицам.
– На ходу лучше не есть, могут прийти неудачи.
– Запеченную в пироге рыбу надо начинать есть с хвоста, иначе могут прийти болезни. Пирог с рыбой для гостей надо ставить так, чтобы хвост смотрел на дверь, а голова – на образа, это обеспечит спокойную безбедную жизнь.
Много сакрального связано и с кашей. Сразу после Рождества наступал профессиональный праздник повитух. Назывался он «Бабьи каши». Родившие в предшествующий год после молебна приглашали повивальных бабок к себе и угощали специально сваренной кашей. А к вечеру женщины, и родившие, и ждущие ребенка, шли в гости к повитухам со своими съестными и питейными гостинцами.
Принудительно ел кашу и отец новорожденного, причем пересоленную и дважды: сначала сразу после родов, чтобы не сглазить младенца, а потом – на крестины. На них повивальная бабка приносила с собой два горшка каши. В одном была каша вкусная, а в другом – горелая и пересоленная. Она-то и предназначалась отцу ребенка: чтобы знал, как мучилась, рожая, его жена!
Особая сила приписывалась кислым квашеным продуктам. Они долго не подвергались порче сами и могли охранить от сглаза и даже вылечить от порчи.
Была и в моей жизни история, связанная со «съестными» приметами. Когда мне было лет 10, мы перебрались из наших комнаток – точнее, одной, перегороженной фанерой (рядом с теперешней Тверской, а тогда – улицей Горького), в далекий новый район, в котором вместо улиц были «кварталы». Мы жили в 38-м квартале, сейчас там проходит улица Обручева. Ехать надо было трудно и долго от метро «Университет». Магазинов у нас не водилось, до работы родители добирались с муками, грязь по колено мы месили, как говорила мама, все четыре сезона. Но у нас появилась своя квартира со всеми удобствами, хоть и в доме, который потом презрительно окрестили хрущевкой. У нас теперь была своя крошечная кухня, и, вечно сидя дома одна, именно на ней я стала сама готовить, открывая единственную имевшуюся у нас поваренную книгу – «О вкусной и здоровой пище».
|
|
Домовые бывают очень даже симпатичными. Фото PhotoXPress.ru |
Ближайший к окну угол в ее маленькой комнате был увешан иконами и разноцветными стеклянными лампадками на длинных цепочках. Она согласилась за небольшие деньги оставаться со мной, но с условием, что я буду приходить к ней, а не наоборот.
Днем я уходила в школу, а вечером вместо уроков слушала правдивые Ульянушкины истории. Жизнь ее с детства была полна общением с лешими, чертями и домовыми. Однажды, когда ее отец с матерью уехали на ярмарку, Ульянушка видела во дворе своего отца, только он ходил совсем бесшумно, хотя и наклонял голову, как отец, чтобы войти в амбар, где дверка была низенькой. Рассказала она это отцу, когда тот вернулся, и отец ответил: «Не бойся, Уля, это наш суседко-домовой. Пока он со мной на одну внешность, и скот прибран у нас будет, и амбар долго не опорожнится. А если станет суседко хромым да кривым – не будет нам житья. Вот твоя мамка и кладет на день Ефрема Сирина кус крупеника на загнеток (место в печи, куда сгребают угли. – О.Д.). Поест кашки и подобреет».
И хотя больше домового Ульянушка никогда не видела, до сих пор каждый год кладет в блюдечко каши с маслом и ставит в ночь 30 марта в кухне, на подоконник: «Да теперь вот подоконника-то нету, – огорчалась она, – так я как придумала. Батарейки у нас махонькие, вьются у самого пола, комнату не обогреют, а блюдечку на них в самый раз будет. Всю ночь каша-то теплая». После чего эту кашу нельзя было выбрасывать и тем более доесть – ее Ульянушка отдавала птицам.
Возвращаясь к теме. Посвящено еде и множество выразительных пословиц. Огромный их список приводит в книге «Сборник пословиц, поговорок, речений, присловий…» Владимир Даль, вот некоторые из них:
– Только ангелы с неба не просят хлеба.
– Натощак неспоро и Богу молиться.
– Холод не терпит голод (то есть голода).
– Покуда есть хлеб да вода, все не беда.
– Гречневая каша – матушка наша, а хлебец ржаной – отец наш родной.
|
|
Считалось, старый хлеб выбрасывать – большой грех, его отдают животным или птицам. Фото Unsplash |
С кашей:
Заварить кашу (начать какое-то сомнительное дело) / Расхлебывать кашу (разбираться и заканчивать сомнительное дело) / Мало каши ел (о слабом человеке) / Каши не сваришь (с человеком не стоит затевать совместного дела).
С мучным:
Друг мой ситный (ситная мука, из которой пекли калачи и ситники, была самой хорошей и чистой) / Раскатать губу (разинуть рот от желания что-то получить. Надрез при выпечке калача, который называли губой, могли начинять разными начинками. Когда калач выпекался, тесто поднималось и отверстие напоминало открытый рот) / Ломается, как копеечный пряник (делает вид, что высоко себя ценит, а стоит реально немного) / Ни за какие коврижки (ни за что. Коврижка – род любимого в народе пряника).
Ну и с прочим съедобным:
– Чепуха на постном масле (не стоящая ничего ерунда. Постное масло – самое дешевое).
– Проще пареной репы (что-то очень легкое для понимания или делания. Готовить такую репу было очень несложно: ее мыли, набивали ею горшок и ставили на ночь в теплую печь).
– Икру метать (шуметь, суетиться. Чтобы выдавить из себя икру, рыбине приходится бешено двигаться, бить по воде хвостом).
– Седьмая вода на киселе (очень далекое родство. Кисели на Руси были не питьем, а едой, их резали ножом. Если такой кисельный пласт стоит слишком долго, портится, на его поверхности начинает выделяться вода).
Как видим, еда обогащает не только желудок, но и великий и могучий русский язык.
