Андрей Ваганов
Для оживления созданного им биоробота Виктор Франкенштейн использовал электрический разряд. Кадр из фильма «Молодой Франкенштейн». 1974
Наука, техника, технологии... Сегодня человек не пользуется технологиями – он живет ими. Мало того, он и умирает с ними. При этом, даже не подозревая порой, что действует в полном соответствии с законами термодинамики, например. Вот, скажем, сообщение из хроники происшествий…
«Пожар произошел в квартире девятиэтажного жилого дома. В ходе тушения были обнаружены тела трех человек – это 80-летняя хозяйка квартиры и двое ее сыновей, которым было около 50 лет. По предварительным данным, братья гнали самогон из самодельного аппарата, который взорвался, что привело к возгоранию…» В общем, чего-то не рассчитали братья. Увы… А всего-то – надо было вспомнить школьный закон Бойля–Марриота. В 1662 году англичанин Роберт Бойль сформулировал его так: «Под воздействием внешней силы газ упруго сжимается, а в ее отсутствие расширяется, при этом линейное сжатие или расширение пропорционально силе упругости газа».
Но, безусловно, технологией, которая буквально вошла в нашу плоть и кровь, можно считать электричество. Оно, электричество, стало составным элементом атмосферы, в которую мы оказались погружены благодаря научно-технологическому прогрессу. Даже принципиальные киберлуддисты, убежденные приверженцы теории плоской Земли и несгибаемые адепты теории заговора мирового правительства – все дышат этими электрическими флюидами. И в меру своих сил и способностей пользуются этой «электрической жидкостью»... Как же мы дошли до жизни такой – вопрос риторический. Вот так…
1740 год. В Венеции, Турине и Болонье предприняты первые попытки применения электричества в медицинских целях.
1747 год. Опять же, в Венеции выходит брошюра Франческо Пивати «О медицинском электричестве».
1745 год. Немецкий каноник Эвальд Юрген фон Клейст, пытаясь наэлектризовать воду, которая считалась полезной для здоровья, и независимо от него лейденский физик Мушенброк, проводя несколько более академические, но похожие по сути опыты, получили очень сильный удар, вызвавший онемение руки и плеча.
В январе 1746 года Реомюр в Париже получил письмо от Мушенброка следующего содержания: «Хочу сообщить Вам новый и странный опыт, который советую самим никак не повторять. Я делал некоторые исследования над электрическою силою и для этой цели повесил на двух шнурах из голубого (sic! – похоже, очень важная деталь для Мушенброка. – А.В.) шелку железный ствол, получивший через сообщение электричество от стеклянного шара, который приводился в быстрое вращение и натирался прикосновением рук. На другом конце (левом) свободно висела медная проволока, конец которой был погружен в круглый стеклянный сосуд, отчасти наполненный водою, который я держал в правой руке, другой же рукою я пробовал извлечь искры из наэлектризованного ствола. Вдруг моя правая рука была поражена с такой силой, что все тело содрогнулось, как от удара молнии… Рука и все тело поражаются столь страшным образом, что и сказать не могу; одним словом, я думал, что пришел конец…» Так был изобретен прибор, который вошел в историю науки под названием «лейденская банка», а по сути, это был электрический конденсатор.
Опыт Мушенброка был воспринят как сенсация.
Однако сегодня в связи со всем этим закрадывается крамольная мысль: а так ли уж необходимы все эти тематические годы науки и технологий, десятилетия фундаментальной науки? Кого и за что мы агитируем? Можно и обострить: насколько популяризированные (то есть неизбежно примитивизированные, разжеванные и адаптированные) знания могут считаться безопасными и адекватными реальности?
Несколько лет назад в информационном потоке я выловил вот такое сообщение из Екатеринбурга. Даже заголовок новости впечатлял – «Уральская бабушка устроила пожар, пытаясь током оживить мумию сестры». Некоторые подробности не менее ошеломительны… «В ходе тушения пожара огнеборцы обнаружили мумифицированный труп родной сестры пострадавшей. Позднее следователи СК РФ по Свердловской области сообщили жуткие подробности пожара в квартире екатеринбургской многоэтажки… Выяснилось, что 69-летняя пенсионерка пыталась оживить свою сестру, умершую год назад.
По всей вероятности, 73-летняя женщина погибла своей смертью, после чего ее младшая сестра, состоящая на учете у психиатра, забальзамировала ее и пыталась оживить. Ночью она подцепила к своей мертвой сестре электропровода. Один провод был вставлен в руку мумии, второй – в шею. В результате произошел пожар».
Еще каких-то 100 лет назад «лампочка Ильича», не говоря уж о тарелке громкоговорителя (радио) считались, наверное, в той же уральской глубинке верхом технического прогресса, «чародейными силами цивилизации» (по выражению русского историка Сергея Михайловича Соловьева)… И вот дело дошло до «гальванизации» мумифицированных трупов. Возможно, мы недооцениваем силу печатного слова в целом и силу слова научной популяризации в частности. Ведь и у этой истории с уральскими «электрическими бабушками» есть свой литературный прототип. И не один к тому же.
В 1845 году Эдгар Аллан По в пародийном рассказе «Разговор с мумией» описывает похожие манипуляции, которые проводит компания из нескольких уважаемых, но подвыпивших ученых с 4000-летней мумией. «…кто-то предложил один-два опыта с вольтовой батареей…
Нам стоило немалых трудов обнажить край височной мышцы, которая оказалась значительно менее окостенелой, чем остальная мускулатура тела, однако же, как и следовало ожидать, при соприкосновении с проводом не проявила, разумеется, ни малейшей гальванической чувствительности… как вдруг я мельком взглянул на мумию и замер в изумлении».
Ну, дальше вы понимаете, что происходило. Кстати, по мотивам этого юмористического рассказа в 1933 году был снят вполне серьезный американский фильм ужасов – «Мумия жива» (The Mummy Lives).
Еще более знаменитый аналог уральского треша – роман Мэри Шелли «Франкенштейн» (1818). Фабулу романа часто описывают так: «…молодой ученый Виктор Франкенштейн задумал отнять у Всевышнего тайну сотворения жизни. Из частей трупов, которые он похищает с кладбища, Франкенштейн сшивает человека гигантского роста и оживляет его…» Весь вопрос – как оживляет?
Прямого ответа на этот вопрос Мэри Шелли не дает. Но контекст повествования подразумевает, что для оживления созданного им биоробота Виктор Франкенштейн использует электрический разряд. Характерно, что именно такой вариант – инициирование протоплазмы электрическими разрядами – был выбран во всех киноверсиях истории ученого Виктора Франкенштейна. (По некоторым подсчетам, в мире было создано более сотни кино- и телефильмов по мотивам романа Мэри Шелли.)
Например, в классической картине Фрица Ланга «Метрополис» (1926), возможно, самый знаменитый кадр выглядит так. Явно полусумасшедший ученый возле лабораторного стола, на котором лежит некое тело, обвитое проводами и электродами. У изголовья – нечто весьма напоминающее лейденскую банку, то есть электрический конденсатор. А в фильме Мэла Брукса «Молодой Франкенштейн» (1974) пространство между электродами, опоясывающими тело демона, и мощным телескопическим наконечником электростатической машины, прошивают уже настоящие молнии.
Видимо, режиссеры подспудно понимали, что без электрошокера в том или ином варианте в деле оживления трупов не обойтись… Понимала это и наша уральская бабушка.
