Коневец – монастырский остров. Игумен Маврикий в молодости был связным в штабе у Маннергейма

На территории монастыря дети и животные, экскурсанты и паломники.

Монастырю здешнему более шестисот лет. Чего только не видели монахи за это время – даже Александра Дюма-старшего, купающегося в костюме Адама... Изумлены «костюмом» были до крайности! В своих записках о посещении острова писатель с неудовольствием отметил, что «коневецкие кровати самые жесткие на Севере». Не нашел он также привлекательной и здешнюю кухню. Но особенно радикально высказался о комарах: «Нигде в мире я не видел такой тучи омерзительных насекомых».

Да что там Дюма, даже основателю монастыря новгородскому иноку Арсению остров не приглянулся! После нескольких лет жизни на греческом Афоне шел он на парусной лодке вдоль побережья Ладожского озера, вез с Афона икону Богородицы и некоторую церковную утварь. Согласно легенде, встреченный им на острове рыбак Филипп показал ему Конь-камень, самый большой из оставленных после схода ледника валунов, высотой более четырех метров.

Что в те времена остров использовался местными финно-угорскими племенами для выпаса лошадей, современная наука, в общем-то, предполагает. (Все-таки доставлять из бухты по Ладоге табуны лошадей, хоть и на расстояние семи километров, это несколько фантастично.) Но иноку Арсению, который принял на веру также и рассказ Филиппа о конских жертвоприношениях на этом самом валуне, было, конечно, виднее. Посчитав этот Конь-камень «пуще дремучего леса ужасом бесовским окруженным», языческий остров он покинул. Но у Бога были другие планы: разыгрался шторм, лодку Арсения снова прибило к острову. И остался здесь Арсений навсегда.

Коневец – единственный остров на Ладоге, где нет змей. Как исчезли они шестьсот лет назад вместе с бесами, изгнанными Арсением из Конь-камня, так и не вернулись...

Интересно, что уже в наши дни нашлись люди, решившие повторить маршрут инока Арсения, основателя Коневского монастыря. Для этого им предстояло построить копию средневекового судна. Где можно найти изображение такого судна? На иконах, изображавших местных подвижников, нашли-таки. А это лодка с двумя парусами... Аналог такой лодки – ладожская сойма, конструкция ее, на взгляд специалиста, опровергающая все элементарные законы судостроения: не то что плавать – кувыркаться на ней...

Но путешественники были упорны, в Военно-морском музее сфотографировали имевшуюся там модель ладожской соймы, позднее ими были найдены и чертежи. Трудности возникли с добычей... медных гвоздей. Поскольку дело было в конце 90-х, когда все вдруг решили: зачем же самим стараться, когда можно купить за границей? Сорок килограммов медных гвоздей все же удалось найти на одном активно распродаваемом в тот момент заводе. В одной из приладожских деревень нашли мастера, который в детстве на сойме ходил. Эпопея увенчалась успехом: «Святой Арсений» совершил свой славный поход по пути основателя Коневского монастыря.

Завещал преподобный Арсений братии привечать богомольцев – и вот мы на острове... Фото автора

Жизнь монастыря за шесть столетий прерывалась, и не единожды. Два шведских разорения – минус сто лет здешнего уклада. Только при Петре Первом монастырь возрождается. После отречения Николая Второго «всех в монастыре охватывает ощущение сиротства». Далее, вплоть до Зимней войны, монастырь живет в составе Финляндии, соседствуя с финскими военными, расположившимися на острове двумя артиллерийскими батареями. Некоторые монахи получают финское гражданство, но служба на финском языке ведется редко. В 30-е годы Коневец принимает финских паломников. Игумена Маврикия навещает маршал Маннергейм, главнокомандующий вооруженными силами Финляндии. У них два общих эпизода в прошлом: учеба в Николаевском кавалерийском училище и служба в царской армии, где будущий игумен был связным в штабе у Маннергейма... Вот где интрига-то для будущих романистов!

После окончания Великой Отечественной войны остров входит в состав СССР. Монахи уходят на Новый Валаам. Чудотворную икону Коневской Божьей матери, ту самую, что Арсений привез с Афона, на которой младенец с голубем, они увозят с собой. Нынче в монастыре – список этой иконы, сделанный в 2013 году.

В конце 1945-го на острове была размещена советская военно-морская база, остров был обнесен колючей проволокой, проводились ядерные эксперименты, испытания мин и торпед. После ухода военных была проведена дезактивация.

В какой-то момент остров оказался... бесхозным. Говорят, что в начале 90-х в одной из ленинградских газет он был выставлен на продажу... Это послужило тревожным сигналом для Русской православной церкви. В 1991 году монастырские постройки были переданы государством Санкт-Петербургской епархии. Архимандрит Назарий (Лавриненко) и с ним еще семь человек прибыли на остров, чтобы возродить здесь монашеские традиции.

...Что мне определенно нравится в этом острове – так это его стоицизм. Суровая северная природа, ладожские шторма, с которыми ни одно использующееся здесь судно не поспорит – хоть и всего-то семь километров до Владимирской бухты, а приходится паломникам оставаться на острове в ожидании благоприятных условий для переправы. Все это сформировало особое отношение к переменам участи: все принять, пройти через все испытания достойно. По местной легенде советские военные из бревен часовни сделали свой контрольно-пропускной пункт, а после их ухода с острова монахи из этих же бревен поставили возрожденную часовню...

Два года назад по дну Ладожского озера компания «Роснефть» протянула на Коневец электричество (до этого использовался генератор), провела ремонтные работы на острове. Паломников и туристов теперь приезжает много, но ощущения толчеи не возникает. Есть возможность остаться на острове на несколько дней в гостинице, если потрудиться – хоть на все лето. Также ждут здесь экскурсоводов, прошедших специальные курсы подготовки. Мне вот, например, очень захотелось здесь экскурсоводом поработать...

Однако суждено ли этим планам сбыться или в скором времени ждет остров новая перемена участи, бог весть... Уместным будет разве что вспомнить моего любимого Николая Лескова, также посетившего остров и оставившего нам путевой очерк «Монашеские острова на Ладожском озере», в котором, впрочем, рассказал он только об одном из них, а именно – о Коневце:

«А тут неотвязно лезло в голову: Боже мой! Боже мой! что мы за необыкновенный народ! И кто, какой чужеземец может нас знать, и понимать, и отводить нам место и значение? Куда стремишься, куда плывешь ты, о святая родина, на своем утлом корабле со своими пьяными матросами? Как варит твой желудок эту смесь гороха с капустой, богомолья с пьянством, спиритских бредней с мечтательным безверием, невежества с самомнением?.. О, крепись, моя родина! крепись – ты необходима: кроме тебя, этим всяк поперхнется!»

– А вот уже Коневец виден! – воскликнули несколько человек, которым плавание наскучило и хотелось отдыха».