Вардван Варжапетян
Генерал Яхонтов вернулся и примирился. Фото из книги Анатолия Афанасьева и Юрия Баранова «Одиссея генерала Яхонтова»
«Независимая газета» мне не чужая, я пишу для нее столько лет, сколько она существует. В книге «ИМяННОЙ УКАЗАТЕЛЬ» я вспоминаю всех, кого встретил за 80 лет. Из этих встреч и составилась моя жизнь. А еще это краткая история моей страны, сложенная примерно из 3000 историй разных людей. Среди них гении и безвестные обыватели, рабочие, крестьяне, домохозяйки, монахини, проститутки, солдаты, артисты, колхозники, мыслители и доносчики, убийцы и праведники, люди десятков национальностей, профессий, занятий, званий.
Вот очередные истории из моего собрания.
***
Яхонтов Виктор Александрович (1881–1978) – генерал (1917), товарищ (то есть заместитель) военного министра в правительстве Керенского. В эмиграции стал заметной фигурой.
Вернулся в Россию на закате жизни (1975): на теплоходе «Александр Пушкин» рейсом «Монреаль–Ленинград», потом «Красной стрелой» в Москву, в отель «Будапешт», а на следующий день, 26 сентября 1975 года, ему вручили ключи от двухкомнатной квартиры в новом доме близко от центра.
Совершенно примирился с большевиками и советской властью, которая так ласково его приняла: квартиру в Москве дала, персональную пенсию назначила, наградила орденом «Дружбы народов», издала книгу о нем. Написали книгу «Одиссея генерала Яхонтова» два сотрудника газеты «Голос Родины» Юра Баранов и Толя Афанасьев, с которыми я вместе работал в старинном особняке в Большом Харитоньевском переулке, 10 (на первом этаже общество «Родина», на втором – газета «Голос Родины» и журнал «Отчизна»).
Вот в этом особняке я впервые увидел Яхонтова: он встретился с сотрудниками «Родины» накануне 9 Мая 1978-го, вспоминал Первую мировую, которую встретил в звании подполковника Генерального штаба.
Из того, что говорил тогда Яхонтов, я крепко запомнил одно, поразившее меня, убеждение царского генерала:
– В войне побеждает не та армия, у которой больше танков и пулеметов, не та, полководцы которой быстрее умом, а та армия, солдаты которой могут вынести больше страданий.
***
Яшин Лев Иванович (1929–1990) – знаменитый вратарь, защищавший ворота сборной СССР (1954–1967), чемпион Олимпийских игр (Мельбурн, 1956). Чемпион Европы (1960). Пятикратный чемпион СССР. Играл за «Динамо» (1949–1970). Сыграл в 812 матчах; из них 480 отстоял «всухую». Отразил 156 пенальти (немыслимо!).
К 60-летию Льву Ивановичу присвоили звание Героя Социалистического Труда, но «Золотую Звезду» ему привезли домой только за пять дней до смерти.
Яшин страдал тяжелым диабетом, да еще курил; началась гангрена, пришлось ампутировать одну ногу, потом вторую.
Когда Геннадий Хазанов навестил великого голкипера (они дружили много лет), Яшин сказал:
– Гена, зачем мне эта «Звезда», когда я уже умираю?
Вот первой своей наградой, медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов», Яшин очень гордился – пацаном еще был, а уже работал токарем на заводе.
Я был (1983) у Яшина на Песчаной улице два раза. Валентина Тимофеевна, жена Льва Ивановича, угощала меня чаем с вареньем.
Зачем я пришел? Хотел сделать беседу для «Литературной учебы»: книги, писатели в жизни Яшина.
Лев Иванович усмехнулся:
– Это вы не по адресу. Вам бы с Вадимом Синявским поговорить…
|
|
Великий Лев Яшин. Фото из Национального архива Нидерландов |
Это от Яшина я услышал фразу Синявского, то и ли правда сказанную им во время матча, то ли приписанную ему болельщиками:
– Пока мяч в воздухе, коротко о составах команд…
Хорошо помню костыли в углу комнаты, пачку французских сигарет Gauloises, очень крепких. Лев Иванович угостил меня, но я после первой затяжки закашлялся.
О книгах поговорить так и не удалось.
***
Яичко (Чекулаев Алексей Григорьевич, род. 1929) – питерский вор.
Фамилию его я мельком увидел, когда он показал мне справку об освобождении. Случилось это в Ленинграде, на вокзале, в 1972-м в трудное для меня время: швыряло меня по стране…
Короче, стою в Питере возле Московского вокзала и мозгую, как бы мне махнуть в Мурманск, а там устроиться матросом на сейнер.
Стою, курю, и вижу, что ко мне, хотя и неверными шагами, приближается странный маленький человек в кофейном драповом пальто с накладными карманами, в огромной, еще не обмявшейся кепке; одна рука скрючена, на нее навешена авоська со свертками, бутылками; в другой чемодан. Подошел, ощерил беззубый рот.
– Бери-ка чемодан, сажай меня в такси. – Я курю, мне смешно. – Ты ж бомж? А я из МВД.
– Вот пусть тебе МВД чемодан и тащит.
– Во как! А ксиву мою посмотреть желаешь?
Прислонил к стене вокзала чемодан, снял авоську с руки, достал бумагу с маленькой фотографией. Справка об освобождении из мест заключения: уроженец Шуи, русский, холост, осужден в 1964-м на восемь лет, до этого – на три, потом на пять, еще на пять, начиная с 1948-го.
– Ну, хороша ксива? А ты, выходит, не гопник?
– Нет, я работу ищу.
– Я тоже, грабануть кого-нибудь. Ты про Яичко слышал звон?
– Про курочку Рябу слышал.
– Значит, не питерский?
– Московский.
– Так меня в Москве все деловые знают! И в Ростове, на всех кичах и пересылках. Фартовый питерский вор Яичко, здрасьте! – Он сунул мне скрюченную ладошку. – Маленький, но безжалостный. Потому что правду люблю. На Волго-Доне помню… Обидела какая-то сявка внаглую моего дружка. Заходим в зону, а в зоне тыща восемьсот воров. Я Кольке перышко дал, говорю: «Режь эту падлу!» И не пикнул никто, меня ж на зоне все знали. А сейчас в Стрельню к сестре, вишь, как она меня прибрахлила, ни один опер не опознает. Бери мне такси и грузи шматье! Сам-то куда мотаешь?
– В Мурманск, а денег нет.
– Денег?! Да их, денег, вон сколько ходит! – Он обвел ручкой всю привокзальную площадь. – Только потряси, как из копилки посыплется. Ты не смотри, что у меня одна рука сухая, я и с одной мастак.
– Как же с одной-то?
– А я ловкий.
– Оно и видно, что ловкий, – из тюрем не вылезаешь.
- А мне хоть денек душе погулять, а там на шконку.
Такси я ему нашел, чемодан с авоськой поставил в багажник. Яичко полез за пазуху, достал десятку. Билет до Мурманска, общий вагон, стоил меньше.
– Бери, бери, а то зарежу! Шучу.
Я пожал маленькую цепкую руку, помахал вслед. Катись, Яичко, да не разбейся.
