Дмитрий Сабов
Cемье беженцев удалось добраться до берегов Англии, пока Лондон добивался высылки семерых нелегалов в Руанду. Фото Reuters
Когда в 2005 году во французских предместьях по ночам жгли машины, знакомый учитель истории и географии в Сен-Дени, одном из самых горячих парижских пригородов, пытался растолковать мне, почему полицейскими рейдами с этой напастью не справиться.
– Понимаешь, это не классовая борьба, а расовая. Ты можешь отправить сколько угодно полицейских в эти кварталы, можешь всех повязать, посадить. Порядок вроде бы установится, но ты так и не найдешь точки отсчета. Они потому и бунтуют, чтобы ее найти.
Тогда я не понимал эту социальную педагогику: казалось, она шибко левацкая. Но со временем прояснилось.
Точка отсчета
Учитель через пару месяцев перезвонил мне, чтобы рассказать, чем закончилось. Французское МВД, угомонив шантрапу и прижав каидов («главарей» на жаргоне арабизированных пригородов), принялось ломать голову над тем, что делать со всеми, кого оно заловило. Счет шел на тысячи.
Энергичный министр МВД – это был тогда Николя Саркози – принял радикальное решение: высылать. С составлением списков пришлось повозиться, поскольку участковых, которые знали свои районы, к тому времени он уже упразднил и перевел закованную в броню жандармерию на патрулирование рейдами, на американский манер. Но кое-как справились. Шерстить пошли по колледжам, по подворотням и по тусовкам.
Проблемы начались, когда стали пробовать высылать. В самом деле, куда? В африканских странах, куда вели корни большинства поджигателей, давали понять – это уже не наша проблема, от нас уехали их отцы и деды, они родились в вашей стране, а значит – французы. Вот и разбирайтесь. Полицейская мысль зашла в тупик.
Задачу момента министр Саркози сформулировал сам – в демократической традиции, но с полицейской прямотой: «Либо мы придумаем, как их интегрировать, либо они дезинтегрируют нас». Считается, что именно такая постановка вопроса и привела его в президенты в 2007-м. Но на практику принудительной высылки так и не перешли. А мой учитель констатировал: его ученики снова вернулись на улицы, экзамены им было уже не сдать.
Точку отсчета бунта в итоге вычислили социологи. Они определили ее как «четвертый мир» – мир пригородов, расползающихся вокруг заброшенных промзон, куда стихийная миграция десятилетиями засасывала тех, кто ехал искать лучшей жизни в Европе и, не пробившись, увязал в культурных и социальных гетто, без старых корней, так и не пустив новые. Через несколько лет, когда выходцы из этих кварталов попадут в объятия «Исламского государства» (организация запрещена в РФ) и начнут взрывать и резать в Париже, Брюсселе, Лондоне, Берлине, масштабы угрозы осознают все. Вот только что делать с ней в рамках демократических процедур, не придумано. На передовой – все те же полицейские да учителя. Правда, когда после миграционного наплыва 2015-го одна Германия заполучила миллион иммигрантов, решено было расширить полномочия Европейского агентства по охране внешних границ (Frontex). Но полновесной погранслужбой оно так и не стало. Вот и возникла идея не ждать.
«Инновационный» подход
О том, что «Родину нельзя унести на подошвах своих башмаков», мы знаем еще от Дантона. А можно ли ее на подошвах своих башмаков куда-нибудь принести?
В повестке, по сути, пересмотр гуманитарного права в эпоху глобализации. Каждый кризис, от войн в Сирии или Афганистане до засух и пандемий, порождает нескончаемые человеческие потоки, ООН ведет счет на десятки миллионов беженцев в год – политических, экономических, экологических. Ни учителей, ни полицейских на всех не хватает. Переброска этих масс через страны и континенты – индустрия, методы и обороты которой спецслужбы сравнивают с наркоторговлей. Задолго до военных действий в Украине пересмотр законодательства готовили во многих странах ЕС. Да и стены от беженцев возводили – хотя от конвенций и принципов не отказывались. Называть своими именами такие вещи не принято.
Именно поэтому британский проект по отбраковке нежелательных беженцев с принудительной высылкой за 6 тыс. км в Руанду – политическая премьера в отношениях Европы с теми, кто пытается найти в ней приют. В агрессивной британской традиции, ставшей правилом после брекзита, премьер Борис Джонсон говорит об «инновационном характере» – мол, не стесняйтесь, для всех стран подойдет. И предлагает объяснение: спасаем жизни, ломаем преступные бизнес-схемы, не даем криминалу превратить Ла Манш в «морское кладбище».
Но принципиальное новшество, подчеркивают правозащитники, в другом. Перевод проблемы беженцев на аутсорсинг позволяет уйти от важной нормы Женевской конвенции 1951 года, запрещающей выдворять мигрантов в опасные страны. Провозгласив далекую Руанду безопасной и выплатив аванс в 157 млн долл., Лондон намерен высылать туда всех, кто попал в Соединенное Королевство нелегальным путем. Исключение – дети. Запросы о предоставлении убежища (процедура названа screening – «просвечивание») рассматриваются совместно с руандийской администрацией; по данным кенийского еженедельника East African, она уже оговорила, что удовлетворять запросы граждан стран-соседей не будет. Договор подписан главами МВД Великобритании Прити Патель и МИД Руанды Виктором Бирути. Буквально на взлете первый «депортационный рейс» и был остановлен вердиктом Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ). Пока на три недели, до окончания разбирательства по одному из депортируемых.
Виды на будущее
На деле ЕСПЧ выступил против схемы, которая заменяет гуманитарные нормы, пусть и нуждающиеся в корректировке, циничной сделкой. Но поверить в то, что Лондон и Кигали от нее откажутся, трудно.
Принимающая сторона пережила геноцид в 1990-е: война хуту и тутси унесла до миллиона жизней (20% населения), после вмешательства мирового сообщества власть перешла к последним. Режим Поля Кагаме (сам президент из беженцев-тутси, провел детство в Уганде, о чем не раз вспоминал по ходу 22 лет правления) обеспечил стабильность и даже рост. Вопросов по части прав человека это не отменяет (не так давно их с высокой трибуны ООН задавали и британские представители), оппозиция указывает, что из Руанды тоже есть беженцы. Зато страна активна как в военной дипломатии (одна из самых стабильных поставщиков голубых касок для миссий ООН), так и в миграционной. Последнее можно считать ноу-хау.
Дело не только в финансовом интересе (озвученная сумма – 3,4% бюджета страны). «Президента Кагаме интересует долгосрочная инвестиция, – объясняет местный адвокат Луи Гитинива журналу Express. – Договор с Великобританией позволяет представить себя как африканского политика, способного предлагать решения другим странам в чувствительных областях». Опыт имеется. В 2018-м в Руанду под патронажем Верховного комиссариата ООН по беженцам привезли сотни африканских мигрантов из Ливии. В 2015–2017 годах прошла операция по вывозу тысяч нежелательных мигрантов из Израиля, о чем обе стороны предпочитают молчать до сих пор.
Да и спрос очевиден. Дания, год назад изменившая миграционный закон так, чтобы разрешить высылку соискателей убежища за пределы ЕС, вслед за британцами объявила о подготовке договора с Кигали. Есть сведения, что она ведет переговоры и с Косово. В общем, рынок просматривается. Важно начать. В Лондоне не сомневаются, что эффективный менеджмент устрашит нелегалов.
Гуманитарная критика, конечно, звучит. Архиепископы Кентерберийский и Йоркский опубликовали в Times письмо, назвав «депортационный рейс» позором. Не удержался наследный принц Чарльз, которому на днях лететь в Руанду на встречу глав правительств Содружества. В частной беседе он назвал такой подход «ужасающим». Верховный комиссар ООН по беженцам Филиппо Гранди прецедент считает опасным и ломающим всю практику предоставления убежища. Наконец, в Independent прошла информация, что депортации в Руанду могут быть подвергнуты и беженцы из Украины. Тут уже пришлось отвечать: премьер сообщил, что никаких ограничений на число беженцев с Украины не вводится и для них в настоящее время действуют две визовые программы. Правда, это – «в настоящее время». А если завтра на миграционном фронте всерьез заштормит?
Судебные претензии правозащитных организаций и мастерство их адвокатов ощутимо проредили первый контингент депортируемых – с 30 человек до 11, потом до 7. Африканцев, как просили в Кигали, среди них не было. Украинцев, разумеется, тоже. Но список получивших билет в один конец дает представление о том, кто на данный момент является нежелательным: выходцы из Ирана, Ирака, албанцы, вьетнамец…
В общем, все как с полицейскими рейдами в Сен-Дени: за три недели надо найти ту самую точку отсчета. Варианта два. Либо полный брекзит из ЕСПЧ и сделки вместо Женевской конвенции. Либо мучительный поиск соглашений в судах с правозащитниками, которые требуют проверить Руанду на предмет адекватности процедур «просвечивания» мигрантов всего за месяц.
К слову, в тот самый драматический вторник, 14 июня, когда Джонсон добивался высылки семерых нелегалов, в Англию через Ла-Манш заплыли еще 200 беженцев.
Дарья Гармоненко 