Как я чуть не стала греческой сектанткой

Монастырь близ Кардицы – не какой-то новодел, а старинная обитель. Фото Милены Фаустовой

В конце марта Московский городской суд подтвердил приговор бывшему схиигумену Сергию Романову. Наблюдая перипетии этого дела, я не раз вспоминала историю своих попыток пообщаться с похожим экстравагантным «старцем», только греческим.

Было это летом 2013 года в Салониках. Здесь мы вместе с другими участницами журналистского пула патриарха Кирилла должны были провести несколько дней в ожидании возвращения главы РПЦ с Афона. Поскольку женщин на Святую гору не пускают, то нам выпало несколько дней ничегонеделания. Однако находиться без работы мне не позволяли совесть и редакция, и я искала темы, которые могли бы заинтересовать московскую аудиторию. Внезапно вспомнила, что в одной из моих социальных сетей есть иеромонах из России, который вот уже лет десять живет в Греции и подвизается в одном из монастырей в центре страны. Я списалась с ним, и он мне предложил посетить и его мужской, и находящийся рядом женский монастыри.

Но попасть в обитель оказалось не так-то просто. Вечером перед поездкой ко мне в гостиницу внезапно приехала монахиня и провела своеобразное собеседование. Вопросы на первый взгляд были простые: почему интересуюсь этой темой, верю ли в Бога, не думала ли раньше уйти в монастырь, есть ли у меня родственники в Москве и Греции и так далее. Но я с самого начала почувствовала какой-то подспудный смысл этих расспросов. Тем не менее экзамен прошла, и монахиня сказала, что отвезет меня. Но выезд будет ранний. В шесть утра.

От Салоников до Кардицы, города, около которого располагаются обители, порядка 200 километров. Преодолевали мы их свыше пяти часов. По дороге у старенького автомобиля монахини что-то поломалось, отказал кондиционер, под днищем стучало. Поэтому «разгонять» машину больше 20 км/ч она не решалась, и мы изнывали под палящим солнцем. Поскольку моя спутница неплохо говорила по-русски, она постоянно задавала мне разные вопросы, но игнорировала все мои попытки что-то узнать у нее. Удивляла ее почти детская радость от мысли, что, возможно, меня захочет принять сам старец Дионисий. «Он удивительный!» – то и дело восклицала она. В момент, когда мы делали очередную остановку, чтобы дать отдохнуть машине, я решила все-таки узнать через интернет, что это за старец и почему им так восхищаются.

Прочитанное меня озадачило. На тот момент архимандрит Элладской православной церкви Дионисий Каламбокас, в чьем ведении находились обе обители, куда я держала путь, считался чуть ли не сектантом, который не только хитростью заманивает людей в свои сообщества, но и едва ли не насильно удерживает их, запрещая любое общение с родными и близкими. Именно в начале 2013 года в русскоязычном сегменте интернета много писали о его братстве. Поводом стало откровение одной россиянки, которая отвезла в монастырь к Дионисию тяжелобольного сына, а тот его постриг в монахи и больше не разрешил общаться с матерью. Были еще какие-то свидетельства о принудительных постригах, тяжелых наказаниях, манипуляциях и прочем самоуправстве священнослужителя.

Мне захотелось вернуться в Салоники. Но было уже поздно.

В Кардицу мы прибыли к обеду. Из-за жары я уже мало что соображала. Помню, машина наконец-то остановилась в тени красивой постройки с изящной крышей и каменным крестом на ней. «Это наша обитель святого Георгия «Караискаки», – гордо заявила моя спутница, добавив: – Сейчас к вам выйдет наша герондисса. Строго отвечайте на ее вопросы и не надо задавать своих». Я немного остолбенела, но решила следовать инструкциям. Минут через пять от толпы монахинь отделилась невысокая, но статная женщина неопределенного возраста. Герондисса, а попросту игуменья Диодора Штапенхорст была немкой по происхождению и протестанткой в крещении. Будучи на стажировке в Греции в студенческие годы, она познакомилась с архимандритом Дионисием и по возвращении на родину решила принять православие и уйти в монастырь к старцу. Начинала как простая монахиня, но за послушание и усердие в вере дослужилась до настоятельницы. Во время нашего разговора она улыбнулась лишь один раз – произнося имя Дионисия.

Герондисса разрешила мне пообщаться лишь с несколькими русскоязычными девушками. Удивительным образом их истории были как под копирку. Если кратко, то все они в юности познакомились с греческим священником и после беседы с ним вдруг поняли, что есть настоящая вера, мирское – тлен, и лишь старец Дионисий поможет им достичь душевного покоя. После этого, бросив все, уехали в Грецию. И только сейчас понимают смысл жизни и наполнены абсолютным счастьем. Особое вдохновение придают им встречи с Дионисием. Как правило, они проходят неожиданно, никогда не известно, когда обожаемый священник прибудет в Кардицу. Но сегодня оказался великий день – старец здесь, и потому они счастливы вдвойне, а то и втройне. На вопросы о жизни в обители мои собеседницы отвечали нехотя: несут послушание, которое им назначает герондисса. Одна из девушек пошла учиться на ветеринара – при монастыре есть ферма с коровами и козами, и за ними надо присматривать. Монастырь находится на самообеспечении. Едят плоды из собственного огорода, масло, молоко и сыр дает скот. Крупы привозят монахи из близлежащей мужской обители Петрас. Больше черницам ничего и не надо.

Через какое-то время нас позвали в трапезную. В продолговатом зале стояли два стола – один длинный для насельниц, и второй – перпендикулярно, для герондиссы и двух ее помощниц. Перед началом трапезы совершили молитву, однако и после этого браться за ложки не торопились. У настоятельницы Диодоры было несколько объявлений. Поскольку она говорила по-гречески, а переводили мне далеко не все ее слова, смысл некоторых действий от меня ушел. Например, к столу настоятельницы была вызвана молодая девушка. Голос настоятельницы был спокоен и тих, ничто не предвещало беды, однако по бледному и заплаканному лицу послушницы стало понятно, что что-то не так. Видимо, в чем-то провинившись, монашка так и осталась стоять около стола герондиссы даже тогда, когда все начали есть.

Среди монахинь было много русскоязычных, но мало разговорчивых. Фото Милены Фаустовой

Я начала нервничать. В голове крутились истории, как Дионисий насильно запирал в обители. Наконец ко мне подошла одна из схимниц и сказала, что старец не намерен сегодня со мной встречаться, и я должна проследовать за ней в келью, где проведу ночь. Келья напоминала скромный гостиничный номер с узкой кроватью, столом и стулом. А вот выйти из домика, в который меня поселили, я не смогла. Дверь была заперта снаружи. Часы показывали не больше восьми вечера. Интернет странным образом не ловился, телевизора или хотя бы радио, конечно, не было. Меня предупредили, что подъем будет опять ранний – нужно еще посетить мужской монастырь, где, возможно, меня все-таки примет старец, и ехать обратно в Салоники.

Стоит ли говорить, что ночь для меня прошла тревожно. На всякий случай вечером как бы между делом рассказала паре насельниц, что я католичка. «Бывает», – с вежливой улыбкой ответили они и удалились. Я себя уже сто раз корила за эту поездку. Сожаления продлились и на следующий день. По непонятным мне причинам меня никак не хотели отвозить обратно. То машину еще не починили, то у монахини-водителя какие-то неотложные дела. В ожидании отъезда я посетила мужской монастырь Петрас, экскурсию по которому провел тот самый иеромонах из соцсети. В Грецию, конечно, он попал благодаря старцу Дионисию – настоятелю этой обители. Поскольку последний так и не захотел со мной увидеться, что очень сильно огорчило гостеприимцев, мне, видимо, в качестве компенсации было позволено полюбоваться посохом старца и даже дотронуться до него.

В Салоники мы выехали уже после 11 вечера. Часа в три ночи я была в номере отеля. Утром должен был вернуться с Афона патриарх Кирилл. Помню, что после всего пережитого очень боялась назвать главу РПЦ Дионисием. Греческого старца, кстати, запретили в служении в 2019 году. Часть созданных им в Греции, США и даже в Норвегии братств и сестричеств, как и обе посещенные мною обители, вернулись в лоно Элладской церкви, а некоторые до сих пор остаются преданными Каламбокасу, и их статус так и не определен.  Герондисса Диодора уехала в Германию.