Гульнара Краснова
Матье Рикар (в центре) – француз и тибетский буддийский монах. Его титул самого счастливого человека в мире подтвержден сертификатом Висконсинского университета. Фото Reuters
Не устаю удивляться неутомимости и упорству исследователей счастья из Висконсинского университета (США) под руководством нейробиолога Ричарда Дэвидсона. Целью их 12-летнего клинического исследования с применением МРТ-сканирования было узнать, как отражаются в головном мозге различные уровни счастливого состояния нескольких сотен добровольцев.
Каждому из этих отважных, потенциально счастливых людей периодически подключались на три часа 256 сенсоров, считывающих электрическую активность мозга. И так, повторяю, 12 лет.
Проанализировав полученные данные электроэнцефалограмм, ученые обнаружили, что депрессия соответствовала показателю +0,3 (более активная правая лобная доля), а состоянию счастья соответствовал показатель –0,3 (более активная левая лобная доля).
И только у одного (!) из испытуемых был зафиксирован показатель –0,45. Зовут его Матье Рикар – француз и тибетский буддийский монах. Его титул самого счастливого человека в мире подтвержден выданным ему Висконсинским университетом сертификатом.
У меня, наверное, как и у вас, появилась мысль, что это вполне предсказуемо. Мы все слышали о тибетских монахах и их последователях, отказавшихся от материальных благ, сидящих в медитации целый день и достигших просветления и счастья. Но я, честно говоря, не готова уехать в Тибет и стать буддийской монахиней или поселиться в индийском ашраме.
Много лет назад я была на экскурсии в центре Ошо в Пуне (Индия). И, честно говоря, молодые и пожилые люди в бордовых балахонах, в основном европейской внешности, танцующие под странную музыку в 12 часов дня, произвели на меня странное впечатление. В общем, индийский ашрам – точно не для меня...
И я решила узнать побольше о самом счастливом человеке на свете Матье Рикаре. Он родился во Франции в 1946 году. Его отец Жан-Франсуа Ревель был известным французским философом и журналистом, его мать Ян Ле Тумелен – художница-абстракционистка. Крестным отцом Матье стал русский мистик Георгий Гурджиев.
Вырос Матье Рикар в интеллектуальной и творческой атмосфере, ходил в частный парижский лицей Янсон-де-Сайи. Кстати, это учебное заведение заканчивали Жан Габен, Валери Жискар д’Эстен, Лионель Жоспен…
Свою жизнь юный Матье Рикар решил посвятить биологии, и ему предрекали блестящую научную карьеру. Докторскую диссертацию по молекулярной генетике он защитил в 36 лет в Институте Пастера под руководством лауреата Нобелевской премии Франсуа Жакоба. После защиты докторской он покидает Париж, уезжает в Индию и отказывается от научной карьеры.
В Индии встречает будущего наставника мастера Кангьюра Ринпоче, которому позже посвящает свою книгу «Просветленный бродяга. Жизнь и учения Патрула Ринпоче. Истории о мудрости и сострадании». Она недавно переведена на русский язык. После смерти наставника Матье Рикар принимает монашество. В 1989 году становится французским переводчиком далай-ламы и его правой рукой.
Неудивительно, что тибетский монах с докторской степенью по молекулярной генетике – один из самых читаемых авторов в мире. Гонорары от своих изданий Матье Рикар направляет на благотворительность.
Однако он не оставил науку и занимается исследованиями с ведущими нейрофизиологами в университетах мира, в том числе Мэдисон-Висконсин, Принстон и Беркли; Институт Макса Планка в Лейпциге; Университет Льежа в Бельгии.
Мое внимание привлекли научные исследования воздействия медитации на мозг, в которых принимал участие Рикар. В его статье «Мозг и медитация», написанной в соавторстве с нейробиологами Ричардом Дэвидсоном и Антуаном Лутцем, отмечается: «Медитация не только вызывает изменения определенных когнитивных и эмоциональных процессов, но и способствует увеличению некоторых участков мозга. Предположительно это вызвано увеличением числа связей между нейронами… Предполагается, что медитация может замедлять скорость истончения мозговой ткани, происходящего с возрастом». Есть о чем задуматься…
Книги, многочисленные статьи, выступления в Давосе, научные исследования – удивительная насыщенная жизнь тибетского монаха французского происхождения с научной степенью по генетике. А еще более 50 тыс. циклов медитаций, которые провел Рикар.
В своем руководстве по достижению счастья он пишет: «Обретение счастья – это навык. Большинство людей существуют как нищие, не подозревающие о сокровищах, зарытых под их лачугой. Мы можем развивать свой потенциал, как бы шлифуя самородок, и в конце концов (омега) достичь счастья, как птица, взлетающая в небо, когда ее клетка открыта».
Обретение навыка самый счастливый человек в мире советует начать с 15 счастливых минут. «Начните с того, что думайте о счастливых мыслях в течение 10–15 минут в день, – пишет Рикар. – Обычно, когда мы испытываем чувства счастья и любви, это мимолетно, а затем происходит что-то еще, и мы переходим к следующей мысли. Вместо этого сосредоточьтесь на том, чтобы не позволять своему разуму отвлекаться, и сосредоточьтесь на положительных эмоциях в течение следующего отрезка времени. И если вы будете тренироваться каждый день, даже всего через две недели вы сможете почувствовать положительные умственные результаты».
Думать счастливые мысли – блестящий совет от самого счастливого человека на планете.
Но можно счастью обучиться и в классическом университете, например в Йеле, где в 2018 году появился курс о счастье The Science of Well-Being. Его разработала профессор психологии и директор одного из колледжей Йеля Лори Сантос. Этот курс стал самым популярным из когда-либо существовавших в университете. Курс о счастье читается и в Индийской школе бизнеса, и, надо полагать, не последний.
Надо сказать, что в XXI веке вопросы о природе счастья из философских трудов переместились в научные лаборатории по всему миру. Наука о счастье появилась в рамках позитивной психологии в середине прошлого века и стремительно развивается за рубежом. Во Всемирной базе данных счастья более 40 тыс. научных исследований и более 15 тыс. публикаций! Основная цель этих исследований – попытка ответить на вопрос: «Как повысить уровень счастья обычного человека?»
Жаль, что в отечественной науке в целом отсутствует научный интерес к проблематике счастья в отличие от зарубежных коллег. Количество исследований и публикаций, в которых фигурирует ключевое слово «счастье», в российской научной электронной библиотеке eLibrary – всего 1677. Причем большая часть научных работ написала филологами.
Именно у коллег-филологов я, кажется, нашла ответ на вопрос о национальных особенностях отношения к счастью. Елена Черкашина провела анализ русских пословиц и поговорок на тему счастья. Вывод: для русского народа характерны противоречивые представления о счастье. «Оно нелогично и несправедливо (глупому – счастье, умному – бог даст), хотя учение положительно влияет как на счастливых, так и на несчастливых людей (ученье в счастье украшает, а при несчастье утешает). Счастье приносит удачу, успех, добро, но оно обманчиво и может вызывать негативные эмоции (где счастье плодится, там и зависть родится). К счастью относятся с опасением, так как оно часто идет рядом с несчастьем» (Черкашина Е.А. Концепт «Счастье» в русском языке // Вестник Таганрогского института имени А.П. Чехова. 2016, № 2).
К похожим выводам пришла в результате анализа определений счастья в различных словарях русского языка разных лет профессор Валентина Маслова: «Счастье русскими понимается как везение, когда удачно складываются различные жизненные обстоятельства… часто счастье не зависит от личных усилий и заслуг человека… В целом счастье русский человек оценивает не очень высоко, понимая его капризность, быстротечность…» (Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику: Учебное пособие. – М., 2008).
Изучая с огромным интересом эти философско-лингвистические исследования коллег, я для себя самой узнала о собственном отношении к счастью – и не только, кстати, моем, но и людей, меня окружающих, – больше, чем из книг по психологии.
Наше мифологическое «русское» счастье мне кажется шальным, неожиданным и опасным, как русская рулетка. Наверное, с этим как-то связано обесценивание счастья, когда оно находится где-то на периферии жизненных целей и научных исследований.
