Наши упыри – самые идейные

Пионерский лагерь – своеобразный пищеблок для кровожадных монстров, промышляющих в Стране Советов. Кадр из сериала «Пищеблок»

Вампирская тема стала в отечественном кинематографе универсальным приемом для аллегорического отображения социальной повестки, как актуальной, так и исторической. 20 января на одном из стриминговых сервисов состоится премьера сериала «Карамора», по сюжету которого анархист в исполнении актера Данилы Козловского в декорациях дореволюционной России противостоит тайному обществу вампиров-аристократов. В минувшем году кинопроизводители уже выпустили два фантастических сериала о кровопийцах, приспособившихся к условиям жизни в СССР и современной России. «Вампиры средней полосы» рассказывают о нелегкой судьбе вурдалаков в провинции. «Пищеблок» – экранизация одноименного романа Алексея Иванова о логове упырей в советском пионерском лагере.

Автор книги «Пищеблок» и сценаристы сериала словно спрашивают зрителя: что на самом деле больше расчеловечивает, вампирский укус или советский жизненный уклад? Олимпийский 1980 год. Школьники плывут по Волге на теплоходе «Вергилий» в пионерский лагерь «Буревестник». Легко считываются знакомые по советскому детству (теми, у кого оно было) бытовые подробности, сюжетные повороты и типажи. Главный герой – очкарик Валера Логунов противопоставлен крепышам-футболистам, вожатый Игорь Корзухин, любитель Битлов – идейно правильному комсомольцу Александру Плоткину.

Герои с говорящими фамилиями карикатурны и трагикомичны. Перезрелая старшая пионервожатая Свистунова, исступленно скандирующая лозунги, в момент откровенности жалуется Игорю: «Мне нет еще 38 лет, раньше была Наташкой, Натахой была, кому угодно могла вскружить голову… Где все это?» Лагерный врач циник Валентин все больше пьет и даже пытается повеситься от безысходной участи все знающего, но не способного ничего изменить человека: «Лучше было бы, чтобы меня давно уже укусили. Но меня не кусают, потому что я никому не нужен, потому что я размазня и скорее всего невкусный». Почетный дедушка лагеря Серп Иеронов спит с револьвером в руке еще с революционных времен, когда впервые столкнулся с вампирами.

Когда его припирают к стенке, Валентин рассказывает героям тайну «Буревестника»: «Каждое лето 13 девочек и мальчиков обращаются в вампиров. Но никто из них не живет больше года. Каждый месяц сразу после полнолуния – болезни, аварии, несчастные случаи. Главного вампира зовут Стратилат, он маскируется под человека и оставляет себе сувениры на память о своих жертвах». Стратилат превратил пионерский лагерь в свой «пищеблок», где каждое лето заготавливает себе «пропитание» на год вперед.

Интересный характер приобретает любовный треугольник Игоря, молодой вожатой Вероники и Плоткина после обращения последнего в раба-донора. Он говорит теперь не только как преданный слуга вампира, но и как искренний, убежденный комсомолец: «Я люблю Веронику, как любят родину. Я ей служу. Это высшее предназначение. Так жить легче».

Еще вопрос, кто клыкастее: обыватели в современной российской глубинке или умудренные бесконечной жизнью вурдалаки.  Кадр из сериала «Вампиры средней полосы»

Вампиры тем временем усердно имитируют живых – например, на приеме у врача усилием воли запускают не бьющееся уже сердце. И Валера советует вожатому Игорю: «Вам надо запустить сердце Вероники, тогда она снова вас полюбит». В ответ на вопрос Валеры, не боится ли тот умирать (намекая на участь всех укушенных), выигравший футбольный матч пионер Лева Хлопов произносит что-то наподобие речевки: «Возьми свое сердце, зажги его смело, отдай его людям, чтоб вечно горело! Нас с детства учат умирать!»

В финале Валера вступает в неравный и обреченный бой со Стратилатом – за свою первую любовь и всех советских детей, а фоном идет «Куда уходит детство» в исполнении хора на заключительном концерте олимпийской смены.

Создатели сериала «Вампиры средней полосы» адаптировали тему к российской ментальности и культурному субстрату. Например, очеловечиванием и погружением в быт героев и отсылками к «скрепным» темам. Сюжет завязывается в провинциальном Смоленске, где находят тела трех обескровленных человек. Предыстория «праотца» вампирского семейства Святослава Вернидубовича Кривича в исполнении Юрия Стоянова отсылает к событиям Второй мировой и войне 1812 года. Не забыты гендерные стереотипы да унылые провинциальные реалии с убогим ЖКХ, социалкой и преступностью.

После обнаружения трех трупов в Смоленск приезжает московский следователь по особо тяжким делам. Без love story не обойтись, сразу возникает интрига москвича с местной следовательницей – конечно же вампиршей. Анну Николаевну дядя Слава «инициировал» в Великую Отечественную войну, не дав умереть от фашистской пули.

Другой колоритный персонаж из основных членов вампирского клана – обрусевший француз Жан Иванович. Обращенный дядей Славой еще в войну 1812 года, доктор Жан лечит – и отливает потихоньку кровушку у пациентов местной больницы для кормления «семьи». Он неустанно экспериментирует в поисках панацеи от всех болезней и упорно ставит безуспешные опыты по скрещиванию вампиров с людьми.

Хранителей мирного договора между вампирами и людьми возглавляет Ирина Витальевна в исполнении Татьяны Догилевой. Для «внешних» людей она большой начальник каких-то социальных служб. Сценаристы поместили фантастических персонажей в декорации социальной чернухи. Так, Святослав Вернидубович периодически пеняет Ирине Витальевне на отвратительные условия провинциальной жизни. То долгострой, то давно обещанный ремонт, то 90-летняя ветеран войны, вынужденная за 10 километров ходить с ведрами за водой. А когда к ней приближается смерть – прогрессирующая саркома, старушка просит дядю Славу обратить и ее.

Против человеколюбивого Святослава Вернидубовича встает в буквальном смысле из могилы его заклятый враг Клим. Он жаждет реванша, желает покарать не только деда Славу, но и всех вампиров-человеколюбцев. Слава дает свой последний бой: «У меня душа в Смоленске, куда я отсюда поеду?» У вампиров, оказывается, тоже в чести патриотизм! Завершающий аккорд исполняет москвич Иван – отрубает Климу голову ритуальным топором.

Так в обоих сериалах эстетика классического хоррора разрушается здоровым смехом постмодерна. Тот, кто выжил в 1980-е годы и выживает сегодня в российской глубинке, потусторонней нечисти не убоится.