Солнце поэзии смуглого цвета. Про Африку Пушкина, тотемы и победу человека над мартышками

Концерт гриотов – трубадуров Западного Судана.

Я – африканист и поэтому верю в Россию. Солнце поэзии над нами отчетливо смуглого цвета. Россия – одна восьмая земной суши. Африка – одна восьмая генетики Пушкина... Цифры говорят сами за себя! «Ни за что на свете я не хотел бы… иметь другую историю, кроме истории наших предков», – признавался сам Александр Сергеевич.

Неудивительно, что однажды фольклорист и автогонщик Максим Дмитриенко и музыкант Паша Африканда придумали поделиться нашим северным солнцем с великим Черным континентом. Как специалист по тотемам, я не мог не прийти на подмогу. И вот почему.

В течение всего XIX века в отечественной культуре шел процесс сакрализации образа Александра Сергеевича. Гоголь в статье 1832 года «Несколько слов о Пушкине» постулировал: «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа». Нескольких слов хватило, чтобы обозначить кодирующую этнокультурную функцию.

«Всякое русское сердце знает всю цену этой невозвратимой потери, и всякое русское сердце будет растерзано», – с горечью сформулировал в феврале 1837 года Владимир Одоевский. «Пушкин – это наше все», – обобщил в 1859-м Аполлон Григорьев. И добавил, раскрывая функцию А.С. как демиурга: «заклинатель и властелин многообразных стихий».

Далее, «Пушкин есть пророчество и указание» (Достоевский, 1880). «И никогда еще ни один русский писатель, ни прежде, ни после его, не соединялся так задушевно и родственно с народом своим, как Пушкин…» Совершенно очевидно, что мы имеем дело со сложившимся в нашем национальном космосе феноменом современного тотемизма. «Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин», – констатирует в 1921 году Александр Блок. Это одна сторона дела. А в 2032 году исполнится два столетия упомянутой статье Гоголя и соответственно пророчеству: «Русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет». Что-то будет!..

Но мы не стали ждать еще десяток лет. В рамках подготовки к сакраментальному юбилею и состоялась фольклорная экспедиция в Западную Африку. Координаторами проекта в своих странах выступили двое, пожалуй, самых известных африканцев из бывших россиян: профессор-славист Боли Кан из Сенегала, экс-продюсер африканских музыкальных групп в Москве и основатель петербургской ассоциации «Африканское единство» Алиу Тункара, ныне депутат парламента Мали.

Проект был озаглавлен «Африка Пушкина». Неделя в Сенегале, чья флора и фауна хорошо знакомы нашему человеку по давней песне Александра Городницкого про жену французского посла, и неделя в Мали, где архитектура Тимбукту и догонские мифы так давно будоражат воображение русских пиитов. Лекции о Пушкине и Африке, о тайнах русского языка и фольклора, о древней музыкальной традиции российского Северо-Запада прозвучали в Университете Шейха Анты Диопа в Дакаре и в Университете Бамако. Выступили филологи Екатерина Баева и Светлана Адоньева из университетов Санкт-Петербурга, специалист по фольклору Сергей Чернышов, которого слушатели тоже называли не иначе как Профессором, и антрополог – автор этих строк. Кросс-культурные концерты с частушками, казачьими напевами, музыкой советского кино и песнями гриотов – трубадуров исторической области Западный Судан – проходили в Национальном театре Даниэля Сорано в Дакаре и в Консерватории искусств и мультимедийных профессий в Бамако.

Все это – встреча культур: столкновение несовпадающих и частично совпадающих кодов, взаимное узнавание и в итоге – расширение сознания и идентичности. День, когда Министерство просвещения РФ решило профинансировать этот совершенно непрактичный проект – по-своему исторический. Этот день мы приближали как могли. «Все хорошие люди любят Африку», – начертала в 2000 году на главной странице портала африканских новостей Africana.ru его создательница, историк Анна Бражкина. Здесь уместно вспомнить и изречение ее коллеги-историка Геродота: «Из Африки всегда что-нибудь новое».

Трагедия России в том, что она расположена не в Африке.  Фото автора

Русские писатели расширяют свое сознание непрестанно. «Трагедия России в том, что она расположена не в Африке», – признал в интервью 2001 года поэт и депутат Евгений Бунимович. «Развитым странам надо больше заниматься помощью Африке! Это долг тех, кто благополучен... И Россия должна стремиться выйти на авансцену в борьбе за Африку – не в империалистическом, а в гуманистическом, даже идеалистическом смысле», – провозгласил в 2002 году, в день своего 70-летия, Василий Аксенов.

На самом деле примерно этим в предыдущие полвека и занимался Советский Союз. Мы разведывали африканским странам их недра и биоресурсы, строили электростанции и металлургические комбинаты, лечили наших братьев – обитателей тропического рая – от лихорадок и учили геометрии их детей.

Мотив нашего появления там изначально был, конечно, прагматичным. Нужны были голоса в международных организациях в нашу поддержку, союзники в холодной войне. Но прагматика эта была исключительно государственной. На человеческом уровне отношения были бескорыстными и чистосердечными.

Итогом стало не только некоторое улучшение жизни в ряде стран, но прежде всего неподдельная дружба между людьми. Беззаветная любовь к Африке и африканцам у тех из нас или наших родителей, кто успел там поработать. Я сам – дитя этой эпохи и носитель этой любви. Благодаря таланту отца, ученого-физика, я прожил с семьей в Северной Африке лучшие полтора года своего детства.

Сотрудничество может вернуться. Сегодня уже можно мечтать о международной филологической, или шире, антропологической конференции в Дакаре – о культурных героях как современных тотемах. И о возобновлении в Мали великолепного Фестиваля пустыни, проходившего в 2001–2012 годах и остановленного политической нестабильностью в стране. И о трансдисциплинарной научной конференции в Бамако о месте растений в жизни и культуре человека под условным названием «Фитософия», или «Философия под баобабом». Сиракоро («Под баобабом») – самый распространенный топоним в Западной Африке, отражающий поразительную традицию: память об исчезнувшем дереве как о незаменимом зеленом друге.

Россия возвращается в Африку. Кому-то это может не нравиться, а я очень рад.

* * *

Музыкальных инструментов было больше, чем музыкантов, и мы всячески помогали с переноской. «Вы выглядите такой хозяйственной!» – сделал я комплимент профессору Адоньевой, тащившей огромную калебасу, предназначенную для изготовления коры – главного инструмента гриотов. «Вы случайно не из «Вагнера»?» – спрашивали нас прохожие в Бамако при виде зачехленной чернышовской балалайки на моем плече. «Нет», – отвечали мы. – «Хотя балалайка, конечно, сверхточное оружие, поражает в самое сердце!»

Я ждал возвращения африканских сюжетов двадцать лет. Можно сказать, успел постареть. Но, оказывается, есть еще порох... Мне удался нечеловеческий подвиг в сенегальском заповеднике Бандия. Бандитки-обезьянки, как известно, воруют у людей еду и мелкие вещи. Как правило, безвозвратно. Я же сумел совершить противоположное. Мимо меня пробегали две мартышки, вырывая друг у друга пакет с бананами, я изловчился и выхватил его у них. …И вернул прежнему владельцу – сотруднику заповедника, уже не надеявшемуся на чудо. Чудо произошло. Про победу Человека над Мартышками я даже не слышал никогда, это что-то на уровне киплинговского или даже гомеровского эпоса...

Не уверен, важно ли это, но научное название заповедных обезьянок – мартышки-гусары.