В сердце города, на острове Канта

Барочный фасад органа Кафедрального собора – копия того, что сгорел в войну. Фото с сайта www.organcompetition.ru

Калининград, где недавно прошел международный конкурс органистов, в последние годы стал неразрывно ассоциироваться не только с островом Канта, находящимся там Кафедральным собором и местом рождения Гофмана, но и с самым большим органом в России.

Для россиян, много раз побывавших в Германии и Польше, но впервые оказавшихся в Калининграде, город напомнит архитектуру разом двух этих стран. Пойдешь налево с острова Канта – увидишь здание областного музея изобразительных искусств, расположенного в стенах бывшей Кёнигсбергской торговой биржи, построенной в 1875 году по проекту немецкого архитектора Генриха Мюллера. Его фасады вызовут в памяти одну из построек знаменитого музейного острова в Берлине. А отправишься совершать пешую прогулку вдоль краснокирпичных бастионов Литовского вала, невольно начнешь сравнивать этот город с атмосферой какого-нибудь итальянского собрата, особенно подходя ближе к музею янтаря, невероятно похожему на замок Сант Анджело в Риме.

«Многоканальный» звук органа, кажется, разлит в Калининграде ежеминутно, невербально структурируя пространство и естественно входя в резонанс с историческими стенами. Эти стены упорно и не без поддразнивающего азарта и холености (вопреки безликой серой архитектуре советского периода, подпортившей немало эффектных ландшафтных точек в центре) поддерживают имидж этого города, связанного с западноевропейским культурным контекстом. Еще недавно орган Кафедрального собора, являющегося сегодня самым большим органом в России, молчал. По словам арт-директора Веры Таривердиевой, «конкурс в каком-то смысле спровоцировал строительство этого органа».

Сегодня инструмент находится в сердце города – на острове Канта, где похоронен всемирно известный философ, оставивший миру свое знаменитое изречение о «звездном небе над нами и моральном законе в нас». Исходя из этой аксиомы, каждый уважающий себя турист, да и просто оказавшийся у стен величественного собора праздношатающийся, все равно заглянет внутрь, съев предварительно какое-нибудь местное лакомство.

Так было и на конкурсе органистов, открытом на протяжении всех трех туров для публичных прослушиваний. В Калининграде состоялись полуфинал и финал. Прослушивания первого тура проходили в Гамбурге и Лоуренсе штата Канзас с апреля по август, где приняли участие молодые музыканты из 16 стран.

Орган в пышном барочном дизайне воскрес как феникс из пепла. Ведь еще в 1990-х сам собор, водруженный в замке Кёнигсберг в 1333 году, влачил жалкое существование объекта, пребывающего в руинах. Он почти полностью выгорел в 1944-м после бомбардировки британских ВВС. Сегодня архитектура органа представляет собой застывший триумф на небесах с деловито играющими на разных инструментах изящными музами, приглашая всякого входящего словно бы в свой вечный небесный театр. Идеальная акустика позволяет голосам этого инструмента одинаково выигрышно звучать на языках разных эпох и стилей.

Россиянка Елизавета Бородаева собрала урожай спецпризов, в их числе – статуэтка «Янтарного Ангела». Фото с сайта www.organcompetition.ru

Вера не без оснований называет Микаэла Таривердиева «барочным композитором»: «Издан целый том органной музыки, куда входят три концерта, симфония для органа, десять органных прелюдий. Барочные принципы ярко представлены в его стиле, в его личности, что чувствуется и в склонности к импровизации, в структурных принципах формообразования».

В симфонии «Чернобыль» это проявлено в обеих частях. Таривердиев первым использовал в кинематографе сольный клавесин в 1961 году в фильме «Человек идет за солнцем». Склонность к этим инструментам была у Микаэла Леоновича с младых лет. Он учился в Гнесинском училище у Арама Ильича Хачатуряна, в классе которого был орган; ученик его первого набора. В «Чернобыле» остро слышится диалог композитора с Бахом в осмыслении трагических ошибок слепого человечества. Композитор оставил воспоминания о поездке не только на словах в книге мемуаров «Я просто живу», но и куда более важные – в музыке. Одна из частей симфонии называется «Зона», другая Quovadis или «Куда идем». Сам Таривердиев вспоминал «Сталкер» Тарковского, когда, поражаясь пророчеству кинорежиссера, побывал на месте катастрофы.

Увлекательно было слушать, как по-разному молодые органисты-конкурсанты смогли интерпретировать эти ощущения в своей игре. Кто-то отдавался на волю эмоциям (как правило, это были юноши), кто-то отстранялся, выстраивая дистанцию и от этого очень сильно выигрывая. Одной из самых выразительных интерпретаций стало выступление 25-летней американки Кэролайн Крэг, захватившей оцепенелостью и застылостью рельефных поз и фактур и напомнившей композицию «Граждане Кале» Родена с их обреченным шествием в неизвестность. Россиянка Елизавета Бородаева в своей строгой и масштабной интерпретации нашла баланс между неизбежной русской чувственностью и европейским взглядом со стороны. И собрала урожай спецпризов, главным образом в виде приглашений на сольные концерты в Ригу, Гамбург, Москву. К ней улетела и статуэтка «Янтарного Ангела».

Выступление каждого финалиста изумляло отнюдь не юношеской зрелостью. Способность приводить в движение гигантский механизм органа делала молодых музыкантов сродни демиургам, какими они, собственно, в тот момент и являлись. Глядя на итоги XII международного конкурса имени Таривердиева, где финалистами стали три американца, двое русских и одна кореянка (а слушало их в режиме офлайн престижное представительное интернациональное жюри во главе с председателем Винфридом Бёнигом), становилось понятно, какую колоссальную дипломатическую и гуманитарную роль играет этот конкурс, призывающий беречь и звездное небо, и моральные законы.