А отчего вы бритый? Безбородое лицо русской литературы

Вот раньше что ни классик – то с бородой. Илья Репин. Портрет  И.С. Тургенева. 1879. Севастопольский художественный музей им. М.П. Крошицкого

Причем это возвращение было всеобщим. Борода так быстро завоевывает свое место на мужском лице, что в очень краткие сроки ее отсутствие становится резко бросающимся в глаза. Практически вся литература 1870–1920 годов – эпохи господства бород – сразу отмечает это обстоятельство. Слово «бритый» употребляется крайне часто. И когда Толстой в 1896-м в «Хаджи-Мурате» пишет про события 1851 года, он считает нужным напомнить про прежние моды: «Лисье бритое лицо его приятно улыбалось». А штамп «бритое актерское лицо» на полвека закрепляется сугубо за артистами, поскольку им нужно было изображать разных лиц.

Вот из рассказа Бориса Зайцева «Актерское счастье»: «...знакомая толпа бритых лиц», «Бритый, дайте папироску!», «Смотри, Верка, – говорила хозяйка, – не доведет бритый до добра». Отсюда и у Чехова в «Скверной истории» – «актерик-любитель, с бритой шалопайской физиономией». «Бритость» – то, что режет глаз, это не норма, а ее отсутствие, которое надо подчеркнуть.

Бритый мужчина – это как бы и не совсем мужчина, он лишен важнейшего вторичного полового признака, в нем налицо изнеженность, манерность, чрезмерное внимание к своей внешности. В безбородых актерах есть что-то от таких же певцов-кастратов, нечто неприятно скопческое или пасторское.

Или хотя бы с усами. Филипп Будкин. Портрет М.Ю. Лермонтова в мундире лейб-гвардии Гусарского полка. Институт русской литературы РАН, СПб.

С распространением моды на бритье внимание уже фокусируется на том, как выбрито лицо, ибо современных электрических бритв не существовало, а станки требовали горячей воды, раздобыть которую не всегда случалось возможным. Михаил Булгаков в «Мастере и Маргарите»: «на хорошо выбритом лице», «выбрит гладко». Для Булгакова, как он пояснял в «Записках юного врача», вопрос бритья был вопросом принципа: «Всегда так бывает, ежели бриться не три раза в неделю, а только один раз… Вот читал я как-то, где-то... где – забыл... б одном англичанине, попавшем на необитаемый остров. Интересный был англичанин. Досиделся он на острове даже до галлюцинаций…. Но он был выбрит. Брился каждый день на необитаемом острове. Помнится, громаднейшее уважение вызвал во мне этот гордый сын Британии. И когда я ехал сюда, в чемодане у меня лежала и безопасная «Жиллет», а к ней дюжина клинков, и опасная, и кисточка. И твердо решил я, что буду бриться через день, потому что у меня здесь ничем не хуже необитаемого острова». Заметим, что 80 годами ранее цирюльник Иван Яковлевич из «Носа» коллежского асессора Ковалева «брил каждую середу и воскресенье», то есть реже.

Нынче писатель совсем другой пошел.  Фото РИА Новости

Поскольку я в свое время немало писал для «Форбса» по экономической истории, то в истории с бородами для меня остается непроясненным один вопрос: что случилось с доходами цирюльников после прекращения стрижки бород? Много ли потерял клиентов гоголевский Иван Яковлевич? Наступила ли для брадобреев черная полоса длиной в полвека? Русская литература как-то обходит этот вопрос. Понятно, что многие бороды подравнивали, иные носили, скажем, эспаньолки, требовавшие гладких щек, кто-то оставался верен бакенбардам. Но все равно ясно, что спрос на услуги цирюльников упал. Но вот насколько и как мастера бритвы к этому приспособились, наука пока ответа не дает.