За карантинной стеной. Коронавирус вверг человечество в новое Средневековье

Пожар в Нотр-Дам поверг в шок французов.

Вот уже который месяц я живу за стеной. Огромной! Она выше стены кремлевской и жирнее стены китайской. Не знаю, из какого материала она состоит, но это нечто весьма монументальное. Ибо стена эта не картинная, а карантинная. Такая махина, воздвигнутая из-за коронавируса, превратила в крепость не только мою скромную обитель, но и целые страны. Крепостное право пандемии накрыло континенты: вымершие публичные заведения, пустынные улицы, пугливые люди в масках, избегающие общения… И слова в обиходе, заимствованные из свинцовой эпохи наплыва в Европу холеры, чумы, оспы: карантин, изоляция, лазарет… Мрак, одним словом: Средневековье!

Впрочем, образ непременно мрачного Средневековья, сложившийся в наших головах стараниями возрожденческой публицистики и научной мысли, на самом деле неадекватен. В Средние века, которые историки начинают исчислять с падения Римской империи и с возникновения ислама – с конца V – начала VII века, – происходили не только кровавые трагедии, но и высокие взлеты гениев, замечательные архитектурные, технические и творческие достижения. Жемчужины в навозе скотных дворов не созревают, а ведь именно из Средних веков возникло Возрождение с шедеврами Джотто, Леонардо, Рафаэля... Но от понимания этого ничуть не легче. Тем более что Платон завещал потомкам: «Всякое знание есть не что иное, как воспоминание».

И, чем больше я говорю о прошлом, тем чаще ловлю себя на осознании сходства эпох: средневековой и сегодняшней. Тут по большому счету я не оригинален. Специалист по медиевильной эстетике Умберто Эко был уверен, что новые Средние века уже начались. И это, как мне кажется, не пророчество о «средневековом будущем», а констатация факта. Впрочем, как говорят французы, любое сравнение хромает.

Мы не будем столь наивными, чтобы искать полного соответствия явлений. Хотя бы потому, что время наше живет в бешеном темпе: процессы, происходившие в прошлом столетиями, сегодня укладываются даже не в годы – в дни, и задержать эту линейность развития никаким феодальным волюнтаризмом невозможно. Но все равно перекличка двух цивилизационных трендов не может не шокировать. К тому же, когда мессир Эко писал о нагрянувшем на нас Средневековье как о «непрерывном переходном периоде», еще не было ковида. Год назад коронавирус нагрянул как снег на голову, и стало окончательно ясно: всё, перешли фатальную черту! Время алхимических трансмутаций кончилось… Мгновенно выросли стены, изолировавшие друг от друга страны и города, и сходство нашего бытия со средневековыми реалиями превратилось в тягостную очевидность.

…Полтора тысячелетия назад пала великая Римская империя. Причиной тому не растущее христианство и не оголтелость варваров, а сама империя с ее обветшавшей экономикой и разложившейся моралью. Сегодня же общим местом стал тотальный кризис другой империи – Американской, знаками которого явились падение нью-йоркских Близнецов и штурм Капитолия. Вслед за Штатами с их расовыми сшибками миф о «золотом веке» оказался развенчанным и по другую сторону Атлантики. Коронавирус выпукло показал, что и в Европе богатые в годину бедствий делаются еще богаче, а бедные – еще беднее. История – наука экспериментальная, только эксперименты она ставит сама. На нашу долю остается изучать минувшее. На этом эпическом фоне один плюс: благодаря достижениям косметики и пластической хирургии прекрасных дам стало на порядок больше. А вот с их рыцарями – полный швах. Если на столбе висит объявление: «Принимаю бой», это не означает, что где-то рядом обретается идейный потомок Дон Кихота. Просто у дороги организовали пункт сбора старого кирпича.

Хаотичное прошлое, словно в наказание, настигло нас. Новое Великое переселение народов – на этот раз к азиатам добавились и африканцы, – как и раньше, застало европейцев врасплох. Тысячи смуглокожих мигрантов, нагрянувших на берега Роны и Мааса, По и Дуная, заняли там не пустоши, а почему-то обосновались в мегаполисах. Образовали свои анклавы – чем не средневековые кварталы-контрады, замкнутые, самодостаточные, враждебно воспринимающие соседей? Религиозные войны в старушке Европе еще не вспыхнули, но конфликты между совершенно разноликими общинами тлеют, время от времени врываясь в хронику терактами, манифестациями, погромами. Некогда триумфально задекларированный многополярный мир с его хваленым мультикультуризмом, так и не начавшись, обернулся жалким всхлипом на 23 языках Евросоюза. И прозвучал он не в декорациях в модном стиле стрит-арт, а на фоне дымных колонн над парижской Нотр-Дам. Одним из символов Средневековья, как известно, была величественная готика, пожар в Соборе Парижской Богоматери вернул человечество на круги своя и заставил сызнова начать созидание во славу Божью.

Американцы погрязли в расовых разборках.  Фото Reuters

На Западе в порыве тотальной гендерной эмансипации порываются в графе о родстве заменить в анкетах упоминание отца именем и фамилией матери. Другими словами: сменить отчество на матчество. Нам не привыкать, значительная часть российского народа давно уже говорит одним матом. Ничего личного, лишь правда жизни: кому-то принадлежит прошлое, а кому-то – пошлое. Вместо куртуазных романов у нас разгул «половухи». В сериалах высокая любовь вытеснена безбашенным сексом. И все это упаковано в современный «лингва-франка», так когда-то называли универсальный язык общения: в Средние века это была латынь, а сегодня – примитивный «пиджин-инглиш» британских колоний. Национальная идея? О-о-о, она у нас есть! Ее недавно сформулировали в телевизоре: «Пицца, паста, бар». Фильм «Матрица» – вот наш символ веры. Прав был Хорхе Луис Борхес: «Мы легко принимаем действительность, может быть, потому, что интуитивно чувствуем: ничто реально не существует».

У них: «Быть или не быть», а у нас: «Была не была». Как и в Средневековье, когда люди на рубеже тысячелетий сгорали от страха перед концом света, мы страдаем от апокалиптических видений: атомная война, глобальное потепление… Глянец и реклама проповедуют нам гламур, а мы подспудно осознаем, что это исходное от «гримуар» (во всяком случае, так гласит этимология) – древняя книга заклинаний. Святой живет прошлым, а грешник – будущим. Получается, минувшее наше грустно, а грядущее – тревожно. Полный бедлам! Это меня не устраивает. Я не хочу жить ни прошлым, ни будущим. Хочу – настоящим. Идти же вперед желаю ни в коем случае с головой, повернутой назад.