Игорь Михайлов
|
|
Наступает год Быка. А, значит, и коровы тоже. Фото Евгения Никитина |
Вздыхает на ходу:
– Ох, доска кончается,
Сейчас я упаду!
Агния Барто
Нет смысла нервно листать «Энциклопедию символов» и доказывать с пеной у рта, что Бык – это царь не только зверей, но и символов.
Бык главный хотя бы потому, что когда Зевс в очередной раз собирается с Олимпа, чтобы похитить Европу или еще кого, то оборачивается именно белым быком. Если копнуть славянскую мифологию или еще какую, то вообще можно утонуть в тотемах, кровавых культах с жертвоприношениями и плясками у костра. Все это безобразие у древних майя заканчивалось тем, что какой-нибудь Монтесума прокалывал себе пенис.
Нет, мы пойдем другим путем. Поскольку мне кажется, что бык – совершенно безобидное и очаровательное животное, особливо если не бегать у него под носом с красой тряпкой. Вообще-то кого угодно можно довести до белого каления, если махать у его носа красной тряпкой!
Даже – божью коровку.
На самом деле бычок начинает проявлять свой буйный нрав не сразу. Пока он маленький, он розовый и пушистый, но как только его глаза наливаются кровью, словно вишня спелостью, а круп округляется, как барабан, и проступают рога, тут пиши пропало.
В моей деревне у армян, которые занимаются фермерством (больше некому), был такой маленький и пушистый Муша. Муша ходил со стадом коров и был тих и застенчив. Он набирался сил и рос. Пастух Марат, лохматый, как Ной, кормил его хлебом и молоком. А потом одним прекрасным утром вдруг по весне на лугу появился Зевс. Он стоял на поляне и поигрывал мускулами. Глаз его был кровав и ужасен. Он щипал травку, но при приближении начал нервно копытом ковырять землю. Земля сбивалась с орбиты. Я спросил Марата насчет того, боднет ли он или не боднет? На что Марат, философски почесав свой подшерсток на груди, сказал: а кто его, мол, знает. Он не бодает только меня, сволочь такая, потому что я его кормлю. Марат ласково огрел Мушу по боку кнутом.
Бык!
Словом, когда Муша подрос и принялся за дело, я его зауважал, потому что коровы у Марата сразу стали тельные. Я пил теплое свежее молоко и благодарил Мушу и в его лице все бычью мифологию. Всех этих Зевсов, Минотавров и Алис (культ священного быка в Древнем Египте назывался Алиса!) и т.д. И поминал недобрым словом Ибаньеса. Висенте Бласко Ибаньеса. Но не всего вообще, а только его роман «Кровь и песок». Роман посвящен, если кто не в курсе, знаменитому тореро Хуано Гальярдо. Была у меня одна знакомая девушка, которая при слове Ибаньес впадала в транс.
– О, – говорила она, – Хуан Гальярдо! О, Ибаньес!
«Могучая мускулатура Гальярдо рельефно выделялась под тонким бельем. Выемка на ляжке обозначала место глубокого шрама – кусок мяса был вырван рогом быка. На темной коже рук резко белели отметины – следы давнишних ударов. Смуглая безволосая грудь была накрест пересечена двумя неровными фиолетовыми рубцами – тоже память о кровавых ранах. На одной из щиколоток синела впадина, словно выбитая круглым штампом.
От могучего торса бойца исходил запах здорового, чистого тела, смешанный с сильным ароматом женских духов».
|
|
Боднет или не боднет? Евграф Сорокин. Ян Усмовец, удерживающий быка. 1849. Дальневосточный художественный музей, Хабаровск |
«Гальярдо чувствовал горячее дыхание зверя, брызги пены долетали до его лица и правой руки. Привыкнув к близости быка, он смотрел уже на него как на доброго друга, который охотно даст убить себя ради его славы.
На несколько мгновений бык замер, словно утомленный этой игрой. В мрачном раздумье он уставился на человека и красный лоскут, догадываясь в глубине своего темного сознания об обмане, который с каждым новым нападением толкает его все ближе к смерти...»
Герои русской классики в противовес испанской испытывали к быку искренние симпатии. В «Яме» у Куприна одна из проституток говорит: «Вот я, например, видала бои быков в Севилье, Мадриде и Марсели – представление, которое, кроме отвращения, ничего не вызывает».
Бык – излюбленный предмет деревенского интерьера, как, к примеру, у Лескова в «Несмертельном Головане»: «На этом же выгоне, или, лучше сказать, на узкой полосе, отделявшей наши сады заборами от оврага, паслись шесть или семь коров Голована и ему же принадлежавший красный бык «ермоловской» породы».
А поэзия?
Есть одно замечательное стихотворение украинского поэта позапрошлого века Степана Руданского «Гей, бики». Но для начала маленькая лирическая предыстория. Году этак в 1989 после окончания филфака я мучительно искал и не находил работу. И однажды пришел к своим знакомым журналюгам из «Ленинского знамени», а они меня послали в совхоз, названия уже не упомню, но, предположим, «Заветы Ильича». Поезжай, говорят, напишешь репортаж о том, как там и что. И я поехал. Встретил меня на черной «Волге» самолично председатель. Но самое запоминающееся событие случилось как раз в сельской школе, куда меня председатель отослал на урок литературы. Вел урок старый хохол, прочитавший стихотворение, которое я позже слышал не раз:
Та гей, бики! Зерно поспіє,
Обіллє золотом поля,
І потече ізнову медом
І молоком свята земля.
І все мине, що гірко було,
Настануть дивнії роки;
Чого ж ви стали, мої діти?
Пора настала! Гей, бики!
Поэт сравнивает быка с ребенком. И не напрасно. Ведь и вправду в войну на быках пахали, бык – это и «лошадиная сила», и мясо, и жизнь. И точно так же, как к корове в деревне относились как к родне, так и быка любили. Не каждый в деревне мог убить быка. И жила тонка, и жалко. Бабки моей жены, поповны, которые бежали в деревню от советской власти, приглашали на это действо деревенского мужика... Был он, конечно, не Хуан Гальярдо, но дело свое знал!
А в уголовной среде пошло гулять прозвище сильного и тупого человека – бык. Вспомним Федьку Быка, одесского медвежатника, в фильме «Зеленый фургон». Правда, его с особенной нежностью и проникновенностью сыграл Виктор Ильичев: «В одна тыща девятьсот тринадцатом году в Ростове Бык имел такой сейф... Бык открыл его на пари за 6 минут – и безо всяких инструментов!»
Словом, бык – существо творческое. Даже Зевс похитил дочь финикийского царя Агинора Европу, прикинувшись быком, как одесский медвежатник. Отсюда и пошли все эти Миносы и Минотавры. Чудовище с головой быка, которое произошло от амура жены Миноса, Пасифаи и опять-таки быка! А не случись этого божественного разврата, греческая мифология не досчиталась бы стольких увлекательных мифов и сюжетов. А живопись в лице Тициана, Веронезе, Рембрандта, Тьеполо, не говоря о Валентине Серове, совершенным образом бы осиротела!
Получается, что только литература обнесла быка своим вниманием. Ежели детские стихи про бычка – дело обыкновение, то взрослый бык не так воспламеняет воображение поэтов. У Некрасова в поэме «Кому на Руси жить хорошо» есть такие строчки:
Мужик что бык:
Втемяшится
В башку какая блажь –
Колом ее оттудова
Не выбьешь: упираются,
Всяк на своем стоит!
Не в пример быку – корова:
Если б жизнь твою коровью
Исковеркали б любовью,
То тогда бы ты, Пеструха,
Знала – почему!
Несомненно одно: все, кто каким-либо образом связан с быком, – люди фантастически пассионарные. Ролан Быков, Леонид Быков, Василь Быков… В конце концов, Дмитрий Львович, который хоть изначально и не Быков, но идет, как в песне Макаревича, «как бык на красный свет». Не менее талантливы все Бычковы!
В следующем году все обязательно образуется, если мы все так же будем молиться золотому тельцу и смиренно нести бремя невыносимой легкости бытия!
комментарии(0)