Поглаживая серую шкурку. Почти святочная история по случаю завершающегося года Крысы

Было в семье два кота: один породистый, другой умный. Николай Тархов. Цветы и кошки. 1909.  Музей современного искусства «Пти-Пале», Женева

Нет, не так: в одной знакомой семье были двое детей и двое котов.

Коты были умный и дурак.

Дети тоже были умный и красивая.

Коты были разной породы, а дети – одной. Тем не менее мальчик был очень умный, победитель олимпиад и в очках, а девочка – очень хорошенькая и постоянно влипающая во всякие истории троечница с натяжкой. Впрочем, они очень даже неплохо уживались в одном доме, благо на каждого из детей приходилось по отдельной комнате.

Коты были мейн-кун и с помойки. Куна для простоты звали Эдик, а в паспорте у него красовалась очень многослойная запись. Он был куплен задорого у проверенных заводчиков и привезен издалека. Раз в год Эдик проходил комплексное обследование, потому что у этой породы бывает слабое сердце, и к кошачьей старости этот кот стоил уже, как неплохой подержанный автомобиль.

В свободное от обследований время Эдик все равно лечился, потому что в отличие от веществ, которые, как известно, имеют три состояния, у кота их было всего два: состояние хронического стресса и состояние бурной истерики с непредсказуемыми для имущества хозяев последствиями. От этих состояний Эдика лечили гомеопатией, которую требовалось разводить и давать в определенные дни по часам, что вызывало у пациента еще большие стресс и панику.

Стресс кот Эдик умело извлекал из любых жизненных обстоятельств, таких, например, как приход гостей – огромный кот обычно забивался под дальний угол широкой родительской кровати и там вибрировал, пока гости не уйдут.

Если гости были шумные и школьного возраста, у кота начиналась паника: тогда Эдик носился повсюду, куда мог запрыгнуть, и ронял и разбивал все, что почему-то уцелело от предыдущей паники или не было привинчено к стене.

Ежегодный выезд на дачу сопровождался особенной ежегодной дачной истерикой, после которой в доме каждый раз обнаруживались все новые и новые хрупкие вещи – в виде черепков. Кот Эдик также имел проблемы с желудком – на нервной почве – и на ней же имел обыкновение облезать проплешинами.

Второй кот был крупный, серый, малошерстный и прозывался Васей, а родиной его, как сказано выше, была дворовая помойка.

Если не считать ежегодных прививок, кот Василий лечился всего раз в жизни, когда ненароком повредил на вольном дачном выпасе лапу; в ходе лечения он показал себя разумным и даже благодарным пациентом. Вся клиника была им очарована, а личный врач кота Эдуарда даже не сразу поверил, что Василий и Эдуард – нареченные братья по общежитию. Гостей Василий любил и всегда принимал участие в застольной беседе, восседая на отдельном стуле с подушкой и подставляя некрасивую серую башку так, чтобы гостю было удобнее за нее ухватиться и почесать. По приезде на дачу серый кот потягивался, величественно покидал машину – ездить в переноске он почитал ниже достоинства, всю дорогу возлежал над приборной панелью справа от водителя и пырился в окно – и отправлялся обходить свои владения на предмет распоясавшихся мышей или даже крыс. В это же самое время кота Эдуарда, бьющегося в падучей в переноске, тащили, пыхтя, по лестнице на второй этаж и там оставляли для адаптации и примирения с суровой действительностью.

Пока Эдуард пару-тройку дней раздумывал, что будет, если подойти к двери или прыгнуть на подоконник, Вася немедленно принимался за дело: размечал границы участка, гоняя соседских котов и выдирая из них пух, которого сам почти начисто был лишен.

Несмотря на все перечисленное, коты неплохо ладили между собой: каждый занимал свою нишу. Кот Эдик был кот умного мальчика, а умный мальчик, в свою очередь, негласно был мамин сын.

Кот Вася был кот прекрасной девочки, которая числилась папиной дочкой.

Эдик спал в комнате у молодого хозяина, Вася – в ногах у юной фемины.

А потом появился третий.  Фото Евгения Никитина

У Васи в жизни было два подвига, а у Эдика всего один – падение со стены вместе с полкой.

Про Васины подвиги отдельно: в Москве была буря, которую проморгали синоптики, и тогда было много пострадавших, разбитых автомобилей и даже жертвы, которым не повезло и они не к добру вышли из дома.

Подготовка к буре с утра была уже как бы видна, но еще не слишком очевидна: дул какой-то нехороший, слишком упорный и резкий ветер, а на непривычно ярком небе стягивались все новые и новые воинства туч.

Наша же барышня не считала все перечисленное достаточным основанием для отмены своих планов, поэтому локоны были приведены в боевую готовность и макияж наложен. Оставалось обуться и выйти из дома, но тут Василий, в несвойственном для него волнении курсировавший туда-сюда по коридору, на глазах у любимой хозяйки совершил нечто совершенно неслыханное: присел и нассал в новенькую красную девичью кроссовку New Balance.

Брат, прибежавший на крик, поначалу не поверил в случившееся, настолько это было нетипично для кота Васи. Но поверить все-таки пришлось: кроссовка воняла, сестра рыдала, тогда как ветер уже вовсю выл за окном и ломал все, что плохо держится.

В общем, никто никуда не пошел. Во дворе были сломаны некоторые деревья, причем одно из них, падая, чуть не задело козырек подъезда.

Вернувшиеся поздно родители выдали Васе каждый по премии, при этом мама почему-то плакала, слушая новости, а папа наглаживал серую шкуру до тех пор, пока кот не вырвался и, возмущенно подергивая хвостом, не удалился на любимый диванчик в девичий будуар. Мамину премию кот съел целиком, а папина уже частично не влезла и досталась огромному Эдуарду, который тут был вообще ни при чем, так как все самое интересное проспал. Впрочем, Эдик, чувствительный к непривычной еде, тут же стошнил чужой премией на супружескую кровать.

Второй Васин подвиг был такой: дожив до 40 с хвостом годов, отец семейства, видимо, попал в полосу шторма под названием «кризис 40 лет». Поссорившись с мамой семейства из-за багета, который был куплен не такой, не тот и не там, папа ушел из дома, объявив, что хочет пожить один и все осмыслить. Пока папа осмыслял багет, плотный серый кот Вася перестал есть и начал стремительно худеть. При этом кот упорно не желал уходить из коридора и все время лежал усатой, шишкастой башкой к двери. Вернувшийся за какой-то надобностью через несколько дней папа присел на корточки и никак не мог перестать чесать своего любимца – да и дочесался до того, что раздумал уходить и остался навсегда.

Кот же снова начал есть и скоро опять стал гладкий.

Оба кота уже достойно состарились – каждый в своем стиле и вкусе, – когда папа начал упорно заводить разговор о новом котике. В обсуждениях того, каким должен быть новый котик, принимала участие вся семья. Потом выяснилось, что совершенно напрасно: вскрылось, что дней 10 назад папа подобрал на улице нечто вопящее, шелудивое и на тонких ножках и отвез в ветеринарную клинику для обследования, лечения – с целью последующего внедрения в семью.

Котенок, подлеченный, обследованный, уже довольно чистый и даже слегка отъевшийся, приехал у папы за пазухой и был представлен широкой общественности.

Увидев пришельца, кот Эдик выпучил в ужасе глаза, забился под самый дальний угол родительской кровати и там затих в ожидании гомеопатии.

Увидев пришельца, кот Вася вежливо понюхал его и сел ждать, что будет дальше.

– Раз уж сегодня день сюрпризов, – сказала непривычным голосом мама, – у меня тогда для вас тоже кое-что найдется: довольно скоро у некоторых появится брат или сестра, а у других некоторых – дочь или сын, а кое у кого и новый хозяин.

Тут все невольно посмотрели на пришельца, а тот жалобно мяукнул и сделал лужу, которую вытирать пришлось папе, так как мама пошла разводить гомеопатию.