Накрути граммофон! Что бы делали россияне, если бы самоизоляция в России случилась 100 лет назад?

Из-за этикетки с собакой на фирменных граммофонных пластинках их шутливо называли «Голос хозяина». Фото с сайта www.birminghammuseums.org.uk

Представим на минутку, что вы, к примеру, москвич и живете 110–120 лет назад. И в силу каких-то обстоятельств заперты в собственном доме. Хотя походы в лавку, в церковь и даже вечерний променад по тихим улицам Замоскворечья полицейским режимом не запрещены. Попробуем представить себя собственным прадедушкой. Идете вы себе вечерком, к примеру, по Полянке или Ордынке, дышите полной грудью, а из приоткрытого окна купеческого особняка доносится чуть дребезжащий, потрескивающий от неведомых разрядов голос знаменитой певицы: «Я ехала домой...» И вы сразу вспоминаете, что дома вас ждет жена, пыхтящий самовар и такой же граммофон с почти таким же набором пластинок…

В начале ХХ столетия среди «чудес века» москвичи наряду с трамваем и автомобилем более всего почитали граммофон. Он был настоящим любимцем почтеннейшей публики и таким же символом благосостояния, как жигуленок в советские времена или мобильник в середине 1990-х…

Эта новая «игрушка» быстро сблизила все сословия Москвы: граммофон стал своим и в купеческом доме, и в мещанской квартире, и в извозчичьем трактире… Трактир с граммофоном – это было очень модно! Но раз все на самоизоляции, трактиры работают только навынос. А вот граммофон живет! Он прогрессирует вместе с веком. «Всем еще памятны блаженные времена, – писали газеты в 1910 году, – когда ящики кустарной работы, с жестяным рупором и мембраной, пригодной лишь для передачи криков грудных младенцев или собачьего лая, продавались по сто целковых… Теперь же подобный аппарат можно приобрести за 18–20 рублей, выбрав, что нравится…»

Граммофонные пластинки – тяжелые, с наклейкой в центре – поначалу были только импортные. Среди них особенно выделялись пластинки фирменные, ставшие знаменитыми: с собакой на круглой этикетке, прильнувшей ухом к трубе граммофона или заглядывающей в нее. Эта марка называлась в обиходе «Голос хозяина». Но уже через несколько лет после наступления граммофонной эры отечественные предприниматели сумели наладить свое производство. Граммофонные пластинки превратились в предмет подарка, коллекционирования, а сам граммофон – в повод для гордости каждого москвича. Да и только ли москвича!

Правда, скептикам эта «обиходность» не всегда оказывалась по душе: «Вы найдете граммофоны в галантерейной лавке, в аптекарском складе, в писчебумажных магазинах и даже… в булочных. В газеты дается объявление, что «случайно» продается партия граммофонов по небывало выгодной цене, доступной всякому смертному... И смертные, не подозревая ловушки, покупают за хорошие деньги всякий хлам, который поставляют в Москву предместья Варшавы…»

Таким образом, если в советские времена, по утверждению Остапа Бендера, вся контрабанда делалась в Одессе на Малой Арнаутской, то двумя десятилетиями раньше центр производства «импорта» был, по мнению газетчиков, в столице той части Польши, которая входила в состав Российской империи.

К тому же всякие газетные предупреждения против подделок до покупателей доходили во все времена с запозданием, и московские обыватели (как и сегодняшние москвичи) с легкостью попадались на удочку. «Американский граммофон, купленный за хорошие деньги, оказывается… возмутительной дрянью, а пластинки – бумажными», – возмущались потом они в письмах в газету. Но подделки подделками, а иметь собственный граммофон было так соблазнительно!

Сперва появился фонограф, использовавшийся для записи и воспроизведения звука, а уж из него возник граммофон.  «Фонограф Эдисона». Рекламная открытка Национальной фонографической компании, Нью-Джерси. 1905

Граммофон работал и «для истории». Записывались голоса великих людей (уговорили даже Льва Толстого). А газеты «анализировали»: «Граммофонное дело служит залогом культурного развития нашей страны… На Западе, где он давно применяется с научной целью, буквально в каждой семье вы найдете аппарат... Граммофон учит Закону Божьему и истории, по нему слушают народные и патриотические песни… Будет ли так у нас?»

Время шло. И уже в 1930-е годы на улицах Москвы можно было увидеть принаряженного человека с небольшим чемоданчиком в руках: это шел на очередную вечеринку московский меломан. Чемоданчик был самым модным в ту пору предметом роскоши – патефоном, отечественным (были и такие), а лучше – импортным, неведомо как попавшим из буржуазного мира в царство социализма…

Старшее поколение еще помнит толстые, легко раскалывающиеся граммофонные или, как их стали называть, патефонные пластинки. Делал их в основном Апрелевский завод, находившийся в подмосковном поселке. Он был основан еще в 1910 году двумя предприимчивыми немцами и в советские годы стал монополистом на рынке грамзаписи, наводнив страну и классикой, и полузапрещенными фокстротами, и, разумеется, песнями советских композиторов… Что это за мелодия такая «Брызги шампанского», до войны знали все!

В середине ХХ века пластинки были разными по оформлению: с серийными наклейками, с портретами улыбающихся кумиров. Они были почти в каждом доме. Даже в гости ходили со своими пластинками. А чтобы «наши» пластинки не перепутались с «вашими», их надписывали, как теперь иногда делают с книгами. Так что любой владельческий автограф на бумажном кружочке безоговорочно подтверждает былую популярность произведения – абы что в гости не понесешь!

А что потом? На смену патефонам пришли «радиолы во дворах», музыкальные «блины» стали долгоиграющими и стали именоваться «дисками». А потом из портативных кассетников вся страна услышала песни Высоцкого и Окуджавы… Что сейчас звучит в наушниках, плотно вставленных в уши многочисленных «меломанов» в вагоне метро – да много всего разного… Слушатели «концерта по заявкам» улыбаются чему-то своему, сокровенному, а их колени подрагивают в такт неслышимой мелодии…

Граммофон, как все ретро, сейчас предмет антикварный. И его снова, как 100 лет назад, могут себе позволить приобрести (для престижа, разумеется) только состоятельные люди. Им, видимо, очень хочется последовать совету героя старой одесской песенки, исполненной когда-то Леонидом Утесовым: «Доставал старик пластинки,/ Все старинные новинки,/ Заводил с большой трубою граммофон… Накрути граммофон!..»