Поиски в чреве белого кита

Подавай им свежее, дорогое, вкусное - картошку бы отварили. Винсент ван Гог. Едоки картофеля. 1885. Музей Винсента ван Гога, Амстердам

– Что нужно? – только молчаливо вопрошает.

– Да так… мимо проходила. Подумала. Мало ли что?

– Нет! Зря подумала. Не нужно! Иди отсюда! – по-прежнему строг .

Я его понимаю, как понимаешь молчание, узкие губы, приглушенное дыхание чужого, нелюбезного, даже презирающего собеседника. Это не останавливает. Не отхожу, проглотив желание, которое рядом с ним разгорается с каждой минутой. Я его вижу насквозь: на первой полке – колбаса и сало. Белорусское. Настоящее, белое с тонким орнаментом мясца. Колбаса пахнет чесноком, сало перцем. Я сейчас читаю книгу Лиззи Остром «Парфюм. История ароматов ХХ века». И, просвещенная специалистом, к запахам особо чувствительна. Настроена романтично.

Детство, улица, арык – с обязательным куском хлеба (с маслом, вареньем, луком, солью, чесноком) вспоминается часто. Откусывали по очереди. И никто не боялся заразиться. Горбушка черного хлеба, натертая чесноком и посыпанная крупной солью – классика, как хлеб-соль на любом столе. Чеснок – пахнет здоровьем. И не только пахнет, но и лечит. Фитонциды убивают патогенные микроорганизмы. В чесноке содержится много минеральных веществ, в том числе цинк, а его не хватает. Впрочем, я не убеждена в этом. Мне кажется, что людям больше всего не хватает мозгов. Без обиды, я тоже вхожу в группу умственно нуждающихся. Ладно. Обсудим позже...

Осмотр продолжается. Кастрюля с борщом недельной давности. Гречневая каша. Рыбные консервы. Салат «Сахалинский» из морской капусты. Тоска и лень однообразия. Но вот притаилась заветная банка белых грибов из далеких лесов Республики Марий Эл. На нее можно только смотреть. Закусывать пока нельзя. Нужны повод и дружеское застолье, когда человек двадцать рядом. Каждый орет что-то свое. И у всех рюмки беленькой. Даже у тех, кто пьет красное и пиво.

Дорогу проложили – туда-сюда, туда-сюда, хлопают дверцей по сто раз.… Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru

Пластик чувств и упаковок – прост. Ничего не стоит, – мыть не нужно, бросаешь и забываешь. И даже не помнишь, было это или нет. Почему все полезное такое пресное, без остроты и жажды желания? Ешь, питаешься... А вкусное – это отвага и труд. Фантазия и знание. Просто так ничего не бывает – расхожая мысль кажется примитивной. Но это не так. Поэтому существуют высокая кухня и деликатесы.

Так… Продолжается шмон в чреве белого кита. Специальная решетка для некоторых любящих погорячее и попьянее (см. «В джазе только девушки»), виноградная водка «Кизлярка» с портретом Багратиона в венке из дубовых листьев. Бутылка итальянского белого вина «Lugano» с виноградников Венето. Говорят, вкусное. Жестянки пива для гостей. Вода «Архыз» в промышленных объемах. Последователи доктора Волкова пьют воду обязательными литрами. Перемежая с литрами кофе. Это для гармонии. Не случайно говорят, жизнь в полоску – прозрачная полоса, светлая, полезная, потом черная, жгучая, лишающая сна во благо ненужным строчкам. И в то же время мобилизующая. Утренний глоток таланта необходим всем. Даже если вода и кофе есть, а таланта нет.

Холодильник – белый, строгий, вечный Бог жратвы. Ему нужно быть полным, забитым, всемогущим… И обязательно замороженным. Пустота, отсутствие, вакуум – не его стиль. Он изобилен, лед и холод – его нормальные чувства. И как любой Бог – к людям немилостив. Они ему неприятны своими постоянными просьбами, желанием забрать лучшее. Свежее. Дорогое. Вкусное. Покушающиеся на запасы.

Лежит мороженое – и пусть лежит. Не в Израиле живем. Жары нет, наоборот… И при чем здесь пельмени среди белого дня? Вон борща сколько, целая кастрюля. Картошку бы сварили, сколько ее на балконе лежит. Даже картина такая есть. Называется «Едоки картофеля», Ван Гог нарисовал. Живопись. Посмотрели бы. Так нет. Совсем обленились. Имя вам легион. Взвешиваются, стонут, талии измеряют, весы проверяют. И опять жуют. Дорогу проложили – туда-сюда, туда-сюда… Известный маршрут: техника с разными названиями используется, но путь один. Хлопают дверцей по сто раз. Делать им совсем нечего. Едят. Днем еще потерпеть могу. Так и ночью повадились за колбасой шастать. Или того хуже – бутерброды горячие с сыром делать. Хумус с кедровыми орешками полюбился им после трех часов ночи. И еще рассуждают – закуска это или основное блюдо. А иногда вдруг выпить ночью решают, мясо жарят, тоска, видите ли, у них наступает. Деньги кончаются. Планы рушатся. Сроки заканчиваются. Самолеты не летают. Дождь идет. Лета не будет. Урожай пропадет. Самолет упадет. Но скажите мне, бесчувственному и холодному, как лед, должны такие жуткие переживания отражаться на аппетите. Да или нет?

Если нет – я вас покараю – отключусь вместе с горячей водой. Станете стройными, тонкими, изящными, как вы и хотели всегда. Только немытыми. Но разве это отражается на чистоте души?