Напасть: записка из посткоронарного Нью-Йорка

Где спастись в мегаполисе во время пандемии? Например, на крыше небоскреба.

Повезло тем, кто жил в шаговой дистанции от кладбища. В ту апокалиптическую весну распоряжением президента были закрыты все парки, лесопарки, заповедники, кампусы, скверы, детские площадки, ботанические сады и даже зоопарки, включая наш в Бронксе, где заразились от человека тигры, львы и прочие кошачьи, уязвимые к роковому вирусу. И только кладбища, зеленые легкие Нью-Йорка, с их гостеприимно раскрытыми, что вульва, вратами, были последним пристанищем – укрытием – убежищем для одиноких проходимцев моего типа, которым не сиделось на карантинной удаленке. Я считывал с могильных памятников чужие судьбы, просчитывал свою, близких, друзей и врагов, не видя больше разницы между мертвыми и живыми – временно живыми. На смену моему домашнему философу, жизнелюбу Монтеню пришел другой француз, зацикленный на смерти некрофил Шатобриан – его «Замогильные записки» стали теперь моим вечерним чтивом на сон грядущий, хотя сон не шел, я глушил себя снотворным, меня будили сирены проносящихся скорых помощей. Ночные кошмары мало отличались от дневной реальности, единственным утешением после безутешных новостей были ужастики и нуары по ящику.

Альтернатива кладбищам – крыши многоэтажек, если они, как в наших домах, соединены друг с дружкой по несколько кряду и составляли в травмированном болезном представлении затравленных ньюйоркцев как бы крышу мира с неровной заасфальтированной поверхностью. Я даже попытался приучить к этим верхушечным променадам моего кошачьего дружка, он в панике рванулся от меня и вскочил на парапет, чтобы спрыгнуть вниз, но в последний момент глянул в бездну и затормозил передними лапами – я бережно взял его на руки, не знаю, чье сердце стучало сильнее, и снес домой, где Чарли забился под кровать и вылез только ночью: голод – не матка.

На следующий день я оказался на крыше не один, когда обнаружил лежащую под палящим солнцем голую молодуху с пятого этажа – полная противоположность мне в вирусной экипировке. Чтобы я ее смутил? Нисколько. Зато смутился сам – я искал не общества, меньше всего вирусоложества, а только уединения в противовес принудительной социально-семейной самоизоляции, на которую все мы были обречены в ту весну тревоги нашей, когда наш местечковый город желтого яблока накрыло короной и Нью-Йорк стал эпицентром эпицентра глобальной беды.

На кладбище я тоже был не один. Не считая покойников – еще и звери. Еноты, скунсы, попался одинокий, как я, ископаемый дикобраз, который пер на меня, ничего не видя и не слыша, еле успел отскочить и, придя в себя от испуга, умилился лисьему семейству – хромая рыжая с пораненной передней лапой выгуливала троих детенышей. Это потом, пару недель спустя, когда в городе было введено военное положение и Нью-Йорк не просто опустел, а вымер, магия пустынных улиц с выброшенными, как кондомы, резиновыми перчатками, пока не явились невесть откуда дикие звери – стадо диких коз, утки вперевалку, отнюдь не боязливые лани, кролики или зайки, кто их разберет, кроме деда Мазая, диковинный крапленый экзот, нет, не шакал, скорее койот – те, кого я наблюдал с нашего балкона. Не город, а зоопарк взамен закрытых. Да мы и сами дичали взаперти наших квартир и домов.

А мои кладбищенские моционы кончились еще раньше – городские некрополи были заперты после того, как по ночам живые стали подселять мертвых в могилы родственников, в несколько ярусов, без гробов. Было зловоние реальным или воображаемым, не знаю. Как не хватало мест в больницах и в помощь был выслан военный плавучий госпиталь, а вдобавок к переполненным моргам – зловещие траки-рефрижераторы, та же история с перенаселенными кладбищами. Вот тогда и вышел чрезвычайный указ о массовых захоронениях в городских лесопарках. Впрочем, чрезвычайные меры в нашей чрезвычайной ситуации стали обычными, привычными, рутинными. Помянули Моцарта, который был погребен в общей могиле.

Зато исчезли бродячие собаки – нарасхват: легальный предлог для выхода вынужденных домоседов на улицу в комендантский час. В нашем доме, где четвероногие под запретом, единственный пес-нелегал был к вечеру без задних ног после навязанных ему жильцами прогулок. Скажи еще спасибо, псина-напрокат, что часть моих соседей успела укатить во Флориду и на Лонг-Айленд, пока там не прекратили впускать к себе «гастролеров» на их собственные дачи, виллы и прочие резиденции, боясь заразы. Наш мегаполис, всегда бывший парией в Америке, превратился в изгоя-прокаженного, от которого маленькие городки забаррикадировались либо срубали деревья поперек дороги у въезда.

Правда, в отсутствие людей в городах могут появиться дикие звери. Кадры из фильма «Кинг-Конг». 2005

Несмотря на все эти социальные прививки и вливания, Нью-Йорк оказался и вовсе брошенным на произвол судьбы, когда его объявили закрытым городом наподобие огромного гетто, хотя слухи о том, что президент рассматривает вопрос о бомбардировке Нью-Йорка как главного инфекционного источника, не оправдались – злостный фейк или черный юмор? Люди впрок запасались мукой, презервативами и оружием. Возрос спрос на комфортные бункеры, где нью-йоркские крезы надеялись уцелеть на случай коллапса общественного договора и социального взрыва. Каждый сам за себя, и только Бог против всех.

Если наш обреченный Нью-Йорк все-таки выжил, то только благодаря чуду. Пишу это как очевидец и хроникер конца света, когда забрезжил какой-то просвет и чума XXI века ослабила мертвую хватку. Ну да, Нестор несостоявшегося Армагеддона. Пусть парадокс – источник вдохновения и кормовая база для автора. С оглядкой назад:

Блажен, кто посетил сей Град

В его минуты роковые…

Вот почему я описываю коронарный период urbi, минуя orbi, несмотря на глобальный размах постигшей или – как полагали эсхатологи-апокалипсисты – настигшей человечество за его грехи катастрофы. Типа Содомы и Гоморры или Всемирного потопа – Божья кара. Это еще даже не начало, пророчествовали новоявленные Кассандры и, независимо от конфессий, ссылались на Коран.

Бог спросит геенну:

– Полна ли ты стала?

И ответит она:

– Нет ли добавки?

Конспиративных теорий в широком диапазоне от нечаянно до нарочно было великое множество. Впереди планеты всей, понятно, Китай, с которого есть пошел этот вирус, а чуть поотстав – Америка, которая заменила в массовом сознании жидомасонство в качестве козла отпущения. Впрочем, Израиль тоже не был забыт в различных версиях в духе мировой закулисы и кому это выгодно. Далее шли пришельцы – из других миров или с того света, без разницы, типа моих молчаливых инфернальных собеседников с кладбища. Как известно, хуже всего дела с правдой обстоят во времена, когда все может быть правдой.

Буйство тогдашней весны сменилось удушливым нью-йоркским летом, которое, похоже, оказалось не по нраву коронному вирусу. Осенью, правда, случались вспышки-рецидивы, а потому было принято решение провести дистанционные выборы – почтой и по интернету. Трудно предсказать, изберут ли нового президента или переизберут старого. Оба – почтенные старцы.