Одиннадцать месс и ни одного азана

«Иглесия ни Кристо» – уникальная деноминация, возникшая на Филиппинах – располагает внушительными соборами по всей стране. Фото автора

Спустившись по трапу турбовинтового самолета в аэропорту Давао, остров Минданао, Филиппины, я, несмотря на едва миновавший ужас неровного полета, сразу осознаю, что определенно больше не в Индонезии, где провела достаточное количество времени и привыкла к тропическому климату. Воздух на Минданао не просто горячий и влажный: было впечатление, что из атмосферы выкачали кислород, и первые несколько часов мне казалось, что я не могу вздохнуть.

А еще меня не покидало ощущение, что миновали мы не просто два небольших моря – Сулавесийское (море Целебес) и Филиппинское, а, случайно перелетев через Атлантику, оказались в Латинской Америке – так живо с первых минут пребывания ощущалось здесь наследие испанской колонизации.

На выезде из аэропорта «Франциско Бангой» молодые ребята в военной форме переписывали имена у всех приезжающих. Я не сразу поняла, что мне пытается сказать водитель такси, который, видимо, на плохом английском пытался предупредить меня о предстоящем опросе. Поэтому человек с автоматом, вышедший внезапно из КПП и рывком открывший дверь авто с моей стороны, стал для меня полной неожиданностью. Даже тогда я не сразу поняла, что именно от меня требуется: показать паспорт? Билеты? Но сурово выглядевший человек ограничился тем, что спросил мое имя и ретировался. А я поняла, что столкнулась с проявлением снятого лишь в начале этого года военного положения на острове.

Я вглядывалась в городской пейзаж, пытаясь предугадать, не таится ли и там непредсказуемая опасность. Недаром, думалось мне, мои индонезийские друзья, пережившие мусульманско-христианский конфликт на Сулавеси, исторически образовывавшем единый регион с югом Минданао и до сих пор сохранившим не просто торговые связи, но и культурную близость с этой филиппинской провинцией, пугались, когда я рассказывала им о плане посещения юга Филиппин. «Да там исламские террористы!» – пытались предостеречь они. «Террористы в лесах, а я буду в городе», – отшучивалась я. Это еще и родина нынешнего президента Филиппин Родриго Дутерте, здесь мэром служит его дочь, поэтому в городе поддерживается особый порядок.

Городской архитектурной доминантой Давао, столицы самого мусульманского региона Филиппин, тем не менее служит католический собор Сан Педро. К нему горожан и путников буквально выносит из любой точки города, от него, словно артерии, расходятся в разные стороны основные городские улицы: к университету, к почте, к морю – образуя так называемый треугольник старого города.

Море, из-за которого на остров прибывали завоеватели, колонизаторы и миссионеры, явно не пользуется популярностью у местного населения: подход к нему сейчас затруднен из-за невысокого бетонного ограждения, а в непосредственной близости селятся бедняки, воплощая образ «веселой бедности», так часто идеализируемой современными дауншифтерами. Воскресными вечерами и стар и млад собираются на небольшой вытоптанной земляной площадке: матери семейств зажигательно танцуют зумбу, мальчишки-подростки ныряют в море с бетонной стены, девочки шепчутся по углам, старики наблюдают за всей этой суматохой, а отцов семейств не видно. Только отойдя на несколько сотен метров, обнаруживаю их, играющих в бильярд. Все это происходит на берегу бескрайнего моря так естественно, словно местные жители и не подозревают о том, в какой красоте проходит их повседневная жизнь.

Интересно, осознавали ли это испанские колонизаторы, устроившие неподалеку от этой деревушки форт, на месте которого сейчас установлен мемориальный знак. Хотя для них, кажется, первоочередными задачами были установление собственной власти и распространение христианства. Вмещающий до трех тысяч верующих собор Сан Педро из-за своих размеров словно нависает даже над морем. Ежедневно в нем служится несколько месс на английском и местном языке тагалог. В воскресенье мессы совершают с пяти утра до шести вечера (всего богослужений в этот день бывает десять или одиннадцать, точно служащие собора ответить затруднились). В одно из воскресений мне, стоявшей у входа, почудилось, что во врата храма вливается настоящее людское море, а все мы – на палубе огромного корабля. Развевающиеся из-за работы огромных вентиляторов облачения священника только довершали сходство.

Дети безмятежно играют у моря, еще не задумываясь о своей участи бедняков. Фото автора

Их дети тоже не оставляют духовных поисков. Например, мой филиппинский друг, сын пастора местной протестантской общины, получивший высшее образование в США, стал православным, услышав «Достойно есть» Петра Чайковского.

Однако большинству местных жителей, никогда не покидавших пределов родной страны, христианство объясняют в самом простом ключе. Буквалистская трактовка священных текстов, например, стала причиной основания крупной протестантской группы «Иглесия ни Кристо» («Церковь Христа»), имеющей сейчас внушительные соборы на Филиппинах и представительства в 153 странах мира. Ее глава Эдуардо Манало встречается то с иностранными послами, то с президентом своей страны. «Мы – Церковь Христа – единственно верная церковь, потому что в Евангелии указано, что единственной верной будет церковь Христа, а ведь мы – кто? Правильно, Церковь Христа», – менторским тоном, как первоклашке, толкует мне глава одного из приходов. «В Писании сказано, что верные Христу будут происходить с Дальнего Востока, а какая страна расположена на Востоке?» Он открывает школьный учебник географии Филиппин и зачитывает: «Филиппины – страна в Юго-Восточной Азии». Спорить и задавать лишние вопросы я не решаюсь.

Вместо этого отправляюсь на поиски мечети, ведь я нахожусь в самом исламизированном регионе Филиппин. Здесь с 60-х годов не утихал вооруженный мятеж моро – конгломерата автохтонных племен, исповедующих ислам. Так продолжалось до 2014 года, когда местным мусульманам была предоставлена автономия. Но сейчас совсем не слышно азана–призыва к мусульманской молитве, а единственная обнаруженная мною за мостом, во дворах, мечеть оказалась к тому же закрыта, поэтому поближе познакомиться с местными последователями пророка Мухаммеда мне так и не удалось.