Глотни, кусни – и ты уже в сугробе

Ворона и лисица напоминали двух подгулявших  крокодилов. Фото автора

А был ли памятник-то? Ну, конечно же, был. У памятника, как выяснилось, захватывающая, смешная, хотя и короткая история. Памятник плавленому сырку «Дружба» был установлен в 2005 году, что логично, у завода сыров. Народу он нравился, потому что выполнен был с юмором – изображал персонажей басни Ивана Крылова «Ворона и Лисица». Враждовавшие по сюжету басни животные сидели на пеньке обнявшись и держали сырок «Дружба». Дело в том, что в 2004 году в связи с 40-летием с начала выпуска сыра «Дружба» решили увековечить марку и объявили конкурс на изготовление проекта памятника. Из всех проектов выбрали «Ворону и Лисицу». Авторы – профессор Алексей Семенов и художница Марина Лескова, скульпторы – отец и сын Щербаковы. Памятник сначала стоял у корпуса завода, а в 2011 году в связи со строительством новой станции метро его перенесли на соседнюю улицу. Однако в 2015 году памятник демонтировали. Где он сейчас – неизвестно.

Итак, поэты и художники выдвинулись на литературную акцию/поход «Памяти памятника плавленому сырку «Дружба». И даже не столько в надежде реально выяснить, где памятник (хотя возможность узнать это тоже не исключалась), сколько почтить его память и представить свои произведения, связанные с плавленым (и не очень) сыром, с дружбой и за компанию – с воронами и лисами. У завода встретились поэты Светлана Хромова, Андрей Чемоданов, Александр Курбатов, поэт и художник-перформер Света Литвак, поэт и писатель Николай Байтов, саунд-артист Виктор Черненко, писатель Федор Францев, художник Александр Чернов. Не обнаружив памятника, народ не отчаялся. Возникла спонтанная идея – слепить копию памятника из снега, что и было сделано минут за двадцать. Ворону и Лисицу, которые, правда, напоминали двух подгулявших крокодилов, торжественно водрузили на колодец теплотрассы. Чуть ниже закрепили распечатанную из Cети мемориальную фотографию памятника. И, конечно же, в центр композиции был встроен настоящий сырок «Дружба», которым участники заботливо запаслись. Чемоданов накрыл памятник носовым платком и тут же его сдернул – так совершилось открытие снежной копии знаменитого памятника.

Я торжественно зачитала историю памятника плавленому сырку, в которой оказалось немало ярких моментов. Первое – двухсоткилограммовый сырок «Дружба» был сделан из бронзы и имел размер один на полтора метра. Второе – среди молодоженов появилась традиция ездить в день свадьбы к памятнику, чтобы семья была дружной и крепкой. И наконец, та-да-да-дам (трагикомический момент!), в 2008 году сырок был похищен! Однако через несколько дней его нашли при уборке снега возле Останкинского завода бараночных изделий – похитители не смогли далеко унести двухсоткилограммовое изваяние.

После воспоминания об этих трогательных моментах участники читали стихи и прозу, не забывая о согревающих напитках и закусывании плавленым сырком. У меня, к сожалению, не оказалось стихов про сырок и дружбу, поэтому я зачитала стихотворение Владислава Ходасевича «Сырник» (как вы помните, там про мышь, про сыр, но не про плавленый; во времена поэта плавленые сырки еще не изобрели), а также найденное в Сети стихотворение Алексея Вавилычева, посвященное как раз плавленому сырку:

Чем закусить «Портвейн» иль,

скажем, «Вермут»?

Конфетой? Колбасой?

Иль молоком?

Тот, кто последний, тот уже

не первый!

Закусим, братцы, плавленым

сырком!

Он маленький, но мягкий

и приятный,

На вкус, на цвет, на запах.

Благодать!

В кармане правом он лежит

помятый,

Нет слов, чтобы блаженство

передать.

Пузырь открыт. Стаканы

наготове.

«Буль-буль» приятное пошло

на шесть ушей.

И тишина. Взлетают только

брови,

Улыбки, хоть завязочки пришей.

«За что, ребята, пьем? Ведь

выпить нужно».

И взгляд упал на плавленый

сырок.

Там крупным шрифтом слово

типа «ДРУЖБА».

«За Мир! За Дружбу! Выпьем,

фраерок!!»

Из уст Чемоданова прозвучал еще один дивный гимн сырку: его плавленый сырок транслировал всю экзистенциальную тоску и красоту быта русского пьющего интеллигента:

по гастрономам я бродил

И мой сырок со мною,

всю жизнь ему я посвятил

вино тому виною

он был всегда как на посту

как мать ни материла

его хватало на полста

а также на три рыла

он был конечно очень мал

и был не очень сочен

брусочек мой топленый был

как закуси кусочек

бывает что глотни кусни

и ты уже в сугробе

и снятся золотые сны

о дружбе и свободе

и разливает наугад

сырковое сословие

и эта дружба говорят

важнейшее условие

И мой всегда, и мой везде,

И мой сырок со мною.

как век пошедший по звезде

ввек сплавленный со мною.

Света Литвак в своем стихотворении продолжила тему дружбы в мистическом и сюрреалистичном ключе:

землявка дачных гарнизонов

вонзит свой верткий организм

мы нашу дружбу поразим

взаимно пепелящим взором

четыре дерева мужчин

пять-шесть селекционных

женщин

хоть хлестких надавай

пощечин

хоть ущипни, хоть укуси

висячее трепещет сердце

одной десятой существа

спускаясь вниз, ослабевай

освоен химией умельца

свести концы меж ним и мной

сумеет некто ёимноюн

едва замечен им и мною

в трухе рассыпчатой земной

землявка дачных гарнизонов

вонзит свой верткий организм

мы нашу дружбу поразим

взаимно пепелящим взором

Курбатов повеселил рассказами о воронах: «Алинка рассказывала про ворону, которая в открытом бассейне в Лужниках играла в морской бой. Ворона прилетала с чем-то увесистым в лапах, зависала над плавательными дорожками и выпускала свой груз, стараясь попасть в пловцов. Улетала, потом возвращалась с новым снарядом. Ее пытались отогнать, как-то шугануть. Но человек и на суше против вороны мало что может, а в воде совсем. Оставалось только нырять». Федор Францев прочел короткую и трагичную сказочку про сырный народец: «Маленький и прожорливый народец, с незапамятных времен мы поселились в нашем городе, обнесенном сырною стеною, – ею мы и питались, въедаясь все глубже в сырную кладку. Поколения сменялись, покуда однажды один из нас не проел стену насквозь. Потом появились другие бреши... Поначалу мы опасались покидать наш город, но потом на общем собрании горожан было принято решение послать наружу самых смелых из нашего народа. Мир за стенами нашего сырного города оказался загадочным и страшным. Как донесли лазутчики, темные, отвратительные на вид существа – злые карикатуры на нас – бродят там и, по слухам, скоро собираются нас посетить. Брешей не заделать – ни крошки сыра нет в нашей стране, исключая стены: зачем бы мы стали хранить у себя сыр, если его и так тонны в нашей сырной стене? Ах, почему мы должны были выесть эти дыры? Но ведь сыр – наша единственная и основная пища! Так неужели это у нас на роду написано? Теперь мы не в силах помешать вторжению, руки опускаются у нас, мы сбились в тесную кучку и плачем в отчаянии, ибо мы не знаем, как же нам спастись и что предпринять».

У идейной организаторши похода Светланы стихов про сырок не оказалось, но она поступила отчаянно и кардинально – сочинила куплеты о сырке прямо на месте:

* * *

Давайте, ребята, гордиться

совком,

И оды срифмуем про это:

«Столичная» с плавленым,

братцы, сырком,

Как Нобелевка для поэта!

* * *

Зачем, поэт, ты взвел курок?

Спрячь суицид свой в ножны.

Пока есть плавленый сырок

И водка – жизнь возможна.

* * *

Безвестный или же

прославленный,

Поэт всегда до водки лют.

На свете том сырочек

плавленый

Не съешь, и водки не нальют.

В общем, как вы уже поняли: памятник не нашелся. Но никто не планировал проводить глобальное расследование. Потому что поэты и художники, вооруженные сырками «Дружба», в каком-то смысле и стали олицетворением этой дружбы. Даже проезжавшие мимо в течение акции полицейские не тормознули, чтобы разогнать подозрительное сборище. А потом Курбатов устроил спонтанную экскурсию по окрестным московским дворам. Там были изящные, воспроизведенные с архитектурной точностью граффити на гаражах, здание детского сада, превращенное в жилой дом, и еще много занятного. А поэты (важное свойство которых в том, что они могут иногда побыть детьми) катались на детской площадке с горок, играли в пинг-понг снежками, горланили песни и, когда сгустилась ночная тьма, лихо отплясывали в сквере под музыку со смартфонов.