На десять лет моложе

Между девочкой и бабушкой всего одно мгновение: пролетит – и оглянуться не успеешь. Михаил Мохов. Бабушка и внучка. 1839. ГТГ

Кем я только не была! Я хочу сказать, кем меня только не называли!

Женщиной, девушкой, бабушкой – назвали меня однажды в один и тот же день.

Обвинили в совращении патлатых юнцов, лежащих кудлатой башкой у меня на плече в троллейбусе:

– Молодого нашла себе...

– Вы что, с ума сошли?! Это мой сын!

И тут же, чтобы я излишне не гордилась хорошей сохранностью, назвали Петиной бабушкой:

– Посадите внука-то, троллейбус дернется, мальчик упадет!

Между братьями пролегло восемь лет: много, но не слишком для таких контрастов.

Один малыш назвал меня собакой. Так и спросил:

– Ты собака?

Я удивилась, но согласилась:

– Гав, я собака.

Ребенок удовлетворенно закивал из своей коляски – он, видимо, знал обо мне больше, чем я сама.

Еще разок меня назвали лисой – из-за шапки. Мне подарили шапку с лисьим хвостом, и мальчишка на всю улицу закричал:

– Смотри, лиса идет!

Лиса помахала хвостом, а ладонями изобразила зубастую пасть: клац-клац.

Когда я жила на окраине Москвы, местные бабульки прозвали меня «вся из себя» из-за расписанной моей подругой белой куртки, которую я до сих пор ношу. Дело давнее, подруга говорит: «Давай я тебе куртку распишу, только нужно белую». Я купила белую куртку на развале вещей, были раньше такие столы у метро: «все по 100», «все по 200». Подруга нарисовала на ней волшебный город с домами и храмом даже и мне подарила. Такой куртки не было и нет ни у кого в мире! Конечно же, я тут же ее напялила и в первое же утро, торопясь на работу, получила в спину: ишь, вся из себя!

С тех пор неизменно я была «вся из себя», пока не сменилась погода и не пришлось перелезть в другую одежду.

Гражданкой я была, когда шла к метро, думая свою думу, а за мной гнался милиционер и громко вопил:

– Гражданка! Гражданка!

Нет, я, конечно, слышала, но никак не думала, что это может иметь ко мне какое-то отношение.

Оказалось, он зачем-то хотел проверить мой паспорт: была одно время такая странная традиция, проверять паспорта у кого попало.

Шмакодявкой меня назвал как-то наш учитель физкультуры, когда я, замечтавшись, встала в строй рядом с подругой – она была высокая, а мое место было в самом конце строя, я должна была выкидывать руку и громко кричать «расчет окончен». Я кричала тихо. Шепотом. Все смеялись. Физрук, увидев меня среди рослых девочек, спросил: «А ты куда, шмакодявка?!»

Еще я была «больная из пятой палаты» (номера палат менялись) и «женщина, 34 года» – это в роддоме. Клянусь, меня так и звал средний персонал, в коридоре кричали «женщина, 34 года», и я откликалась.

Еще я была «эй, помидор» – в школе ставили спектакль, и там был стишок про овощи-фрукты. На «эй, помидор» я должна была выйти и поклониться.

«Эй, помидор» вышел, поклонился и встал рядом со сливой, которая щипалась.

На рынке я несколько раз получала в спину: «эй, молодая» и «эй, красивая» (а «эй, старушка» ни разу не получала, надо отдать должное восточной галантности).

Когда мы шли с этюдниками, нам кричали «эй, художницы», а когда бегали с подругой – «эй, спортсменки».

Часто на живую рекламу нельзя взглянуть без улыбки. Фото Евгения Никитина

Много всего было и, может, еще будет в жизни. Но один шанс я упустила безвозвратно. Нам тогда по молодости очень хотелось кушать и поэтому очень нужна была работа. Один мой знакомый, рослый и упитанный, подрабатывал у метро, и неплохо даже у него выходило. Он работал, как это называется, бутербродом. Человек-бутерброд. Только он был не бутерброд, он был человек-пейджер: ходил и размахивал какими-то выгодными бумагами, позволяющими купить чудо-пейджер по низкой цене. Я его увидела, и мы даже немного обнялись, насколько позволяла его амуниция. Отошли подальше, присели (я сидела на лавке с пейджером, да).

Потом он и говорит:

– Давай, приходи. Тяжело, конечно, на ногах, но зато неплохо выходит.

Я обещала подумать. А тут кто-то издали сердито закричал на него: «Эй, пейджер! »

Пейджер вскинулся и засеменил навстречу.

И я сразу представила, каким я буду некультяпистым пейджером: на тоненьких ножках с продольно-поперечным плоскостопием.

И как мне кричат «эй, пейджер», а я бегу, перебираю ножками, и все смеются.

Так и не пошла. Не стала «эй, пейджер». Упустила свой шанс.

И не вздумайте извиняться

Две подруги в кофейне.

– Представляешь, он принял ее за мою дочь! Нет, моложе, конечно, лет на 10. Но не на 20 же! Говорит: «Новая, современная модель. Не хотите для дочки?» И в нее тычет своим пальцем. Я? Что я – возмутилась: «С ума сошли?! Какая дочка?! » А он мне: «Извините!» А что мне с твоих извинений, что мне с твоих извинений?! Испортил человеку жизнь, а потом «извините». И не говори: садизм, натуральный причем! Я ей: «Прости, подруга, но с тобой больше в свет не выхожу. Не обижайся!»

– А она чего?

– А чего она – все правильно поняла, тоже ведь женщина.

– А ты чего?

– А чего я? Спать не могу. Есть толком не могу – такая обида.

Пошла, сделала мелирование. Стрижку. У дочки отняла рваные джинсы – чего она ходит-то рваная, ей еще рожать и рожать. У Алки, племянницы, кардиган в розах. Каждая роза отдельно вышита. Нет, не отняла, считай, купила за три банки. Какого пива, ты что, стану я племянницу спаивать – варенья. Вишневого, без косточек. С миндалем внутри – пробовала ты такую вещь? Ну и зря. Я не только пробовала – сама варю каждый год.

Кеды, короче, купила в метро, в переходе. Одна женщина в нашем подъезде показала, как их разрисовать. Фломастер дала.

Прихожу в «Долголетие» это ихнее, а они: «Вы кого-то ждете? Маму свою?» Я такая: «Сама пенсионерка». А они: «Извините!» Говорю: «Ой, девочки, вы мне подарок сделали. И не вздумайте извиняться, если захотите еще раз».

– А они чего?

– Да ничего: ржут, и все.

Чудеса косметологии

– Девушка, ваш билет! Это что у вас такое? Пенсионное? Поддельные проездные билеты и чужие удостоверения личности изымаются!

Вы мне не рассказывайте! Я что, не вижу сама, чье это удостоверение?! Не знаю, чье, но ясно, не ваше!

Ты видела: пенсионное показывает?!

Женщина, или платите штраф – или я вызываю милицию!

Ты видела, нет?! Посмотри на нее! Пенсионное!

Что вы мне тычете свой паспорт?!

Ты видела, паспорт мне тычет! Зачем мне ваши права?

Тааак, хорошо, смотрим. Тааак, фамилия здесь... и здесь. Имя-отчество здесь... и здесь. Год рождения...

(Возмущенно.) Ну знаете, женщина! Вы хоть бы как-то... ну я не знаю.... Да, заберите вы свое пенсионное, или не знаю там, чье оно. И паспорт тоже.

Все, выходим!

Нет, ты видела?! Видела чудеса косметологии?! Понаделают подтяжек, а потом ездят с пенсионными. Я лично так работать не могу, не знаю, как ты! Я отказываюсь так работать!