Геннадий Гутман
Отечественная нечисть бывает по-настоящему страшной… Казимир Малевич. Черти пилят грешницу. 1914. Русский музей
Нечистая сила появилась вместе с Киевской Русью, и было ее видимо‑невидимо. Выходил кривич где‑то у себя под Изборском, древлянин в Приднепровье, а дрегович на Немане в дремучий лес, а навстречу ему черт – о двух ногах, о двух руках, на плечах человеческая голова, на голове рога, глаза как уголья тлеют, волосы дыбом стоят, и весь от затылка до пят покрыт черной шерстью, да еще козлиной своей бородой трясет, лошадиным копытом бьет и хвостом крутит. Было от чего рассудку древнего славянина помутиться.
Всяка нечисть бродит тучей
Черт был хитер, коварен и жесток. Он был по‑настоящему страшен, потому что славяне не знали, что от него можно ждать и как с ним себя вести. А все страшное, как вы знаете по собственному опыту, – пугает. Цель этой нечеловеческой бестии в человечьем обличье весьма проста: главное – затянуть жертву в свои сети и неторопливо, размеренно и постепенно, с наслаждением наблюдать, как медленно бьется в неразрешимых противоречиях бытия ее душа. Бороться с чертом, противостоять его безукоризненной логике, обаянию и дарам, которые он предлагал, было трудно – практически невозможно.
Между прочим, этот мотив в XVIII веке нашел место в мировой литературе, достаточно вспомнить «Фауста» Гете. В русской же литературе век спустя образ черта, пожалуй, впервые подвергся осмеянию, что не убоявшись сделал не кто иной, как Пушкин в своей «Сказке о попе и о работнике его Балде». Другие отношения с этим персонажем у Гоголя, но об этом в другой раз.
Упомяну одну из многих, но, может быть, самую существенную черту чертей: все они чертовски обожали играть в карты и кости. Но не на деньги. Всегда на кон ставилась человеческая душа – сами подумайте, зачем черту звон золотых монет?
И только праведный образ жизни как в языческие, так и в христианские времена спасал человека от черта.
А уж лешие так по лесу и шастают
Изучать нечистую силу можно по сказкам Афанасьева, трудам Проппа, а можно и по сказочному циклу песен Высоцкого. Который с присущим ему талантом и юмором спел советскому народу, не верящему ни в бога (с маленькой буквы), ни в чорта (через букву О), про этих самых чертей, русалок, ведьм, Бабу‑ягу, Змея Горыныча и Соловья‑разбойника, да кого в этих песнях не было – и впрямь энциклопедия нечистой силы.
|
|
…А бывает вполне привлекательной. Константин Маковский. Русалки. 1879. Русский музей |
Это о леших (и не только) пел Высоцкий в своей сказочной песне «В заповедных и дремучих, страшных муромских лесах».
Выводи, разбойник, девок, пусть покажут кой‑чего
А дело было так. Соловей‑разбойник пригласил в гости Змея Горыныча и устроил разгулье. Когда во время буйного пира зелья в черепах не хватило, да и бульники кончились, распоясавшийся трехголовый Горыныч по привычке, присущей всякой нечисти, захотел перейти к разврату. Извергая из каждой языки пламени, взмыл на древо и, угрожая спалить все живое и неживое на сто верст в округе, закричал с дуба Соловью:
Выводи, разбойник, девок,
пусть покажут кой‑чего!
Пусть нам лешие попляшут,
попоют,
А не то я, матерь вашу,
всех сгною!
Скучно было болезному.
Но что там лешие – Змея более всего интересовали девки и их «кой‑чего». Понять Горыныча можно: это «чего» не только трехголового интересует.
В песне Соловей противостоял, давал отпор распоясавшемуся хулигану, но, бывало, наступал на горло своей разбойничьей песне и отступал перед мощью и напором огнедышащего – шел на компромисс, гордыню усмирял, девок выводил, удовлетворяя похоть ненасытного Змея. А что ему, горемычному, оставалось делать? Вот и спасал себя от огня – строил девок в ряд и показывал…
Замечу, что на Руси именно по этому «кой‑чему» нечисть и делилась: к мужскому роду‑племени относились черти да всевозможные демоны, к женскому – ведьмы, русалки и Баба‑яга.
Вот эта самая баба была главной героиней всех русских сказок. Выглядела она довольно устрашающе – представала пред встречными безобразной сгорбленной старухой c длинными нечесаными лохматыми волосами и длинным крючковатым носом. Передвигалась не пешком, а только на транспорте – верхом на метле, которая развивала невероятную скорость. Из двух ног одна у нее была обязательно костяной или деревянной. Так что, возвращаясь к песне Высоцкого, показывать ей особо нечего. Но, очевидно, у Змея Горыныча свое представление о прекрасном.
«Кое‑чем» могли похвастаться русалки, как правило, молодые длинноволосые девушки с белоснежной кожей и обворожительным голосом, обещающие невиданные утехи – действительно, у кого из древних славян были жены с человечьим туловищем, но рыбьим хвостом? Русалки обитали в заброшенных водоемах, встречались в прудах и речках, на земле появлялись только в строго определенное время – на Зеленые святки, когда весна переходит в лето.
Был, если так можно выразиться, еще и средний пол – можно сказать ни то ни се, но если придерживаться научной классификации – пол, не поддающийся определению. Здесь первую скрипку играли разного рода оборотни, у которых что спереди, что сзади было одно и то же. Поэтому и мог оборачиваться то в бабу, то в мужика, то в блеющее животное, то в сухое дерево или в серый камень. В зависимости от надобности.
Ведьмы мы или не ведьмы?
Услыхав такие речи Горыныча, ведьмы возмутились:
Ведьмы мы или не ведьмы?
Патриотки али нет?!
Налил бельма, ишь ты,
клещ, отоварился!
А еще на наших женщин
позарился!
Ведьм понять можно – самые страшные мифологические существа, они были самыми неистовыми патриотками, рьяно защищавшими места своего обитания и образ жизни. Обладали тайным знанием – ведовством («ведьма» – от старославянского «вѣдати» – знать, ведать) и могли превращаться и в юную девицу, и в средних лет блондинку или брюнетку, а превратившись, сразу же принималась за свою основную работу – совращать и вводить в грех чистые и непорочные души древних славян.
Образ ведьмы особенно привлекал кинематографистов. Достаточно вспомнить только фильм «Колдунья» с Мариной Влади, которая – вот какие фортеля порой выкидывает жизнь – станет женою Высоцкого.
Вообще следует сказать, что на Востоке, что на Западе люди искусства достаточно часто обращались к воплощению нечистой силы как в литературе, так и кино, поскольку все «темное», потустороннее как имело для человека – в какие бы времена он ни жил – притягательную силу, так и имеет. Что мы наблюдаем в сегодняшней российской жизни.
Если есть там соловьи, то – разбойники
Открываю вечером «Окно в мир» (помните, как называли в незапамятные времена телевизор), а там опять‑таки все по Высоцкому:
Соловей‑разбойник… был не только лыком шит.
Гикнул, свистнул, крикнул: «Рожа, гад заморский, паразит!
Убирайся без боя, уматывай!
И Вампира с собою прихватывай!»
А затем в Сети читаю: «Екатеринбург. Знаменитый сквер. Бесов не обнаружено. Значит, разогнал».
Блажен, кто верует!
комментарии(0)