Я выбираю глубину. Трудновыполнимая цель – прожить день так, чтобы нигде не рвануло

Чтобы не свалиться в депрессию от бытовых проблем, надо что-то эдакое придумать для себя. Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru

Мне сорок шесть, у меня кризис, ипотека, собака с расстройством желудка. Двое детей разной по смыслу, но одинаковой по непереносимости противности  пубертата. Из жизненных целей разного возраста – освоения космоса, спасения мира или хотя бы лучшей части человечества в лице дуэта «Модерн Токинг», создания чего-то гениального, обретения славы или  домика на юге Франции – осталась одна не самая амбициозная, но самая трудновыполнимая: прожить день так, чтобы нигде не рвануло. 

А собака на шестьдесят кило начинает скулить в четыре утра. Минута промедления – и цель станет целью завтрашнего дня. А потом позвонит технический университет и спросит, почему мы прогуляли все, что не должны были. Как будто мы еще не расписались в бессилии еще в десятом классе. А потом проснется родительский чат гимназии, принесет дежавю и массу информации, бессмысленной и беспощадной, как система «Град». А потом, а потом…

Хороший предусмотренный наукой возрастной и стратегический тупик. Есть все необходимое, чтобы свалиться в депрессию, использовать запрещенные к пропаганде способы капитуляции, или просто проснуться в Тибете.

Я выбираю другое. Я тону. 

На глубине пятнадцать метров вода перестает пытаться выплюнуть меня назад. На двадцати она мягко обхватывает и тянет вниз, где уютно и спокойно. И можно просто падать.

Как такое могло случиться? Мне всего сорок шесть, у меня так много впереди и хороший запас воздуха. Я еще могу продолжать.

Но рука ловит шарик, тросс натягивается, и я спиной чувствую, как взгляд инструктора прожигает дыру в гидрокостюме на уровне лопаток. Значит, пора возвращаться. Иначе там, наверху у меня будут неприятности и синие губы – а это равно взятию с поличным. И вниз больше не пустят. По крайней мере сегодня.

Юной спортсменкой я стала в сорок пять. На пике всего того, о чем писала в первом абзаце. Мужчины в этих ситуациях заводят молодую любовь, машину «мено-порш» и лезут в горы. Женщины делают подтяжку лица, заводят кошку и психотерапевта.

Я выбираю глубину. Без акваланга. На задержке дыхания.

На глубине 15 метров вода перестает пытаться выплюнуть тебя назад. Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru

Дано: трижды в неделю – бассейн. Раз в год – море. Где море – это покой и счастье, а бассейн – воля и страдание.

До него я была уверена, что умею плавать. Ну, переплывала ж я когда-то Волгу в ее судоходной части. Правда, была юна, нетрезва и бесшабашна, но тем не менее.

А тут, в наполненной водой яме пятьдесят на двадцать пять, вдруг выясняется, что пловец из меня как из Милонова депутат. В смысле могу долго, ярко, феерично и совершенно бестолково.

А нужно четко, экономно и строго по делу.

К примеру, возьмем брасс, добра тому, кто его придумал.

Для справки, товарищи, то, чем большинство из нас плавает, знающие люди презрительно обзывают пляжным брассом. В проруби.

Настоящий брасс суров, как рабочий Челябинского тракторного завода. Настоящий суровый брасс так велит ногами делать, после чего он просто обязан на плывущей жениться. В норме им за два гребка бассейн от бортика к бортику проплывают. Ну как в норме. Вот, например, для мирового чемпиона – в норме.

Я, кстати, тоже за два гребка проплыла. Одним от бортика оттолкнулась, а вторым к нему же и вернулась. Как так получается – ума не приложу, шла строго по инструкции, но почему-то назад.

И вот пока я с пространством в два метра билась, смотрю, мне тренер с другого конца что-то кричит, руками машет – на взлет идет, судя по всему. 

А я, если без очков и без линз, слепну, глохну и немного тупею – комплексно так. Мне чтобы понять, что от меня хочет красно-розовое пятно, к нему ж подплыть надо. А у меня ж брасс на ногах. Я только назад плыть могу.

Оказывается, нужно было просто замереть, слившись с пейзажем. Ибо пока я там омара изображала, под водой какая-то хрупкая девочка плыла свои стандартные сто пятьдесят метров.

Стопийсят метров на задержке дыхания, Карл! Девочка, у которой, возможно нет и не было двух детей, собаки, ипотеки, кризиса первой половины и среднего возраста. В ее жизни даже не менялся ни один президент. Да что там, у нее, похоже, даже радикулита ни разу не было. А стопийсят метров есть.

Понимаете, я в моей жизни сто пятьдесят метров под водой смогу преодолеть только по пешеходному туннелю в океанариуме.

А, не родившись пловцом с трех лет, я максимум смогу когда-нибудь перестать двигаться брассом назад и хотя бы стоять на месте. 

В области хобби профессионалов нужно отстреливать. Чтоб не демотивировали. 

Вот, к примеру, начали вы вышивать крестиком. Или играть испанские мелодии на гитаре. И близкие так умиляются вашим трелям, и соседи почти не бьют. Даже друзья местами подпевают, насколько испанский позволяет. Такое теплое, практически детское ути-пуси.

И приходите вы в свой кружок по интересам. А там сидит какое-нибудь Пако де Люсия и одной левой переборы кладет, а правой уже полотно Мадонны крестиком вышил. И притом пяткой, стервец, еще фламенко отбивает.

После этого остается только косичку из своего мулине связать, чтоб на ней и повеситься с гитарой на шее. Ну, или бежать назад и щипать, щипать эту гитару, пока не вызовут полицию, до тех пор, пока в трех аккордах не проступит ну, пусть не Пако, но хоть Розенбаум со швейной иглой наперевес.

И возвращаешься ты домой, где тебя уже ждет твоя ненаглядная псина. И гуляешь с ней четыре часа подряд, дыша, дыша полной грудью!

Да-да, конечно, говоришь ты техническому университету, проследим непременно, спасибо, что предупреждаете. 

С праздником, ребята, пишешь ты в чат, как здорово, что все мы здесь… И кстати, что задали по географии, благослови вас господь?

И улыбаешься новому дню, в котором, возможно, ничего не рванет, а если повезет, то и проплывешь на два метра больше под водой. В конце концов после сорока пяти жизнь только начинается.