Ислам, буддизм и кашемир

Неподготовленный турист не отличит ладакхцев от тибетцев. Фото автора

Ладакх, который в начале августа стал отдельной территорией после ликвидации штата Джамму и Кашмир, – это такой маленький Тибет для непедантичных туристов. Из Нью‑Дели в столицу Ладакха, город Лех, есть два ежедневных рейса. Никакие специальные разрешения от правительства не требуются. Зато такие же лица, как в Тибете, похожие костюмы, архитектура, кухня. Конечно, по мнению ладакхцев, у них и бирюза бирюзовее и пельмени момо правильнее, но это все дело вкуса. Кровное родство с Тибетом вкупе с ламаистским буддизмом и похожей внешней эстетикой делает Ладакх очень популярным местом среди туристов со всего мира. Для невзыскательного путешественника и неспециалиста‑историка или этнографа монастыри Тхиксе или Хемис – та же Лхаса, все равно ведь далай‑ламы нет ни здесь, ни там.

Русская традиция путешествий в Ладакх скромна. Самый знаменитый гость – Николай Рерих. Примерно за полвека до него там побывал другой выдающийся путешественник, чью удивительную биографию прикрыла собой гора черепов на его холсте – Василий Верещагин. Кстати, монастырь Хемис со времени визита выдающегося баталиста почти не изменился. Вернетесь из Ладакха – зайдите в Третьяковку.

На центральной улице Леха бойкая торговля с утра до вечера: от абрикосов до мяса, от коралловых бус до ваджры – жезла бога Индры. Торгуют в магазинах и прямо на тротуаре. Главная улица, как и положено на Востоке, – центральный рынок. В дни фестивалей, а их немало, на одном конце улицы строят сцену, и вся улица превращается в зрительный зал. Самое крупное из подобных мероприятий – фестиваль ладакхской культуры. Национальная музыка, танцы, костюмы, буддийские мистерии. Каждый вечер – аншлаг.

На углу центральной улицы, вверх по винтовой лестнице – тибетская столовая. Несмотря на дешевизну, огромные порции и отменный вкус. Заведение популярно прежде всего у местных. Обычно часам к пяти‑шести вечера оно уже закрыто, потому что все съели. Туристов, видимо, пугает легкий флер антисанитарии.

Оккупация Тибета – основа местной маркетинговой стратегии. В одном только Лехе четыре базарчика тибетских беженцев. Имеют ли тамошние продавцы хоть какое‑то отношение к стране снегов, не узнаешь никогда.

Непохожим на Тибет Ладакх делает ислам. Статистика убеждает: меньше половины жителей региона исповедуют буддизм. Остальных не стоит автоматически зачислять в мусульмане: здесь есть и христиане, и последователи религии бон, а также, среди мигрантов, индуисты и сикхи. Но мусульманское сообщество самое многочисленное в регионе. Умма выигрывает у сангхи почти семь процентных пунктов: 46,4 против 39,67% населения. При этом ислам не единообразен: в Каргиле, втором по численности жителей городе региона, шииты составляют абсолютное большинство. В остальных районах численность шиитов снижается, и за пределами Ладакха, в Кашмире, перевес на стороне суннитов.

В индийской Венеции идет бойкая торговля прямо с лодок. Фото автора

На юг из Каргила ведет дорога в Занскар. Край крошечных деревень, удаленный от цивилизации. Каждому туристу ладкхцы советуют обязательно поехать в Занскар, потому что там пока еще можно увидеть аутентичный Ладакх, «не занюханный» туристами. Легкий оттенок абсурда в этом совете несет буддийское послевкусие: противостоять течению времени бессмысленно, но можно послужить чьей‑то радости. Занскарцы в основном буддисты. Как и в долинах рек Нубра и Шьок, на северо‑восток от Леха, здесь чуть ли не каждая деревня имеет свой буддийский храм.

Множество крошечных деревень и в Занскаре, и в горах Каракорума на северо‑востоке не обозначены ни на одной карте. В одной такой деревеньке начальная школа – всего‑то четыре девчонки. И это сборная со всех соседних деревень. Одна девочка – светловолосая и голубоглазая – очень похожа на калашей из долин Гиндукуша.

Дальше, примерно на высоте 4100 метров над уровнем моря, есть еще одна деревня. Всего девять жителей. Выживать там – не просто искусство. Они пасут коз, выращивают горох и ячмень, некоторые овощи и корнеплоды. Готовят чертовски вкусный чай на молоке. В благодарность за чай один альпинист при мне оставил им свой пуховик. В ответ на такую щедрость вся группа получила бутыль местной бормотухи.

В километре от деревни – собственный маленький храм: росписи мало чем уступают более известным достопримечательностям, а в качестве подношений очень много рупий. В сущности, деньги там не великая ценность. Обменивать их на товары особо негде. Козы – другое дело. Конечно, представляя себе, сколько стоит изделие из кашемира, можно сказать, что это живое золото, которое бегает по высокогорью Гималаев и Каракорума. Но это не совсем так. Прежде чем лечь на полку магазина перед имущей публикой где‑нибудь в Европе, кашемир проходит через огромное количество посредников. И контраст между теми, кто может себе позволить изделия из нежнейшей шерсти, и теми, кто производит сырье, феноменальный. Дорогущий кашемир рождается в лачугах из нешлифованного камня.

Дорога в Занскар фактически тупиковая. Чтобы ехать дальше в Сринагар, нужно вернуться в Каргил. Столица бывшего штата Джамму и Кашмир – индийская Венеция. Или пакистанская – но это мнение меньшинства. Плавание по многочисленным каналам в лодках‑шикарах – не только туристская забава, но и насущная необходимость. Торговцы цветами, тканями, пряностями (самая важная из них, бесспорно, шафран) ведут дела, не вылезая из лодок. Если повезет, в одном местном жителе можно увидеть квинтэссенцию Кашмира: дядька с окладистой бородой правит узкой шикарой, на нем кашемировая безрукавка и он торгует шафраном.