Как ваш радикулит?

Дамы в шляпках, буклях и с собачками – особый клуб. Фото Евгения Никитина

Две длинные скамьи на сквере – два клуба пенсионеров. Два враждующих клуба: дамы в буклях, помаде, шляпках, кремовых брючках со стрелками и палантинах – без детей, но через одного с карликовыми собачками. Бабушки без помады и шляпок, но с авоськами, совочками, самокатами, трехколесными велосипедами, пластиковыми бутылками с водой и влажными салфетками – с детьми.

Больше в тени лавочек нет.

После недолгого размышления присоединяюсь с краешку к клубу бабушек и внуков.

– Костя, прекрати!

– Миша, иди высморкай нос!

– Иди пописяй вон под то дерево!

– Не писяй под то дерево, ты уже большой!

– Отстань от девочки!

– Поиграй с девочкой!

– Возьми самокат!

– Где твой самокат?

– Иди катайся!

– Не катайся, ты вспотел!

Не успела среагировать, по левой ноге проехал маленький, но ощутимый велосипед. Его обладатель уткнулся в бабушку и превентивно принялся громко реветь – на опережение.

Подволакивая ногу, без колебаний пересаживаюсь к моськам, духам и туманам.

– Зоя Иосифовна, голубушка, не знаю, как я выжила, не знаю! Я ей говорю: «Это же мой сын и моя квартира». А она... Нет ничего святого! Нет ничего святого!

– Перпендея Вадимовна, вы так правы, вы так правы! Я еще ночью проснулась – ну, невыносимо, просто невыносимо спать! Такое чувство, будто в правом виске стучит, а отзывается – в левой почке. И наоборот: если слева, то в правой. Еще, знаете, постоянное жжение в боку. И колет буквально повсюду. Так я проснулась и подумала: «Перпендея Вадимовна совершенно права...»

– Милочка, уберите свою собаку! Вы что, не видите?! Солнышко, иди скорей на ручки! Напугали тебя? Напугали? Бедная мамоськина собасечка! На них в полицию грех не пожаловаться, чтоб не выгуливали больших псов. Да, ужасно! Это нельзя было представить в наше время!

– Глория Степановна, как ваш радикулит? Все болеете?

– Машинами заставили весь двор, скоро пройти будет негде. И ездят, и ездят.

– С такими собаками в намордниках положено и на поводках, здесь же дети.

– От детей скоро по домам будем сидеть: смотрите как следует, иначе будете потом хромать. У меня соседка недосмотрела, теперь хромает. Раньше дети так себя не вели.

– (В сторону соседней лавочки.) Вы следите за ребенком или нет? Он в меня врезался только что на этом вашем самокате. Следить надо, а то деньги получают, а потом не следят! Кто денег не получает? Кто бабушка? Вы бабушка? Ну, вот и следите за правнуком, или кем он там вам приходится, не знаю. Внуком? Тем более надо смотреть, раз внуков вам доверили в таком возрасте. В каком? Не знаю в каком, вам виднее, может, вы просто так выглядите – откуда я знаю.

По дорожкам ползут члены клуба ЗОЖ с палками и обсуждают предыдущие и грядущие инфаркты.

Ни в один, ни в другой, ни в третий клуб вступать почему‑то не хочется.

Поэтому собираюсь домой, тем более что очередная Перпендея Пердимоноклевна с собачкой уже на подходе, и с моей лавочки ей активно машут и шлют полувоздушные приветы.

А вот седовласая дама: красивая, подтянутая, на велосипеде и при больших, добрых собаках. Раскланивается направо и налево, собаки машут пушистыми хвостами, лыбятся в полторы собачьих пасти. Отправляются в соседний парк. И Пердимоноклевна ей рада, и детишки подбегают потрогать собачек. Вот в такой клуб неплохо было бы вступить хоть сейчас. Но, кажется, тут vip‑членство и вообще – прием временно приостановлен.

Только бабушки и мамы знают, как дается вся эта красота – репетиции, выступления… Эдгар Дега. Репетиция балета на сцене. 1874. Музей Орсе, Париж

Балет «Спящая красавица». Детский театр: кто пищит, кто стонет.

Мама с короткой стрижкой, в джинсах и ковбойке, ведет за руку эльфа в локонах и «принцессином» платье. На прозрачные рюши и оборки сверху накинута сурового вида кофточка – по погоде. А платье – по душе.

В антракте девочки тянут ножку, встают на цыпочки и порхают.

Мамы делают селфи.

Рядом со мной взрослая женщина и вдобавок блондинка страстно и гулко выдыхает:

– Какая красота! Погляди, а! Он ее чуть не уронил! Ой, счас уронит! Ой! Теперь Фея сирени ее спасет! Алё, Миша, я сейчас в театре, не могу говорить. На балете. Да. Да-а-а. На ба‑ле‑те. Ой, красота!

Щедро выделенная блондинке грудь колышется от восторга. Слова осуждения замирают у меня на языке. Конечно, музыку тоже иногда хотелось бы слышать, но зато вот он, девственный и благодарный зритель. А не мальчики в рубашечках и девочки в локонах, которых с детства «развивают» и завивают – те мальчики и девочки сидят тихо и только иногда вздыхают и шумно пьют воду из пластиковых бутылочек: в зале довольно душно.

Декорации и костюмы классически прелестны.

Фея Карабос (злая, которая с веретеном) влетает в тронный зал по воздуху в клубах дыма на крылатом персонаже из «Полной энциклопедии фантастических существ» – нечего забывать приглашать на бал склочных и обидчивых дам в возрасте.

А фей, которых не забыли и пригласили, зовут так: Фея искренности, Фея цветущих колосьев, Фея, рассыпающая хлебные крошки, Фея – щебечущая канарейка, Фея пылких страстей, Фея сирени. А еще Фея золота, Фея серебра, Фея сапфиров и Фея бриллиантов. Неудивительно, что про Фею Карабос забыли.

Спектакль большой и с традициями, идет три часа. Детки, только отлученные от груди и сразу приведенные на балет, иногда забываются и начинают рыдать.

Волшебный дивертисмент: снова, уже в третий раз, выпархивает принц Дезире. Примерный мальчик с бабушкой, сидящий перед нами и до этого момента не издавший ни звука: «Опять?! Они что там, совсем уже?!»

Наибольшим успехом у детей пользуется дуэт котика – героя сказки «Кот в сапогах» – и кошечки.

Золушка с принцем, Красная Шапочка с Серым Волком... А вот Голубая птица и принцесса Флорина – герои приглашенные, не из Шарля нашего Перро. Зрители гадают, кто это. А это вот кто: юная барышня вышла замуж за барона д’Онуа и стала зваться Мари‑Катрин д’Онуа. Барон был на 30 лет старше, бабник и не любил жену. К тому же он был неудачливый заговорщик – вступил в заговор против короля и туда же втянул молодую супругу.

Потом барона оправдали, а остальных приговорили к смертной казни, чтоб неповадно было. Пришлось молодой баронессе бежать и 20 лет провести в холодной и туманной Англии, вдали от родимой Франции. Баронесса стала сказочницей. От многия печали рождаются иногда прелестные сказки, такова и «Голубая птица», которую сегодня вспоминают только благодаря «Спящей красавице», а в XVII–XVIII веках очень даже знали, любили – потому и пригласили на бал к принцессе Авроре и принцу Дезире.

На поклонах под обильные аплодисменты позади деточек с цветами на сцену выходит, ковыляя, очень старая бабушка с букетом, долго озирается, ищет кого‑то глазами, стоит в нерешительности. Проходит, наконец, прихрамывая, мимо короля с королевой, принцессы с принцем, Феи сирени и Феи Карабос, котика и кошечки, Голубой птицы и принцессы Флорины... Находит кого искала и... обнимает одну из балерин из миманс – балетной массовки. Дарит смущенно букет. А та кланяется, благодарит, обвивает ручками грациозно свою старенькую бабушку. Тренировки, репетиции, выступления. Опять тренировки – совсем замучили дитя. Уроки еще нужно успеть. «Ты не ела, вот я тебе тут приготовила...»

Теперь она выросла, маленькая балерина, и красиво кланяется со сцены.

А весь зал провожает взглядом бабушку, ковыляющую прочь, туда, где темно, где еще не включили свет и откуда громко хлопают ее маленькой внучке.