Подсказка для пароля: счастье

Тоже мне купчиха – даже блины печь не умеет! Борис Кустодиев. Купчиха. 1920. Томский областной художественный музей

Вера проснулась и вспомнила, что вчера случилось что-то ужасное. И правда, хуже и не придумать: накануне вечером они с мужем страшно поссорились. Впервые за три года совместной жизни. Он даже ушел спать в другую комнату. А рано утром вообще ушел. Вера на всякий случай заглянула в большой шкаф – вещи мужа были на месте. Это немного успокоило, но что делать, было непонятно. Может, позвонить ему? Все же она тоже немного виновата. «Хочешь сказать, мой дед был алкогоголиком?» – мрачно спросил вчера Игнат. Вера заметила, что мизинец у него начал чуть заметно подрагивать – верный признак того, что сдерживает себя из последних сил. Но ей было обидно – никакой тунеядкой ее бабушка не была. «А может, и был, я откуда знаю! Вот у меня не был, потому и дома все было… Ты куда?»

Игнат вышел из кухни и закрылся в маленькой комнате. Так и спал там, на крошечном диванчике. Даже не поцеловал на ночь! Вера несколько раз просыпалась, ей хотелось самой пойти к Игнату, но она решила: если сейчас проявит слабость, дальше будет только хуже. Ну уж нет! Ей и одной неплохо. Можно устроить себе день отдыха. Подумаешь, она и сама может себе кофе в постель принести! А потом можно включить какое-нибудь хорошее кино и отлично провести время. На самом деле ей не хотелось ни кофе, ни фильма, она думала только об одном: где сейчас Игнат. И тут Вера вспомнила, что большой ноутбук, на котором они обычно смотрели кино, все-таки не общий, а Игната. У нее был свой, старенький, еще из досемейной жизни. Она им почти не пользовалась. На двоих вполне хватало компьютера и одного ноутбука. Но она обиделась. И не нужен ей ноутбук мужа, раз он ушел. У нее и свой есть. Нашла она свой не сразу – в ящике старого письменного стола. Засыпанный блокнотами, бумагами, фотографиями, старыми билетами в кино и театр, словно яблоко под осенними листьями, он, казалось, говорил ей: «Я одинокий и ненужный, такой же, как ты…» Внутри ноутбука оказался билет из парижского метро. Вера хранила все: посадочные талоны в самолет, входные билеты, даже некоторые чеки из магазинов. Вера вздохнула и нажала круглую кнопку. Ноутбук не реагировал. «Неужели сломался?» – подумала она и запустила руку в ворох воспоминаний, выуживая из ящика шнур питания. После того как ноутбук был подключен к розетке, экран загорелся и на синем фоне появилось поле для пароля. Пароль! Она совсем забыла, что у нее установлен пароль. Игнат еще смеялся, зачем ей пароль, раз он его все равно знает. Но это же не от него, а от кого-нибудь чужого! Пароль Вера решительно не помнила. Она набрала наугад пароль к своей почте. «Неверное имя пользователя или пароль», – отозвался ноутбук, и рядом с полем для пароля появилась строчка: «Подсказка для пароля: счастье». «Игнат» – неуверенно набрала она. Неправильно. «8488» – годы их рождения. Опять не то. Она стала вспоминать их любимые места: Ордынка, Чистые пруды, каток на Патриарших, «Два крыла» – гостиница в Ярославле, куда они поехали на медовый месяц. Правда, это был не месяц, а лишь три дня из-за работы Игната – но это было счастье. Ничего не подходило. «Подсказка для пароля: счастье». Да какое счастье! Нет никакого счастья! Игнат ушел… Вера взяла телефон и написала подруге Юле: «Забыла пароль к ноутбуку. Подсказка для пароля – «счастье». Что это может быть, не представляю. Что делать, тоже».

Юля ответила: «Может, попробовать набрать «счастье» на русском, когда включена английская раскладка клавиатуры?»

«Фигушки! Это другое слово, которое в моем представлении обозначает счастье. Не помню его, словно файл из памяти стерли».

«Игнат, что ли?»

«Нет, не Игнат! Набирала уже. Помню, там какие-то буквы и цифры».

«Буквы и цифры – это зацепка. Раскручивай дальше».

«Тебе смешно, а я в ноут попасть не могу!»

«Ха-ха! А Игнат где, пускай помогает!»

«Мы поссорились».

«Врешь!» – написала Юля и тут же перезвонила.

– Из-за чего поссорились?

– Из-за революции.

– Чего? Какой еще революции? Вы там совсем ку-ку?

– Сама ты ку-ку! Из-за великой социалистической. А Игнат из дома ушел! И ни записки, ни СМС-ки! Вот что делать, а?

– А почему из-за революции, вы как на нее вышли вообще?

– Ну как. Я пекла блины. А Игнат говорит, почему ты их маслом не мажешь, тоже мне купчиха. А какая я ему купчиха! Сам он батрак нищебродный с дедом алкоголиком!

– Так и сказала?

– Ну, только про батрака и алкоголика.

– Ты совсем, что ли, больная?

– А он сказал, что мы тунеядцы! А прадед Тимофей вкалывал, между прочим, как лошадь, чтобы у нас это все было. А потом пришел, значит, его дед, который не работал и пьянствовал, и говорит, давай сюда свой дом! Да я сейчас вообще его вещи выкину!

– Чьи, деда?

– Внука! У него, оказывается, дед был председателем комбеда. Нашел, дурак, чем хвастаться!

– А комбед – это что такое?

– Власть такая. В восемнадцатом году зерно у крестьян отбирали. Распределение называлось.

– У каких крестьян, у бедных?

– Да нет! У тех, кто это зерно заработал! И вот эти их нищеброды у нас мельницу отобрали! А прадед для нее паровую машину выписал, со всех сел посмотреть съезжались…

– Так, погоди. Успокойся. Ну какие мельницы, какие села! Тебе сейчас не все равно, что там было?

– Нет, мне не все равно! Я хочу знать, с кем я живу и на какой он стороне. Мне, может, от него детей рожать.

– Но революция – она там. А человек здесь – живой и настоящий.

– И революция была настоящая.

– Что же ты до свадьбы не расспросила о его классовой принадлежности? Хотя по мне, так мужчина и женщина по-любому из разных классов. И ничего, живем! Ты лучше про блины дорасскажи.

– А! Достал со своим маслом! Не нравится – пусть сам печет! И вообще, откуда он это масло взял, у них небось не было никогда ни масла, ни козы, ни коровы…

– После революции появилось.

– Вот именно!

– Верк, не заводись! Ладно, с коровой понятно. А с маслом я не очень поняла. В чем суть проблемы?

– Его бабушка после того как блин снимала, маслом сверху мазала. А у нас так не делали никогда, хочешь масло – растопи и макай. Я, может, не хочу этот жир есть, и вообще, что за работа лишняя, я так не привыкла! Ну он и говорит, тоже мне купчиха, блины печь не умеешь. А я говорю, да, не умею, у нас это кухарка делала. Прадед зарабатывал и на блины, и на масло, и на кухарку. В отличие от некоторых.

– Вер, ты охренела? Мужику такое говорить. Иди посмотри, он вещи не собрал?

– Да смотрела уже! На месте вещи.

– Да мой Лешик половину б приносил, сколько твой, я бы ему блины чем хочешь помазала! Дура ты, вот кто!

– Да знаю я. Ну злая уже была. А он тоже! Говорит, тунеядка была твоя прабабушка. А он вообще понимает, что такое хозяйство в большой семье? Да она просыпалась каждый день, когда ему и не снилось!

– Понятно. Непримиримые классовые разногласия. Ты, кстати, забыла, что вы дом сами купили? Кухарку ей подавай! Не родовое поместье, конечно, но все-таки две комнаты. Есть куда уйти, если поссоритесь.

– Заметь, сами! Не он!

– А ты бы хотела, чтоб он один? Ну и не купчиха ты после этого?

– А сама-то кто?

– Я сама купец. Если не я, мы бы сидели дома голодные. А ты, кстати, подумала о том, что если бы революции не было, вы бы вряд ли познакомились?

– Это почему?

– Это потому что разные социальные слои, неравный брак и все такое.

– Да ладно тебе! Сейчас же время уже другое.

– Ага, как же! Что же ты не познакомилась с каким-нибудь сапожником или водителем?

– Ну при чем тут сапожник?

– А при том, что они гуляют там, куда тебе, дорогой мой медицинский работник, в голову не придет даже заглянуть.

Вера попыталась представить, что Игната в ее жизни нет. Они просто прошли мимо друг друга, как проходят мимо дерева или фонарного столба.

– И что теперь делать? – растерянно спросила она.

– Я бы подождала немного и позвонила.

– Ну ладно. Вот кино одно посмотрю и позвоню. Так я же в ноутбук попасть не могу!

– Вообще счастье – это должно быть легко. Может, любовь?

– Нет, не любовь. Это что-то близкое, наше… Погоди, я перезвоню!

Вера вспомнила. Неясные буквы и цифры в голове стали четкими, словно выбрались из тумана. Сентябрь 2014-го. 9 сентября они с Игнатом в первый раз поцеловались. Она набрала пароль, и на экране засветились буквы: «Добро пожаловать». Вера взяла телефон, чтобы позвонить мужу, и тут смартфон затрепетал в руке, как пойманная птичка, – от Игната пришло СМС:

«Ты еще злишься?»

«Еще как! Мы, эксплуататорский класс, злопамятные. Иди уже домой! Молока купи», – быстро набрала Вера и пошла за лестницей, чтобы достать с верхней полки их с Игнатом фотоальбом 2014-ого года.