Воланд, шаман и трехчасовая очередь на ксерокс

В Ленинке есть место и европейской красоте… Фото Евгения Никитина

В течение трех часов мы с ним нашли кучу статей на английском языке по теме, которой меня поставили заниматься в закрытом институте. Через неделю я почувствовал, что в теме понимаю лучше моего начальника. Я почувствовал вкус к жизни, осознал себя частью большого социума, значительно более интеллектуального, чем мои коллеги по закрытому институту.

Надо сказать, что при социализме был замечательный феномен – библиотечный день. Один раз в неделю сотрудник отраслевого и тем более академического института имел право сходить в библиотеку. В рабочий день! Ну, каждую неделю – это уж слишком! Но два раза в месяц я стал по рабочим дням в Ленинке работать и еще вечерами забегать. По субботам мне тоже нравилось заходить в библиотеку. В основном я заказывал научную литературу. Но скоро стал давать себе поблажки и заказывать художественную тоже.

Ведь был книжный голод, хороших книг не хватало катастрофически. В библиотеке я перечитал вышедшие небольшими тиражами сборники Александра Городницкого, Новеллы Матвеевой, Булата Окуджавы, Евтушенко, Вознесенского... Это был колоссальный дефицит! Книг таких не было в магазинах, не было и у знакомых. Хемингуэя – и того нельзя было достать.

Я начал заказывать книги по минералам (в продаже не было хороших книг по минералам!). Как-то раз обнаглел и заказал сборник романсов (в магазинах не было сборников романсов). Заказанный мной толстенный том оказался у ответственного дежурного по залу (это был зал технической литературы).

– А вот и любитель романсов появился! – так весело и радостно приветствовали меня молодые сотрудницы библиотеки. И мне, читателю технического зала, сборник романсов выдали.

В отделе редких книг и рукописей я читал литературу по восточной медицине. Восточная медицина, иглоукалывание, точечный массаж, йога были тогда почти под запретом. А в библиотеке такие книги выдавали!

Помню, мне выдали книгу по питанию и излечению болезней, основанную на «Джуд ши» – традиционному трактату по буддийской медицине – откровения целителя-шамана: «Куда катится мир? Мужчины никуда не годятся и ни на что не способны, а женщины перестали рожать здоровых детей!» Дальше шаман излагал, что все на свете инь и ян, и продукты питания тоже. Смех смехом, но его рецепт излечения от простудных заболеваний я использую по сей день.

Правда, казусы все же были. Давать-то книги давали, а вот копировать не разрешали даже на этом острове свободы. Да-да, когда я понес заказанную мной книгу по восточной медицине копировать (а для этого надо было отстоять трехчасовую очередь на ксерокс – эх, советские времена!), сотрудница копировальной мастерской библиотеки посмотрела в мой читательский билет и строго сказала:

– Молодой человек, вы же по специальности инженер-химик, а хотите копировать книгу по медицине! Не положено!

Эх, социализм! Я разозлился, записал в Ленинку своего товарища-врача, заказал на его имя книгу, и нам скопировали ее часть. Я эти копии страниц сброшюровал, самостоятельно переплел, и книга эта хранится у меня до сих пор, как памятник эпохе (и моей упертости заодно).

…и восточным тайнам. Фото Евгения Никитина

Хорошее место – РГБ! Тут работали нобелевские лауреаты Капица и Семенов, Булгаков работал и много других писателей. Кстати, предпоследняя сцена романа «Мастер и Маргарита» разворачивается именно на крыше Пашкова дома, то есть старого здания библиотеки. Из профессорского зала библиотеки открывается чудесный вид на то место, где Воланд сидел на складном табурете, а рядом стоял Азазелло. А потом там появились слегка обгоревший Бегемот и Коровьев. То есть вид на балюстраду Пашкова дома.

Как-то раз я сидел за одним столом с каббалистом. Он имел профиль Мефистофеля, длинный с горбинкой нос, черные вьющиеся длинные волосы, впалые щеки, морщинистый лоб и взгляд колдуна. Он сосредоточенно перерисовывал из какого-то фолианта хитрые знаки.

Да, любопытные люди встречаются среди читателей библиотеки. И не только люди – есть тут и призрак. Но он в основном в книгохранилище, а в читальные залы выходит не часто. Все его знают. Хорошо известна его история – это человек, который очень любил книги, был коллекционером книг, потом все свое собрание (75 тысяч книг) передал в дар библиотеке. Он умер, но и после смерти продолжает присматривать за книгами в книгохранилище. Сотрудницы книгохранилища не удивляются открывающимся в хранилище дверям и перемещающимся за ночь с одних полок на другие книгам. Дух – добрый. Если не удается найти книгу, нужно попросить помощи у духа, и книга найдется. Но иногда дух озорничает, особенно с молодыми девушками, только поступившими на работу. То книгу на пол сбросит, то стукнет, то просто пройдет мимо, а вы вдруг почувствуете дуновение ветра.

Мой отец считал Российскую государственную библиотеку (для него – Ленинку) лучшим местом в Москве. Он родился в маленьком городке Владимирской области. Отец очень любил районную библиотеку, но еще школьником мечтал попасть в Москву в главную библиотеку страны. Все-таки книг в районной библиотеке было немного. И только «проверенных» авторов. Он вспоминал, что, чтобы прочитать какую-нибудь приличную книгу, надо было записаться в очередь и ждать. На весь район в районную библиотеку поступал один номер журнала «Новый мир». Школьная учительница литературы уговорила секретаря райкома разрешить сначала на две недели отдавать журнал в школу, чтобы любители чтения по ночам читали пришедший номер, а после этого журнал приносили в библиотеку, где выдавали по новой очереди.

Мой дед, уходя на фронт, просил бабушку помочь дать сыну высшее образование. Дед с фронта не вернулся, а бабушка старалась выполнить его волю, и мой отец поступил в Москве в 1948 году в институт и уже в начале сентября задумался, что пора исполнять мечту о главной библиотеке страны. И вот 18-летний паренек на мраморной лестнице Пашкова дома. Для торжественного входа в центральный зал не хватало только музыки. Посреди зала висела помпезная люстра. Наружная стена дворца украшена красивыми окнами, через них виден ансамбль Кремля со всеми башнями. Душа пела.

Отец в библиотеке освоился. Он стал заказывать книги Бальмонта, Северянина, Кузмина и других представителей Серебряного века, познакомился с творчеством Гогена, Матисса, Босха, Родченко. Где-то к четвертому курсу обнаглел до того, что заказал свежий номер «Русских ведомостей» – газеты, издававшейся русской эмиграцией в Париже. Его спросили: «А вам, молодой человек, зачем?» Он гордо ответил, что он – секретарь комитета комсомола факультета, и эмигрантские «Русские ведомости» ему выдали! Но больше он эту газету не заказывал. Почувствовал, что у шалостей есть предел. Он был читателем Ленинки с 1948 года и почти до последних лет жизни, итого – около 65 лет, и считал это место замечательным. Он и мне прививал любовь к библиотекам вообще, а к Российской государственной – особенно. Там все такие особенные. Избранные. Но сейчас для записи нужен только паспорт. Так что это тот самый случай, когда, если хочешь быть избранным, будь им!