В Питере – пить, а не грустить

Малую Конюшенную сделали пешеходной, а жители жалуются – шумно из-за людских толп, флешмобов, фестивалей. Фото PhotoXPress.ru

Одними из самых популярных питерских сувениров (не берем традиционную, почти не видоизменившуюся с советских времен продукцию с изображениями открыточных архитектурных объектов) в последнее время стали блокноты, магнитики и карандашики с надписью: «Из Петербурга – с апатией и безразличием». Это пародия на знаменитое «Из… (нужный топоним вставить) с любовью» и одновременно обыгрывание традиционного представления о Северной столице как о жутко депрессивном месте, где все бледны, унылы, замучены дождем и сыростью, а вместо живых человеческих радостей – вечный конфликт между дворцово-чиновничьей державностью и «Евгениями бедными». А где-то сбоку Акакии Акакиевичи с шинелями и Раскольниковы с топорами.

Вместе с тем достаточно пройтись по центру города, чтобы убедиться (особенно летом и вечером), что все, мягко говоря, не совсем так. Ежедневно паромы, самолеты и автобусы привозят очередную толпу иностранцев разного возраста и статуса. Еще больше соотечественников каждые выходные бросается на Невский с Московского вокзала или пробирается через пробки с трасс. Днем список достопримечательностей или дел у каждого свой. А потом – вечерняя и ночная жизнь, которая сама по себе есть «фишка»: огромный, к тому же портовый город не может не манить тех, кто жаждет острых ощущений, космополитической неформальной атмосферы. Она порой не совсем благопристойна и чинна, но найдите в мире крупный город-порт с повсеместным размеренным бюргерским укладом. Нет таких.

А с другой стороны, в центре города живут люди (пусть их уже меньше, чем в эпоху скученных коммуналок). Им – особенно по достижении немолодежного возраста – хочется тишины и покоя. Это понятно, хотя тишина и покой – это не вполне про города-миллионники. Поэтому в городе идет многолетняя позиционная война с «барными милями». Сейчас неравнодушная общественность направила взоры на воспетую в хите Шнура улицу Рубинштейна («Рублиштейна»). Там около 40 баров и ресторанов. Улица невелика, но по числу ассоциаций одна из доминирующих – и Довлатов здесь гулял, и вице-губернатора убили. Квартиры здесь дорогие, как и аренда офисов. А жизнь тяжела. Летние веранды ресторанов перегораживают тротуары. По ночам скачут лошади, впряженные в кареты. Из спорт-баров доносятся дикие вопли разноязыких болельщиков (и не только во время чемпионата мира – в мире всегда где-то играют в футбол). А также запахи еды, крики подгулявших туристов и резидентов. Некоторые рестораторы входят в положение жителей. Ставят им стеклопакеты, устраивают обеды для ветеранов и блокадников. Но не все такие добрые, и тогда жители обижаются. Пишут письма депутатам, бросаются пустыми бутылками в машины и просто в двери кабаков. Положение осложняется внутренней городской политикой – то депутат от района что-то не поделит с главой района, то выборы какие-нибудь. Письма жителей всегда в таких случаях в тему.

Так было – и до сих пор то вспыхивает, то тихо тлеет – на другой барной улице – Думской. Жителей на ней так и вовсе почти нет, но многие, как следует из коллективных писем, ходят рядом. Бывали впрямь на Думской и перестрелки, и наркотики, и пьяные несовершеннолетние, хватало рейдов и протоколов. О последней массовой вылазке полицейских и ОМОНа сообщали в конце 2017 года, после очередной страстной стычки в Законодательном собрании. Но Думская по-прежнему фигурирует в интернет-путеводителях как достопримечательность и барная улица на все вкусы. Как и Рубинштейна. Шаверма и хинкали, испанские тапас и горячительные напитки на любой вкус, кальяны (о, на кальяны сейчас как раз обрушилась вся депутатская мощь), русская, итальянская, японская кухня, дизайнерский креатив и китчевая безвкусица – хватает всего. Где-то антисанитария, где-то чистота, как в операционной. Где-то брутальные байкеры, где-то томные хипстеры. Но как же быть пенсионерам и ветеранам, а также людям из Тюмени, которые трудами скопили себе на жилье в престижном питерском центре?

Жестокая, жестокая схватка. «Не нравится – переезжайте в спальный район! Там и дешевле, и воздух свежий!» – «Город для жителей, а не для туристов, для туристов музеи!» – «С ночным шумом и наркоманами должна бороться полиция! А туристы приносят доход!» – «А эти уличные кафе, по тротуару не пройти, людей выдавливают на проезжую часть, а там машины» – «Сделать Рубинштейна пешеходной зоной! И почему на Западе на узких средневековых улицах никому не мешают эти кафе, а тут мешают?»

Летние веранды ресторанов привлекают посетителей, но мешают прохожим, перегораживая тротуары. Фото Trend/PhotoXPress.ru

С пешеходной зоной, однако, все не так просто. Вот давно сделали такую на Малой Конюшенной, и там толпы, разные уличные фестивали. Но последняя новость: жителям Малой Конюшенной мешает музыка днем. Не ездят машины, нет выхлопных газов, никто не паркуется на тротуарах, но днем шум, а дома сидят пенсионеры и молодые мамы. И что скажешь? Сама была когда-то молодой мамой, а те, кто мучил меня распиванием портвейна на лавочке под окном и воплями про «мой адрес не дом и не улица», теперь давно на пенсии. И, наверно, хотят тишины.

Конфликт интересов налицо. Но Питер – город литературный, метафорический. И конфликт может быть в том числе между двумя образами города в сознании тех или иных пытающихся вершить его судьбы. А воюющая пехота с обеих сторон понятия не имеет, у кого какие виды на «горячую точку».

Да простят меня любители бюргерского уклада (честное слово, сама выбираю кафе без громкой музыки, а ночью люблю крепкий сон), но мне ближе образ в интернет-монологе от вполне себе респектабельного петербуржца за 30: «Ребята! Слухи о медлительности крокодилов распространяют сами крокодилы! То есть 90% наших мемов про депрессию, безысходность и тлен – это просто мемы. Это у нас чувство юмора такое – вместо того чтобы обижаться на «серый депрессивный Питер» и пользуясь правилом «не можешь предотвратить – возглавь», Питер сделал эту серость и депрессивность торговой маркой. Но теперь люди приезжают сюда, приманенные этой торговой маркой, и пытаются воплотить ее в жизнь. Так не пойдет. Мы тут веселиться любим больше, чем любой другой город Восточной Европы (иначе зачем бы мы отстроили километры кабаков?!). Питер – это «в Питере пить» и «Давай Завтра» в ровно той же степени, что и «Черный Пес Петербург». Мы тут любим солнце и даже жару любим, особенно когда ночью после этой жары +20 и можно до утра чередовать вышеупомянутые кабаки и набережные. Петербуржец – это тот, кто не натягивает на себя улыбку, потому что так принято, но улыбается – по-настоящему – много и часто… Для тоски и депрессии построены множество других городов. В Санкт-Петербурге готовьтесь веселиться. «Истинно здесь в парадизе живем!» – сказал Петр Алексеевич. Не спорьте с Петром Алексеевичем!»

…Недавно шла по центру и на одной из не особо знаменитых улиц обнаружила веранды кафе, уличных музыкантов, какие-то малые архитектурные формы, на которых гроздьями уселись туристы, делающие селфи. Там близко Невский, близко Московский вокзал, вокруг несколько недорогих хостелов и дорогих отелей. Без специального решения властей, без концепций и проектов пространство формируется само собой. Не скажу, где это – гости города и сами набредут, а если кому-то будет мешать жить – помощники и без меня найдутся.