Под игом каменной гармонии

Кажется, что львовяне исполнены мрачной внутренней гордости. Фото с сайта www.maxpixell.net

Мне было интересно почувствовать Львов, попытаться понять душу этого странного, спесивого и чужеродного города, неизвестно каким образом получившего ныне власть над умами людей. И душа эта, на поверку, – очень необычная и сложная.

Таких сложных городов я еще не видел. Даже не могу точно описать словами впечатления от него. Думал, думал в поезде, что же во Львове главное. Наверное, прежде всего то, что это не украинский город. Вот странность: город, жители которого постоянно ратуют за сохранение и возрождение украинства и украинских традиций, – не украинский по своей сути. А ведь так он ощущается. Это скорее австрийский город. Но никак не украинский, не русский, не польский. Скажу более обобщенно: не славянский.

Он больше похож на Вену: те же маленькие улочки без деревьев и тротуаров, те же готические дома... А вот на венгерский Будапешт Львов не похож. Будапешт скорее всего больше напоминает Киев. Улицы широкие, Дунай в центре – что Днепр, один берег пологий, дугой – крутой и холмистый... Нет, Львов не венгерский, он австрийский город. Это не Львов. Лемберг! Его прежнее название в Австро-Венгерской империи! Лемберг!

Душа Львова–Лемберга чуждая всему прочему украинскому. Она страстно хочет стать эталоном этого украинского – и никогда не станет. В силу своей ущербности, в силу оторванности от остальных земель. Потому, что все прочие города – они по сути своей славянские, украинские. А Львов – не славянский город!

Львов совершенно и не православный город. Хотел сказать – не христианский. Но в нем есть христианские мотивы. Просто они погребены под игом непомерной гордой каменной гармонии. Львов как бы всем своим существом отвергает Христа, принимая его только внешне, в обрядовой части канонической необходимости. Не православный это город – в нем нет единого знаменателя, единого центра, вокруг которого зиждется мир. В наших городах таким центром всегда был храм Господень. У Львова центров много – и ни одного главного. И не храм в городе, а площадь Рынок формально провозглашена главной. А на самом деле главного ничего нет, есть только пустота каменных громад и темных извилин улиц.

Во Львове нет единого знаменателя, единого центра, вокруг которого зиждется мир, как в других славянских городах. Вид на площадь. Фото Pxhere

Под стать этому и люди в городе. Они, кажется, неизлечимо больны своим внутренним городским аутизмом (когда человек живет совершенно своей, внутренней, придуманной жизнью, непонятной окружающим). Этот аутизм в людях и создал образ города. Обособленный, зажатый со всех сторон, мелочный и издерганный, постоянно ждущий врагов, тех, кто покусится на его исконный покой и благополучие. Львовский аутизм – феноменальный, он дышит такой отъявленной неприязнью к иноплеменникам и иноверцам, которая, верно, была только в Средневековье.

Львовяне исполнены мрачной внутренней гордости и изъязвленной, желчной саркастически-отталкивающей бездушности, которая для них даже не составляет суть жизни. Эта гордость – не более чем игра, которая стала основой восприятия жизни. Которая подменила собой истинный свет бытия. Propter vitam vivendi perdere causam! («Ради жизни утратить смысл жизни!», лат. Ювенал «Сатиры»). Вот что происходит во Львове.

Да как же он может в наивной гордости своей навязывать свою точку зрения остальным городам?! Это не наш город, это – Лемберг! Лемберг! Это не «город влюбленных», как хотят его преподнести в рекламных проспектах. Здесь не может быть и тени того, что поется в популярной ныне в Украине песне: «Любовь празднует столетие свиданий на улице Ференца Листа» (пер. с украинского). Здесь главным было и остается иное произведение Листа – «Чардаш смерти». Смерть танцует сарабанду. Здесь веришь, здесь видишь, как чума уносила жизни жителей средневековых городов. Многих городов. Это Лемберг! Это The City of the Plague («Чумной город», англ. название трагедии Дж. Вильсона). Самых жутких и страшных кошмаров, самых отъявленных их проявлений.

Душа Львова – это каменно-жестокая гармония. Она удивительно правильная, гармоничная. У Львова есть все, что бывает в средневековых городах такого типа. Кривые улочки, как желоба, дома с башенками, балкончиками, мансардами, мезонинами, полукруглыми окнами, чердачками, колоннами, фигурками Спасителя и апостолов Петра и Павла. В окошках теплится желтый свет, там уютно и тепло, там хорошо жить и мечтать.

Как это знакомо нам по сказкам Андерсена! В них казалось, что небо спустилось вниз – и нанизалось на шпили городских башенок. Но это если бы перед нами был, скажем, Копенгаген. А Львов – гармоничен именно своей жесткостью, каменностью. Это не город Андерсена! Это город Льва. Совсем другой город. Его жестокость просто поражает. Эта красота увядшая, отталкивающая, смотрящая враждебно на всех остальных, хранящая мрачные (но совершенно не романтично-мрачные, а опостыло-мрачные) легенды. Львов – как окаменевший укор времени, как угасшая звезда, превратившаяся из-за своего адского света в желтого карлика.

Львов-Киев