Тьма над пустынью

Некрополь посреди Оптиной пустыни воспринимается как ее смысловой центр. Фото автора

«Экстремальный туризм» на Пасху становится для религиозных лидеров трендом. В прошлом году в Великий четверг на Страстной седмице папа Римский Франциск отправился в тюрьму Regina Coeli, чтобы омыть, как Христос апостолам во время Тайной вечери, ноги 12 заключенным этой тюрьмы, известной своим неблагополучием на всю Италию. В пасхальное воскресенье сего года патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетил столичную Бутырку – следственный изолятор № 2 УФСИН по городу Москве. 218 ее узников были причислены Русской церковью к лику святых – не каждый российский монастырь, даже из числа самых прославленных, смог бы насчитать столько в рядах своей братии. Впрочем, даже им случалось в России становиться темницами.

Такая судьба постигла когда-то Оптину пустынь. В 1931 году закрытый монастырь стал для НКВД ведомственным домом отдыха имени Горького, а в 1939 году был преобразован в лагерь Козельск-1. Перед войной здесь содержались плененные польские офицеры, многие из которых отправились оттуда в Катынь, а сразу после победы – уже офицеры советские, побывавшие в плену и на оккупированных нацистами территориях.

Сегодня пустынь – процветающий, богатый монастырь. Однако, пожалуй, самое красноречивое напоминание об истории обители – это ее некрополь. И он напоминает паломнику не только об истории, но и о сути монашеского обета. Пространства кладбища и монастыря не отделены друг от друга: напротив, кладбище представляет собой своего рода внутренний двор пустыни. В середине 1990-х годов калифорнийские контркультурные музыканты, ставшие монахами монастыря святого Германа Аляскинского в Платине, назвали журнал, который они начали выпускать в своем монастыре, «Death to the world» – «Смерть для мира». В 

Свято-Тихонова пустынь словно пребывает одновременно во всех эпохах. Фото автора

Оптиной пустыни быстро становится понятно, насколько близко американцы подошли к сути православного монашества. Жизнь и смерть в нем переплетены друг с другом, как огибающие могилы дорожки.

К этому пересечению нашего и загробного миров всегда тянуло русских мыслителей. Главные святыни пустыни – мощи старцев.  Их раки стоят в храмах монастыря. У стен обители упокоены братья Иван и Петр Киреевские, виднейшие славянофилы. Иван Киреевский познакомил с пустынью Николая Гоголя, который трижды посетил обитель. Для Федора Достоевского поездка в Оптину пустынь стала поворотным моментом в духовном поиске, а Лев Толстой пешком ходил в монастырь в паломничество. В свете тусклого, едва пробивающегося сквозь облака солнца монастырь на берегу Жиздры, окруженный заснеженными полями и вымерзшим лесом, напоминает последнюю крепость живых душ на границе мира мертвых. И это пограничье привлекает не только паломников, которые ищут христианского спасения за краем бытия.

Особняком на монастырском погосте стоит небольшая звонница с тремя колоколами внутри. На этом месте в 1993 году, в день Пасхи, были убиты иноки Трофим и Ферапонт и иеромонах Василий, прах которых покоится под сводами часовни у монастырской стены. Монахов убил Николай Аверин, ветеран Афганистана, повинуясь голосу в голове, убедившему его, что Бог желает ему зла. «Бога я не мог достать, потому что его не достанешь. Это машина самая коварная и, грубо сказать, самая чистая во вселенной. Я могу повторить, что они умерли достойной смертью. Зла у меня на них никакого не было, на этих ребят. Я же не убил кого-то в корыстных целях, не отобрал деньги, вы понимаете. Идет война между Богом и Сатаной, я, можно сказать, был одним из лучших его учеников. Я против Бога, да, и рад, что я с Сатаной. Потому что я – добро», – объяснял впоследствии преступник съемочной группе документалистов. Самодельный клинок сатаниста сегодня хранится в Музее МВД в Москве, а следы самого Аверина утеряны после того, как он был отправлен в психиатрическую лечебницу. Некоторые – включая и оптинских монахов – говорят, что после восьмилетнего принудительного лечения он вышел на свободу. А убитые им монахи остались в монастыре, вместе с прославленными старцами и братией: смерть не избавляет от бремени строгого монашеского обета, смерти для мира. «Я немым оказался на людной земле,/ Бессловесно смотрел на распятье Добра,/ И раздумья одни воцарились в душе,/ И безумная скорбь одолела меня», – написал незадолго до гибели иеромонах Василий.

Калужская Свято-Тихонова пустынь, расположенная в селе Льва Толстого, куда менее известна, чем Оптина, но крайне на нее похожа. Тихон Медынский, основавший ее в 1485 году, так же как и полулегендарный разбойник Опта (в иночестве – Макарий), основавший Оптину пустынь, удалился от мирской суеты туда, куда ей заказан путь даже сегодня, – в глухие калужские леса. Монастырское пограничье тогда было и краем русской земли – реку Угру в 1490 году не отважились пересечь войска хана Большой Орды Ахмата. В монастыре сегодня работает Музей Великого стояния, и даже на диораме, воссоздающей лагерь княжеского войска, первое, что замечает посетитель, – это монах, исповедующий раненого воина перед неминуемой смертью. Для ее создателя Павла Рыженко выполненная в три месяца огромная работа стала последней. В возрасте 44 лет внешне похожий на богатыря из русских былин художник скоропостижно скончался в Москве в июле 2014 года, за полтора месяца до открытия музея.

А дорога из Калуги – вотчины, кстати, русского космизма, родины Константина Циолковского, где появилась мечта человечества преодолеть границы земного бытия и отправиться в звездную даль, – к обоим монастырям обходит Козельск, когда-то истекший кровью в обороне и сожженный до основания ордынскими завоевателями. Неудивительно, что на этой земле смертью смерть поправших главная святыня Тихоновой пустыни – рака с мощами ее основателя – хранится в подземном, «нижнем» храме обители. Только мощи монахам и удалось спрятать, когда в Смутное время обитель была сожжена и разграблена. «Смерть для мира» на Калужской земле стала меткой не только монашеского служения, но и русской истории в целом – и вряд ли могло быть по-другому на пограничье между языческим наследием финно-угорских лесов и зарождавшимся в противостоянии степным кочевникам русским миром.