Буквы в конце тоннеля

Читатели книг – лучшие попутчики. Пьер Огюст Ренуар. Девушка за чтением. Около 1890. Музей изящных искусств, Хьюстон, Техас, США

У разночинца нет биографии,

биографию ему заменяет книжный шкаф.

Осип  Мандельштам

Любая поездка начинается с книг. Если ты уже отобрал книги в дорогу, но еще не знаешь, ехать ли, знай – ты уже едешь. Тебя с пути ничего не свернет.

Книги отбираются первыми. Брючки-рубашки придут своим ходом, зубную щетку можешь забыть вообще – купишь, если захочешь почистить зубы; гладильная доска и бабушкин драконий жемчуг пусть остаются дома. Но книги – если ты их забыл или взял что попало, вот где будет катастрофа.

Всё в мире для взаимосвязанного человека взаимосвязано. И если сквозит в душе – а пробка, где она, пробка? украли, потеряли, истлела, не было никогда? – туда залетает что хочешь: мухи, обрывки чужих разговоров, банальщина дней и ночей, неживые цветы, разрисованный наспех уродец, горбатый, промокший, Пульса де-нура, запреты, заветы. И всё это крутится, булькает, варится, обдает запашком, обжигает, искрится, слезится, хохочет и хочет назваться жизнью. И ты вслед за ним повторяешь «жизнь» – живешь, умираешь и видишь морковку в конце тоннеля. И буквы – морковок без букв не бывает: по кругу направо – все 10 тысяч тобою отобранных книг. Ну что же, рождайся, читай.

Время путешествий – это время чтения. Самое интересное после любой поездки – не фотографии богом забытых достопримечательностей, не знакомство с никому не нужными людьми – прочитанные книги. Дома – 

А того, кто в дороге не читает и докучает соседям болтовней, выкинут посреди степи – и добирайся как знаешь. Архип Куинджи. Степь. Нива. 1875. Ярославский художественный музей

страница на ночь, не больше, а больше – зови бессонницу; утром – немножко – в ванной; днем – ни то ни се – в метро. Чтоб вволю начитаться, нужно заболеть (болезнь – тоже путешествие), для всех умереть или куда-то уехать.

Итак, никто не умирает, едем. Запомни первое: «лучше меньше да лучше» здесь не срабатывает – лучше больше. Пусть смеются, потом поймут. В жизни главное – выбор; и ты проклянешь ее, если его не будет. Прокатать и привезти домой половину книг нечитаными – не самое ужасное, а самое прекрасное в мире. Я лет 20 беру в поездки Сашу Соколова и всё оставляю его на потом, а оно никак не наступает. Но он с каждым разом светит все ярче, еще ослепительнее, жжет мне руки, я развожу от него костер, прикуриваю сигарету, при его свете читаю другие книги – это незаменимая в поездке вещь, как ножик, йод, спичечный коробок с солью.

По книге на два дня плюс еще сколько-то резервных – вот это я понимаю. Неделя – значит, 5; месяц – значит, 17; из чемодана выбрасываются другие вещи, берется чемодан побольше, берется рюкзак.

Конечно, есть маленькие хитрости. Самая простая – книги в дорогу отбираются поменьше, потоньше, в мягком переплете. Со шрифтом помельче – чтоб дольше читалось. «Азбука-классика», например. И дневник для записи книг – ты же ведешь его? Не забудь! С ним, только с ним, без чемодана ты предстанешь в свое время перед Богом. Это твоя отмазка – за все случаи жизни.

Чужие книги, как бы срочно их ни нужно было отдавать, остаются дома. Путешествие есть путешествие – свои законы; и то, что в обычной жизни с книгами делать нельзя, там разрешается. Из поездки книги возвращаются мятыми, грязными, с отошедшей обложкой и без листов, или вообще – забытые в чужих странах – не возвращаются. Чужие книги читаются дома – чистыми руками, горячим сердцем, без кофе и ковыряний в носу, – и тогда Беляев не скажет тебе, что ты не умеешь их читать.

Но даже если книга твоя – это не значит, что ее не жалко. Для таких, как мы с тобой – глазья горят, руки по локоть в крови, стекает на книгу, – придумали скотч: ламинируй, давай поработай с обложкой. По уголкам – не ломайтесь; по корешку, по периметру – спереди, сзади. Что-то осталось в середке – пусть будет, окошко – книжке, сюжету, героям тоже, бывает, нужно выглядывать в мир: посмотреть, подышать.

Да, о сюжете. Это штука необязательная. Не щади себя – на каждые три или, ладно, четыре художки (как ненавижу я эти «художка», «научка», «фотка», «симпотный», «в курсах») возьми хоть одну да научку – и мозги тебе скажут спасибо.

Собственно, вот она – самая страшная тайна чтения, и мы до нее наконец добрались. Большинство людей зря учились говорить – они используют этот дар не по назначению и все время порют всякий вздор. Большинство людей даром открыли глаза – они видят только мерзость, а потом рассказывают о ней всем подряд и тем, кто не хочет их слушать. Большинству людей лучше б и не рождаться: к чему, если цепь рождений для них – это цепь смертей, и что делать с жизнью, они абсолютно не знают: пришел, посидел, побубнил – а чего приходил?

Всех нас учили читать – для чего?

Чтение – это труд, друзья мои, работа. Отдых – сон, и только он. Когда же глаза открыты, руки, держащие книгу, приятно напряжены, а мозги требуют постоянной подзарядки – разве это время сна? Дьявол тебе пошепчет: из всего делай отдых – а ты не делай. Дьяволу нужно одно – чтоб ты ни о чем не подумал: ни об образах, что повторяются, ни о мыслях, упрятанных для тебя под текст, ни о полуфразах, закончить которые оставили тебе, – сонно плыви на волнах своих чувств и голой, как зад Арлекина, фабулы – дьявол сам обо всем позаботится. Он, пока ты отдыхаешь, арбайтен, арбайтен.

О чем еще ты хотел спросить меня, не дьявола? Что бывает с теми, кто забыл книги в дорогу? Они болтают с соседями, мешая читать остальным, и за это их обязательно как-то убьют и вышвырнут из автобуса, поезда посреди поля, степи: добирайся как знаешь.

Когда вы отправляетесь в путь большою толпою, брать ли книги на всех – на все 150 человек? Да, бери.

И последний вопрос: беруши или наушники, то есть «в» или «на»? Это не столь существенно, и, как бы ни разорялись спорщики, говоря, что наушники – это в конечном итоге война звука со звуком, хоть и на пользу слова; а беруши – дань смерти, ибо для сна; мы без того или другого в дорогу не тронемся: это наши доспехи.