Монолог у новогодней елки

И 100 лет назад семья собиралась вокруг елочки. Новогодняя открытка начала XX века

 Я помню все свои новогодние игрушки детства, помню, где какая должна была висеть и за какой елкиной лапой прятаться. Елка была живой, правда, состояла эта живость из нескольких жиденьких елочек, потому что найти одну, но приличную там, где мы жили (в Средней Азии), было практически невозможно – все елки были привозными, и пока они до нас доезжали, на них мало оставалось и веток, и иголок.  

Как только папа заканчивал преобразование нескольких уродиц в одну прелестницу, начинался ритуал вызволения коробок с новогодними игрушками с антресолей: папа вставал на стремянку и начинал обряд очищения первого этажа антресолей, мама внизу принимала чемоданы и шляпные коробки, а я начинала в них нещадно рыться, мечтая найти какое-нибудь старинное платье или шляпу, которую можно переделать «под меня». Больше всего я любила старинную дамскую обувь – какие-то немыслимой красоты цвета «синий перламутр» туфли-лодочки с вытянутыми носами и шелковыми бантами на них или лаковые бордовые из крокодиловой кожи с носами тупыми, будто резко обрубленными. А когда из чемоданов вынимались прежних времен и фасонов дамские сумки...  

Елочные игрушки бывают из войлока, ваты, папье-маше... Фото РИА Новости

Пока я рылась в прошлом, папа начинал разгружать второй этаж антресолей, постепенно полностью в него погружаясь. И вот наконец из глубины начинали появляться заветные коробки. Картинка на одной из них была из очень давней жизни: мальчики в  штанишках до икр и с бантами под воротничками нарядных блуз, девочки в чудесных платьицах и в невероятных капорочиках на милых головках с завитками и буклями… Да и Дед Мороз был в каком-то совсем уж диковинном наряде, совершенно не похожим на тот, в котором он приходил ко мне в детский сад и позже в школу.

К коробкам с игрушками приближаться запрещалось до полной их выгрузки и складирования вдоль стен. А потом – волшебство. Начиналось оно с самой старой, желтовато-выцветшей и местами порванной коробки, в которой хранились завернутые в газеты и переложенные ватой и кусочками поролона старинные игрушки: стеклянные замысловатые шары перемежались с дивной красоты бусами, фигурками дедов морозов, снегурок, детей в зимней одежде, пингвинов и моржей из папье-маше. Это загадочное слово и само по себе было очень красиво, а уж игрушки из этого самого «маше»! На свет появлялись шишки, лошадки, домики, звезды, гуси с бантами на шеях, ежики с яблоками на иголках – что-то из стекла, что-то из картона, покрытого фольгой. Колокольчики (они все звонили, издавая необыкновенной чистоты звуки), трубы, в которые можно было гудеть, а еще мальчик-буденовец на лошадке-качалке с саблей наголо. Очень нравились мне всякие дирижабли, парашюты, самолеты – тема неба была представлена целой серией, но больше всего – фигурки из стеклянных бусинок и трубочек, нанизанных на тонкую проволоку, – вот уж поистине красота! А в середине коробки лежала главная ценность – пика с красивым узором, которую водружали на верхушку елочки, и это поистине было действо.  

Содержимое старой коробки первым перекочевывало на елку. Дальше открывалась коробка явно поновее: Дед Мороз на картинке был немного другим, он вынимал из мешка подарки окружившей его детворе в зимней, тоже весьма необычной для советских детей одежде. В этой коробке в ячейках лежали матовые и блестящие шары и сосульки, часто в них были впадинки, в которых был размещен дополнительный рисунок. Встречались кексы, клоуны, свечки, домики... Всю эту красоту купили уже при мне. Эти игрушки назывались «гэдээровские», и ими тоже очень дорожили.   

Потом из очередной коробки доставался немалых размеров домик-светильник, на крыше которого крепилась (в трубе) елочка. Для нее были свои украшения в специальной коробочке-малютке. И игрушки тоже были малютками. Эту елочку я украшала сама. А когда включался фонарь внутри домика, елочка начинала крутиться. Вот это действительно было чудо!

В начале 80-х живая елка заменилась на искусственную, купленную «навсегда». Примерно в это же время подруга мамы уехала жить в ФРГ и иногда передавала для нас небольшие посылочки к праздникам. Так у нас появились рождественские венки (и на елку, и на стол), стеклянный кролик в яркой одежде и цилиндре, который смотрелся неким франтом на нашей елке, позже к нему присоединился Санта-Клаус, золотой мешочек (стеклянный) с подарками, подарочная (из стекла же) коробочка с бантиком. К концу 80-х годов игрушки присылались уже какие-то совсем диковинные – покрытые бархатом и парчой небьющиеся шары.

В феврале 1993 года родители едва успели улететь из полыхавшей горячей точки бывшего СССР. Елку и все новогодние ценности отдали в добрые, надеюсь, руки. Надеюсь, кому-то все это богатство еще служит.  

Когда мы впервые отмечали Новый год с мужем, елочка была куплена мизерная, если можно так сказать, но довольно стильная, опять-таки гэдээровская (видимо, из старых еще запасов, страны ГДР-то уже не существовало): это была металлическая елка-подсвечник с висюльками, которые начинали крутиться от зажженных свечей. Когда родился первый ребенок, была куплена настоящая американская красавица – высокая и статная искусственная елка, к ней подобран целый ворох небьющихся украшений (что очень удобно, когда в доме малыш и ошалевшая от диковинного дерева собака). Под елку встал полуметровый Санта-Клаус, который пел и кричал: «Хо-хо-хо! Мерри Кристмас эврибади!», танцевал и светил электросвечкой. Рядом с ним скромно приютилась красотка Снегурочка в белых одеждах, расшитых каменьями и мехами, в шапке-боярке и с муфтой на ленте. А еще под елочкой появился ансамбль из шести мишек в клетчатых жилеточках, поющих рождественские гимны.  

Сейчас елочные игрушки мы везем со всего мира. На нашей зимней красавице соседствуют герои любимых книг, балетов, опер, мюзиклов, фильмов, футбольных команд. Все они – безусловные воспоминания о путешествиях, о впечатлениях, об увлечениях: из Нью-Йорка приехало желтое такси и отель, в котором ночевал Холден Колфилд, из Парижа – игривая Эйфелева башня и д'Артаньян с мушкетерами, из Рима – Колизей и мотороллер, из Венеции – гондола, из Амстердама – домики и мельницы, из Финляндии – Муми Тролль и олени, из Германии – ведьмы на метлах, из Израиля – звезда Давида. Мы не были в Египте, но Египет изучали – стеклянные мумии фараонов тому подтверждение. Алиса и ее друзья прибыли на нашу елку прямиком из Оксфорда, а Черчилль – из своего родового поместья Бленхайм. Когда у нас родился сын – появился голубой шар «My first Christmas», когда должен был родиться второй – хрустальная соска. Когда дочь пошла в школу – игрушка с изображением первых букв алфавита, когда школу окончила – шапочка выпускника, когда будущий муж сделал ей предложение – парочка влюбленных под стеклянным куполом. А еще постепенно на наши елки возвращались игрушки из прошлого (спасибо антикварам и старьевщикам) – такие же, какие были и в моем, и в мамином, и в бабушкином детстве. И я постараюсь сохранить все это великолепие для следующих поколений и следующих Новых годов.