Молитвенное стояние на Угре

Таблички вдоль туристических троп рассказывают посетителям об истории урочища.

Битвы не на живот, а на смерть на землях древних финно-угорских племен у рек Жиздры и Угры кипели и до нашествия монголов, и до Крещения Руси, и до того, как Русь стала Русью. Немым свидетелем одной из них по сей день остается Чертово городище – загадочное урочище в государственном заповеднике Угра под Козельском в Калужской области.

Даже природа там отличается от знакомой среднерусской – в пещерах среди выходящих на поверхность скал песчаника светится ядовито-зеленый мох стихостега. Национальный парк «Угра» здесь появился недавно: в этом году он отмечает 20-летие. Но ощущение русской истории он дарит совершенно своеобразное. Ее фрагменты – давно растворившиеся в Руси племена, забытые боги и христианство, древность и современность – здесь вросли друг в друга, питая общую историю и идентичность, как корневая система – деревья. А странные истории о Чертовом городище и его окрестностях растут на них, как реликтовый папоротник-многоножка, облюбовавший урочище раньше всех.

В старину считали, что свое название городище получило после сватовства Черта к Любуше – дочери разбойника Кудеяра. Кудеяр наказал жениху выстроить каменный дворец и положил единственную ночь срока. Тот со своими собратьями принялся за дело, и управился бы до рассвета – но замуж за Черта Любуше не хотелось. Девушка изловила в курятнике петуха и зажгла лучину. Увидев свет, петух принялся голосить, а нечистая сила, испугавшись, что рассвет застигнет ее, разбежалась. С тех пор, гласит поверье, городище – Чертово, а речушка невдалеке от него называется Любуша.

Камни древнего городища действительно разбросаны в лесу как попало. Но виной тому вовсе не черти. Песчаник для железнодорожных насыпей был в больших количествах нужен советской власти, а сохранность стен древнего города ее беспокоила мало – поэтому в 1930-е годы леса под Калугой содрогались от динамитных взрывов, дробивших скалы. Но разработка камня продолжалась всего несколько лет, и городище, которое могло исчезнуть навсегда, оставили в покое. Этот эпизод своей истории оно сохранило: один из каменщиков не удержался от того, чтобы оставить свой автограф: «Дрозденко Д.М. Каменотес. Работал в 1932».

Языческая треба на лесном городище. Фото автора

Великая Отечественная тоже оставила след в заповеднике. В 1942 году, во время тяжелейших наступлений и поражений РККА, 49-я армия вырвала у вермахта,  вгрызшегося в берег Угры – той самой, с которой в 1480 году повернули назад войска Большой Орды, – клочок земли, который по названию соседней деревушки вошел в историю как Суковский плацдарм. Бои за него продолжались до 1943 года – как Ржевская битва. Но если трагедия Ржева в последние годы стала символом просчетов советского командования, то Суковка после войны просто тихо исчезла – хотя обозначается на картах и сейчас. Реконструированные оборонительные сооружения и памятник на плацдарме сейчас часть национального парка, но вспоминают о Суковке нечасто. Хотя и у нее нашелся свой певец: если перу Твардовского принадлежит «Я убит подо Ржевом», то бои на Угре описал в 50-е годы старший агроном Климовской МТС Юхновского района по фамилии Горелин:

Где снаряды чернеют повсюду

На земле у побитых берез,

В деревушке разрушенной 

Суковке

Возрождается снова колхоз.

Проводить надо борозду 

новую,

Уж никто не сорвет пахоты.

Плугом вырыли бомбу пудовую

И за хвост отшвырнули 

в кусты…

Рассказывая об истории Чертова городища, постоянно переключаешь внимание на относительно недавние для него события. Что такое для каменных стен 70 лет рядом с тысячей? Лесное урочище называют городищем не только из-за легенд о том, как появились под Калугой скалы песчаника. Укрепленное поселение на этом месте существовало уже в III–V веках н.э., и его история похожа на историю Суковки.

В XIX в. иеромонах Леонид (Кавелин), рассказывая о вере местных жителей в духов, описывал один из домов поселения: «Здание было занесено на большое пространство и выложено до половины окон; вокруг на значительном расстоянии лежат такие же большие камни, а часть их разбросана в одном направлении, по пути к зданию с поля. О древности этой постройки свидетельствуют вековые деревья, растущие внутри ее, и давно поросшие мхом стены». Большой камень с отверстием на городище крестьяне называли Чертовым колодцем, множество лунок еще в одном считали следами от пальцев черта, оставленными, когда тот в спешке строил дворец. Они были по-своему правы: такие камни археологи называют чашечными, и предполагается, что они имели культовое значение.

Исследователи городища обнаружили, что оно усыпано наконечниками стрел и копий – бой за город когда-то шел не на жизнь, а на смерть. Среди них попадались медные и серебряные монеты и украшения, но их было куда меньше – предприимчивые крестьяне не одну сотню лет искали на городище клады. И не только на городище: древнюю историю под Козельском и Калугой хранят могильные курганы. Некоторые из них давно срыты искателями сокровищ или распаханы, а некоторые – до сих пор возвышаются в лесах среди деревьев. «Стрелы наносили все больший урон оборонявшимся. Удалось отбить приступ у пролома на полуденной стене, сеча у ворот тоже затихла – два десятка неподвижных искромсанных тел осталось лежать на снегу. Но даже в ярком свете горящих бревен невозможно было различить, кто свой, а кто чужой. Да, в общем-то, живым уже было не до мертвых», – описывает последний бой укрепленного города калужский писатель Вадим Казаков, который водит сюда экскурсии. Послушать его рассказ о Чертовом городище в тот раз, когда здесь побывал автор статьи, собрался не один десяток человек – неоязычников. В урочище родноверов привело не только любопытство – они считают, что их далекие предки, павшие здесь в бою и оставшиеся непогребенными, заслуживают поминовения. На огромном валуне оставляют поминальную требу – хлеб, блины, варенье и мед.

Тысячу лет на Чертовом городище живым до мертвых и правда не было дела – но там такой порядок кажется совершенно естественным. Отвоеванную поселениями плодородную землю лес, дождавшись срока, забрал назад. Лесников в урочище тянет назвать лешими – настолько похож был на него невозмутимый лесничий, встретивший группу туристов на входе, а потом вернувшийся к изготовлению резных статуэток. Оказалась ли языческая треба по нраву теням предков, для леса совершенно не имеет значения – он замечательно чувствует себя в тишине и одиночестве.