Альпинистов боевой отряд

Мы стояли грудью за Кавказ... Фото РИА «Новости»

В горах альпинисты и горные туристы всегда поют песни. Это распространено среди молодежи, делающей первые шаги в горах. Но и в весьма уважаемых альпинистских коллективах, бывало, принято попеть на ночь, хоть бы и даже во время многодневного восхождения. И уж совсем святое – попеть (а то и поорать) песни после забойного восхождения или похода, будь то «тройка» (то есть восхождение третьей категории трудности) для третьеразрядников или «пятерка» для перворазрядников и кандидатов в мастера.

Почему? Да так сразу и не ответишь. Духовный настрой, что ли… Я бы сказал, что в бардовской песне существует «подраздел» жанра в виде песен о горах. Для широких кругов этот жанр представлен песнями Юрия Визбора и Владимира Высоцкого. Ну и, пожалуй, «Военную Баксанскую песню» многие знают. В сущности, во многом благодаря Визбору она обрела второе рождение.

Юрий Визбор, рыцарь авторской песни, – во многом создатель жанра песен о горах. Его интересовало становление таких песен, история возникновения «Военной Баксанской». Он в 60-е годы умудрился разыскать единственную оставшуюся в живых ее создательницу Любовь Коротаеву и записал слова. По слухам, ему пришлось достаточно долго искать, потому что тогда инструктор альпинизма лейтенант Люба Коротаева уже была рядовым преподавателем Университета дружбы народов, а поколение военных альпинистов в основном в горы ходить перестало. Визбор сделал интересную передачу на радио, рассказал о создании песни и сам исполнил ее под аккомпанемент гитары.

После того как ее на радио неоднократно спел сам Юрий Визбор, ее опять начали петь у костров и на туристских бивуаках.

А написана была она так. В 1943 году на Кавказе противостояние немецких и советских войск было в самом разгаре. Горные егеря дивизии «Эдельвейс» в Баксанском ущелье захватили перевалы Хотю-Тау, Чипер-Азау, вышли на южные склоны Эльбруса. Говорят, что Гитлер отдал приказ установить штандарт со свастикой на вершины Эльбруса, потому что его консультанты-мистики говорили, что Эльбрус доминирует и над европейской, и над азиатской частью России. И если свастика будет на Эльбрусе, то нацистский миропорядок установится над всей страной.

В ту пору немногочисленные отряды военных альпинистов и были сформированы. Иногда они действовали самостоятельно, иногда альпинистов придавали стрелковым частям. Надо было разведать путь и добыть сведения о расположении огневых точек, чтобы лишить горных егерей преимущества их позиции.

На склоны Донгуз-Оруна было отправлено стрелковое отделение, усиленное двумя инструкторами альпинизма – Любовью Коротаевой и Андреем Грязновым. Остальные бойцы с лейтенантом на хребет не пошли –  сложно и круто. А альпинисты поднялись на хребет между Малым Когутаем и Донуз-Оруном, откуда смогли оценить позиции немцев, оказавшихся под ними – метрах в двухстах внизу. Андрей Грязнов по альпинистским обычаям сложил на вершине тур из камней. Выполнив задание и зарисовав расположение противника, альпинисты в тур положили записку. Но записку о восхождении положили в рубашку от гранаты – вместо взрывателя. Потом спустились к своему отделению, которым командовал лейтенант Николай Персиянов, и вместе они вернулись на базу в отряд. Уже вечером, отогревшись, Андрей Грязнов напел на мотив популярного тогда танго «Пусть дни проходят» слова «Помнишь гранату и записку в ней…». Находящиеся рядом Любовь Коротаева и Николай Персиянов помогли оформить припев:

Помнишь, товарищ, 

белые снега,

Стройный лес Баксана, 

блиндажи врага.

Помнишь гранату и записку 

в ней

На скалистом гребне 

для грядущих дней.

Тут же Коротаева, Персиянинов и Грязнов создали первый куплет: «Там, где снег тропинки заметает,/ Где лавины грозные шумят,/ Эту песнь сложил и распевает/ Альпинистов боевой отряд./ Нам в боях родными стали горы/ Не страшны бураны и пурга./ Дан приказ, недолги были сборы/ На разведку в логово врага».

Немного позже родился второй куплет, о буднях горных стрелков, в который несколько строк добавил лейтенант Николай Моренец:

На костре в дыму 

трещали ветки,

В котелке дымился 

крепкий чай.

Ты пришел усталый 

из разведки,

Много пил и столько же 

молчал.

Синими замерзшими руками

Протирал вспотевший 

автомат,

Глубоко вздыхая временами,

Головой откинувшись назад.

Помнишь, товарищ, 

вой ночной пурги,

Помнишь, как кричали 

на реке враги,

Помнишь, как ответил 

ревом автомат,

Помнишь, как возвратились

мы с тобой в отряд.

Эта песня быстро была подхвачена среди того самого небольшого отряда военных альпинистов, которые и воевали на Кавказе. О-о-о, это были люди! Братья Андрей и Алексей Малениновы, Николай Гусак, Александр Гусев, Одноблюдов, Моренец, Кельс, Сулаквелидзе, Лубенец. Вместе с ними партизанили известные альпинисты-сваны Бекну и Габриэль Хергиани.

Именно им в 1944 году предстояло снимать с Эльбруса фашистские штандарты, установленные егерями дивизии «Эдельвейс». Неясно было, ult штандарты со свастикой – на одной вершине Эльбруса или на обеих. Николаю Гусаку было поручено сформировать отряд для снятия свастики с Эльбруса. В январе 1944 года это было сделано. Зимнее восхождение на Эльбрус – это и сейчас ого-го! А при тогдашнем снаряжении… К тому же идти пришлось, особенно вначале, обходя минные поля, поставленные горными егерями. Вот уж точно, «гвозди бы делать из этих людей». Николай Гусак сформировал две группы. На западной вершине ничего не нашли. С восточной вершины свастику сняли. После этого в песне появились слова:

Там, где день и ночь 

бушуют шквалы,

Где туманы, холод и пурга,

Мы закрыли грудью перевалы

И Эльбрус отняли у врага.

Уже после войны к песне в возрождающихся альплагерях уже другие добавили строки:

День придет, 

решительным ударом

В бой пойдет народ 

в последний раз,

И тогда мы скажем, 

что недаром

Мы стояли грудью за Кавказ...

Песня была популярна в альплагерях в конце 40-х и начале 50-х, когда возрождался альпинизм. Старший лейтенант Николай Персиянов погиб во время боевых действий апреле 1945-го, инструктор альпинизма Андрей Грязнов погиб во время спасательных работ на Тянь-Шане в 1949 году. А потом поколение военных альпинистов стало уходить из альпинизма – просто по возрасту. И песня стала забываться. В 60-х годах толком ее слов уже никто и не помнил. Вот тут-то Юрий Визбор и разыскал лейтенанта Любу Коротаеву. 

Мне повезло: ее я видел на вечере альпинистов где-то в середине 70-х. В ту пору мне еще не было и двадцати, и все люди, связанные с горами, мне казались небожителями. Организаторы таких вечеров частенько звали замечательных стариков – альпинистов, которые участвовали в обороне Кавказа и в снятии фашистских флагов с вершины Эльбруса. И я помню, как кто-то из них, глядя на нас, молодых, толпившихся у стендов, удивленно прокомментировал: «Гляди-ка, им интересно!» И нам действительно было интересно! Ведь это живая история!

В сущности, именно рассказы альпинистов старшего поколения и вдохновили Владимира Высоцкого на цикл песен о горах. Высоцкий попал в Приэльбрусье на съемки фильма «Вертикаль» в 1968 году. Актеры жили в альплагере в ущелье Адыл-су в Баксанской долине, недалеко от Эльбруса. Их обучали альпинистской технике опытные инструктора. От них Высоцкий и узнал, что капитан спецотряда дивизии «Эдельвейс» Хайнц Грот, командовавший установкой немецких штандартов на Эльбрусе, до войны был на Кавказе и совершил восхождение на Эльбрус. Это про него написано:  «А парень тот – он тоже здесь./ Среди стрелков из «Эдельвейс», –/ Их надо сбросить с перевала!»

Традиции нужны! Надо, чтобы люди ходили в горы и у костров на бивуаках звучали песни про горы, о смелых людях, которым по нраву преодолевать препятствия, дышать свежим ветром, восходить на вершины. Чтобы звучала и «Военная Баксанская песня». Песня хорошая, да и слова в ней народные…