Плачьте о нас, нам это нравится

Маленький Вентспилс притягивает писателей со всего света.

Если бы вдруг Вентспилса не существовало, его определенно стоило бы придумать. Находящийся в трех часах езды от латвийской столицы, этот маленький, на 40 тыс. жителей, портовый городок кажется скорее декорациями сказочной ленты, нежели реальным населенным пунктом.

В центре Старого города, где расположился Международный дом писателей и переводчиков, – узкие, мощенные булыжником улицы, робкий свет за занавесками первых этажей жилых строений, редкий лай, почти как в деревне, сторожевых псов. Спуститься вниз – пройдешь городской рынок, где фермеры выставляют свежее мясо, молочную продукцию, фрукты и овощи. Еще ниже – современный, с высокими стеклянными стенами, паромный порт и, если повезет, пришвартованный круизно-грузовой гигант, следующий в шведский Нюнесхамн.

Приезд в Вентспилс – не обычный туризм, как по экстравагантности выбора, так и срокам пребывания – в моем случае месяц. И если в обычной туристической поездке по известным маршрутам есть список достопримечательностей, не увидев которые мало кто уезжает, то, собственно, что делать здесь?

В этом вопросе, как это ни удивительно, заключен и ответ, для чего в Вентспилс вот уже с десяток лет приезжают литераторы и переводчики со всего мира. Всех их манит сюда по-своему уникальная возможность оторваться, отгородиться от привычного сумбура текущей жизни и, наконец, уединиться. В уже упомянутом Доме литераторов тебе предоставляются студия, небольшая стипендия и, самое главное, свободное время. Никто по большому счету не спрашивает, заканчиваешь ли ты начатое, начинаешь ли новое или вовсе ничего толком не делаешь – разве что, укутавшись в плед, сидишь у камина и потягиваешь напиток по вкусу.

Есть в доме и небольшой зал для торжественных мероприятий – высокий потолок с избыточной люстрой, обложенная белой плиткой дровяная печь, фортепиано. За еще одной дверью – со вкусом обставленная библиотека, многие ее томики подписаны побывавшими здесь авторами, а два стеллажа и вовсе отданы книгам, полностью или частично написанным в этих самых студиях.

И вот сидишь ты целый день в своей комнате с видом на ратушную площадь, прерываясь разве что на прием пищи или кофе. Потом, когда голова кажется то ли наполненным гелием шариком, то ли чем-то еще, ты решительно собираешься, чтобы развеяться, спускаешься к набережной, возвращаешься к жилым кварталам и так бродишь некоторое время по безлюдным улицам, чтобы вдруг понять: голова прояснилась, можно возвращаться домой. Уникальная ситуация для жителя всякого мегаполиса, где на едва ли не любое действие надо потратить по нескольку часов, а когда окажешься-таки дома, единственным твоим желанием будет поскорее лечь спать. А здесь – оторванный от текучки жизни, ты постепенно будто бы отдаляешься и от всего ненужного: телефон неизбежно умолкает, приехать куда угодно для решения любой проблемы ты не можешь, а взамен начинаешь пристальнее присматриваться к самому себе. По прошествии пары недель в Вентспилсе ты как-то вдруг осознаешь себя оторванным не только от своей обычной жизни и круга общения, но и по-новому отрешенным от того настоящего ли, напускного ли, что когда-то имело значение.

Время здесь остановилось, как будто в сказке. Фото автора

Каждое воскресное утро я просыпаюсь от звуков колоколов лютеранской кирхи – возможно, самого высокого строения в городе. В один из дней не выдерживаю и, приподнявшись на локте, выглядываю в окно – не по-вентспилски много людей стекаются к дверям храма. Быстро собравшись, я тоже устремляюсь туда. Внутри становлюсь свидетелем долгой службы, коллективной молитвы нараспев – где-то под высокими сводами разливаются ангельские голоса невидимого отсюда хора. Аккомпанируют им, само собой, звуки органа. После вдохновенной речи священника, из которой я не понял ни слова, все вокруг падают на колени – между рядами деревянных скамеек и столиков. Не задумываясь, следую их примеру. Незаметно присматриваюсь к окружающим – бабушка справа от меня сложила руки и шепчет молитвы, несколько подростков на ряд впереди опустили головы. Длится все это довольно долго – так, что колени начинают болеть от соприкосновения с деревянными досками пола. Постепенно атмосфера места начинает действовать на меня, и я тоже молюсь – всему и всем, кто может это услышать, – о здоровье и благополучии близких, об успехе затеянного здесь предприятия, обо всем, что кажется хоть сколько-нибудь важным.

Вентспилс – город на берегу Балтийского моря, и, конечно, стоило посетить безлюдный и холодный в это время года пляж. Там, стоя на подернутых слоем льда и снега песке и гальке, я смотрел за тем, как обжигающе-холодные волны бьются в замерзший, так что не подойти вплотную, берег. Чайки, что-то крича о своем, летали вокруг, рассекая словно бы заостренными крыльями воздух.

И казалось, что можно простоять, да и вообще прожить здесь, в обстановке остановившего, а вернее, отсутствующего времени, «хоть четверть века» – все будет так же.

Одним вечером мне показалось, что, зайдя в кафе, я встретил самого себя – заброшенного в другое тело и проживающего другую судьбу вентспилского жителя. То был молодой мужчина, сидевший с бокалом пива, а у ног его разместилась огромная собака – кажется, это был дог, а может быть, и бульдог.

Уходя, я попросил разрешения погладить пса и, получив одобрение, стал играть с собакой.

– Она, наверное, живет во дворе? – спросил я, пока она подавала мне лапу.

– Мы живем в квартире, – ответил хозяин собаки с улыбкой и, коротко обмакнув губы в стакан с пенным, добавил: – Раньше я думал, что куплю дом и потом уже заведу... А потом понял, что дом не куплю…

Отсутствие языкового барьера, к слову, еще один плюс поездок по странам Балтии.

Я прожил в Вентспилсе месяц, а как будто год или два. Последняя прогулка по уже по-весеннему солнечному городу, как водится, в сторону автовокзала. Хотел бы я остаться здесь навсегда? Навряд ли, но приезжать регулярно, словно на дачу, – очень.

Администраторы Дома писателей и переводчиков сказали, что чаще всего сюда возвращаются.

– Плачьте о нас, нам это нравится, – на прощальной вечеринке обронил кто-то из них.

Ну вот, если не плачем в голос, то уж точно смахиваем скупую слезу. В надежде, что до скорой встречи.  

Вентспилс (Латвия)–Москва