Тайный хозяин жизни

Болезни – это когда тело говорит: «Ну всё, хватит, достало». Фото с сайта www.mos.ru

Тело помнит всё. Мы носим в своих телах информацию, от которой вскипел бы мозг. Но тело бережно защищает наши извилины от вскипания. Оно надежно хранит разные тайны в своих глубинах. Помнит и о той боли, что пришлось пережить. И об ощущении полета. О нашем первом в жизни крике. И первом смехе. Об ужасе и счастье рождения. О победах и несправедливостях. И даже о том, что было еще до нас. О нерассказанных семейных тайнах. О бабушках и дедушках, вплоть до седьмого колена. О нашей истории (гораздо честнее, чем все исторические учебники и источники, вместе взятые). Обо всем, что удалось забыть и не довелось помнить.

…В автобус радостно влилась целая компания старушек. Обычно старушки не ездят компаниями. Они передвигаются по городу поодиночке, с тяжелыми сумками и часто такими же тяжелыми выражениями на лицах. А эти светились, бойко обсуждая что-то между собой. Кто они? Подруги детства? Одноклассницы, встретившиеся через полвека окончания школы? И что за разговор так страстно их теперь объединяет? Я прислушалась. Оказалось, столь увлеченно они говорят о своих медицинских обследованиях. Об УЗИ, МРТ и прочих ФГС. О том, что было платно и почем, а что удалось бесплатно. О лекарствах, что подешевле да поэффективней. Об очередях в поликлинику и талонах. О медицинских центрах. О врачах. И о диагнозах. Кажется, о самом любопытном в их жизни сегодня.

Миллионы старушек разговаривают о своих болячках особенно охотно. Да и не старушек тоже. Болезни превратились сегодня в важный смысл. И не случайно. Наш личный диагноз – это нечто гораздо большее, чем кажется на первый взгляд. С помощью хворей современный человек выражает что-то крайне, экзистенциально, важное о себе и о мире. Как бы ни казалось, что это обычные заболевания, что организм просто дал сбой и стоит что-то починить, подмазать, проглотить курс спасительных таблеток, и оно снова пойдет как по маслу. Амбулаторные карты только толстеют, истории болезни пополняют архивы. И свидетельствуют о нашем обществе точнее и глубже, чем все наши гифки и анекдоты в Facebook, фотки в Instagram, платежные квитанции, чеки – вся эта летопись сегодняшнего дня. Наша душа – в нашем симптоме, говорил Альфред Адлер, один из первых учеников Фрейда. А Ницше писал, что в теле мудрости больше, чем в самой глубокой философии. Но мы до сих пор об этом, кажется, даже не догадываемся.

В общем, тело – это нечто иное, чем мы обычно о нем подозреваем. Оно говорит о том, о чем предпочитают молчать. А болезни – зашифрованный язык, загадочные пиктограммы, рассказывающие скрытую правду о нас самих, о наших семьях, об обществе. В частности, они свидетельствуют и о пережитых войнах.

В ХХ веке медики и психологи стали свидетелями странного феномена – так называемой травматизации ветром пушечных ядер. В годовщину ужасных битв и страшных исторических событий разные люди начинают болеть вполне конкретными и, казалось бы, странными заболеваниями. У правнука солдата, умершего от ранения в живот, случается прободная язва. Потомки жертв массового отравления горчичным газом на Ипре не могут справиться с приступами удушья, вполне похожего на бронхиальную астму. А внуки узников концлагерей начинают испытывать жуткую тревогу и кошмары.

Мы часто говорим о том, что Великая Отечественная война коснулась каждой российской семьи. Но мы не задумываемся, какую память об этом реально несем внутри себя. А еще память о лагерях, о страхе ареста, о голоде. Обо всем, чего нет в нашем непосредственном опыте, но что когда-то переживали наши предки и что скрижалями запечатлено в наших телах.

Впрочем, тело хранит память необязательно лишь о чем-то ужасном – оно таит секреты о невысказанном вообще. И проявляются эти наши тайные знания, конечно, не только в болезнях, но и в том, как и что мы чувствуем. И как не чувствуем – тоже. Как двигаемся. И как замираем. Как молчим. И как танцуем.

О такой памяти тела, в частности, интересно рассказывает в своих лекциях фольклорист и антрополог Светлана Адоньева. Она изучает жизнь советских крестьян. Как в советское время постепенно утрачивался крестьянский образ жизни, как сходили на нет ритуалы, исчезал быт. Как с годами менялись фотографии людей – горбились спины, тускнели глаза. И в то же время Светлана Адоньева говорит о том, как многое неосознанно сохранялось в телесной памяти их потомков – в позах, в движениях, в привычках. Передавалось из поколения в поколение. Вот и сейчас мы телесно воспроизводим нечто, чего не замечаем. Фрагменты ушедшей, неизвестной нам во многом жизни. И при этом порой и не подозреваем, что носим в себе бабушкины и дедушкины уловки да привычки. Например, есть в нашей стране распространенная привычка особым образом пользоваться общественным туалетом – взбираясь ногами на стульчак, а не садясь на него. Поскольку деревенский нужник у наших предков был устроен именно таким образом.

Мы порой не подозреваем, что носим в себе бабушкины и дедушкины уловки да привычки. Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

Психологи назвали это трансгенерационной передачей. Когда многое ребенком неосознанно ухватывается именно на уровне языка тела. Родители могут говорить своим детям правильные вещи и сами стараться придерживаться той же правильности. Но ребенок вдруг начинает грызть ногти, как бабушка, или, подрастая, пускаться во все тяжкие, как дедушка. Хотя об этом дедушке все старались умалчивать. Телесная память – о том, о чем мы не догадываемся или стараемся забыть. И поэтому ее мнемонические коды оказываются сильнее нас самих.

И кто знает, не является ли современное увлечение диетами данью нашим предкам, умиравшим от голода и выживавшим, несмотря на голод. И вся современная эпидемия пищевых зависимостей – анорексии, булимии – не часть ли той же телесно-исторической памяти? И тяга к гастрономическим изыскам, сыроедение, веганство – эта нынешняя зацикленность на еде – не оттуда ли?

В общем, тело постоянно призывает нас к себе. И обогащает нас загадочными связями с миром. И мы подчиняемся. Служим ему. Сдаемся ему. Причем самыми разными способами. Бани, солярии, массажи и прочие спа. Тренажерка, бассейн. И, конечно, анализы, обследования, врачи… Болезни – это когда тело говорит: «Ну, всё хватит, достало». Когда все его предыдущие сигналы оказывались неуслышанными. В наших диагнозах может быть зашифрован голос предков, зов нереализованного призвания, отзвук отвергнутых и непринятых чувств, что-то еще неведомое – у кого как.

В русском языке есть один удивительный суффикс – тель. Мне кажется, что он как раз от слова «тело». Восхитительно, возмутительно, сравнительно, офигительно. Только тогда мы и живем по-настоящему, когда нечто происходит в нас на уровне живота. Только с этим «тель» оно и становится подлинным опытом. Родитель, целитель, свидетель, предатель, создатель. Мы говорим и не замечаем, как повторяем и повторяем «тель» да «тель». Как молитву. Как частицы драгоценного телесного опыта, запечатленного глубоко внутри.

Что-то может быть прожито, только если оно становится телесным переживанием. Сколько ни включай мозги, только их всегда будет недостаточно. То, что отказывается признать психика, всегда расскажет тело. «Запах моих подмышек ароматнее всякой молитвы», – писал Уолт Уитмен. Пусть нам сегодня и не особенно хочется слышать этот странно волнующий аромат.