Питерская площадь, с которой никто не мог справиться

Единственное здание на Сенной площади, которое можно условно совместить с понятием державности, бывшая гауптвахта. Фото Александра Разумова

«Страшная месть Обамы» – так назвали петербуржцы в Интернете подборку из двух фотографий. На одной павильончик под названием «Шашлык-машлык» с красочным плакатом о том, что вход в него категорически запрещен американскому президенту. На другой – напоминающая последствия бомбежки картина сноса ларьков на Сенной площади, которую хотят облагородить городские власти, чтобы не портила державный облик Северной Пальмиры. Мнения народа разделились. Одни рады спасению державного облика. Другие сокрушаются, что люди потеряли рабочие места, а при выходе из метро не купить булочку, лимонад или горячую лепешку. Третьи машут рукой: это же Сенная, с ней ничего не сделать, цари пытались – ничего не вышло. Советские отцы города пытались – не вышло. И у этих не выйдет.

На самом деле на знаменитой площади сохранилось лишь одно здание, которое условно можно совместить с понятием державности, это построенное в 1818–1819 годах здание гауптвахты, где даже довелось пару дней побыть под арестом Федору Достоевскому. Потом там разместили санитарный контроль для продуктов, в изобилии привозимых в «брюхо Петербурга» – самый дешевый и большой рынок города. Потом тут торговали парфюмерией, после 1917 года опять разместили санитарную лабораторию. Потом был автовокзал, затем террариум питерского зоопарка. Террариум после пожара переехал, а сюда после ремонта заселился офис городского турбюро.

Рынок же (не путать со снесенными ларьками) существует, хотя его за три века тоже сносили не раз, а также он горел. Сюда небогатые петербуржцы ездят за овощами и фруктами, которые можно купить совсем дешево, если истекает время хранения. Здесь в одном из зданий была и вообще полуподпольная торговля консервами и йогуртами с закончившейся годностью, это дело справедливо прикрыли в заботе о здоровье горожан. Было недовольство, но по сравнению с холерным бунтом, случившемся при Николае Первом, пустяки. А вот торговлю с площади убирают далеко не в первый раз, и мало-мальского успеха довелось добиться только Советам, и то в историческом масштабе, в сущности, ненадолго.

В советское время Сенную переименовали в площадь Мира. Но в отличие от многих улиц и площадей, старые названия которых почти забыли и выжившие в XX веке местные, любой «понаехавший» быстро узнавал, что это все равно Сенная. Писательница Нина Катерли видела там нечто вроде Бермудского треугольника: «Этот треугольник расположен в центре города, а именно на Сенной площади под названием площадь Мира. Вершина его приходится как раз на специализированный рыбный магазин «Океан», где каждое утро толкутся доверчивые любители селедки, не ведающие, где они стоят. Другие углы такие: здание станции метро, воздвигнутое на месте упраздненной с лица земли церкви Успения Пресвятой Богородицы – раз, и автобусный вокзал – два. Там еще летом (наверное, помните?) у Барсукова будто бы пропала вся получка до последнего рубля. Но только по наивности можно предположить вот это, первое попавшееся, что деньги были пропиты либо украдены» (сборник «Сенная площадь», «Треугольник Барсукова»).

Тут нужно пояснить. Про автовокзал-гауптвахту уже сказано выше. А в историческом доме Денежкина (его мы, наверно, тоже не относим к державности, ибо тогда пришлось бы туда отнести и другие известные строения Сенной, где задешево селилась не самая высоконравственная публика, хорошо описанная Достоевским и Всеволодом Крестовским) был этот «Океан». Сейчас многие почему-то считают, что там каждый день можно было купить разнообразную рыбу. На самом деле было иначе – процитируем еще Нину Катерли: «В середине декабря Наталья Ивановна Копейкина случайно узнала, что в субботу в магазине «Океан» с утра будут давать баночную селедку. Новый год был уже вот-вот, и поэтому Наталья Ивановна с Дусей Семеновой и Тоней Бодровой за час до открытия отправились занимать очередь... Селедку действительно отпускали, очередь шла быстро, так что к десяти часам все трое, довольные, стояли с банками на трамвайной остановке напротив метро «Площадь Мира». Погода была ясная, светило солнце. Трамваи не шли, на остановке собралась огромная толпа, говорили: кто-то должен проехать из аэропорта, не то король, не то кто из наших, и движение перекрыто. Минут через десять появилась милицейская машина, принялась кричать в мегафон, загнала всех на тротуар, давка началась невероятная». Для непитерских стоит пояснить: с Сенной берет начало Московский проспект, по которому из аэропорта движутся официальные делегации. Та самая дорога, по которой везли когда-то то самое сено и провизию для города.

…Эпохи здесь сбиваются в кучу. Генпланы по облагораживанию (их было штук пять при царском самодержавии и, наверное, не меньше потом). Трущобы и коммуналки. Карманники и скупщики краденого. «Золото, серебро, часы» – прямо у входа в метро все 90-е и нулевые такие таблички висели на груди у выстроившихся в ряд мужчин в кожаных куртках (потом на табличках добавилось слово «телефоны»). Такому мужчине наша семья продала свои ваучеры срочно понадобились хоть какие-то деньги – и до сих пор, вопреки уверениям некоторых экономистов, считает эту коммерческую операцию более здравой и разумной, чем действия многих сограждан, уверовавших в «две «Волги».

Очередную попытку облагородить Сенную площадь власти начали со сноса ларьков. Фото с сайта www.cpeigi.ru

А еще именно тут когда-то появилась круглосуточная торговля съестным, спиртным, табачным – с ящиков, с расстеленных газет. Конечно, хорошо, что того бардака больше нет, но тогда… Спешишь с редакционного дежурства (еще и с малым сонным дитем – такая была жизнь) нырнуть в метро, дома шаром покати, и слышишь голоса бабушек-старушек: «Куры жареные горячие! Горячие жареные куры!» Есть деньги – ее покупаешь, жареную, горячую. Почти нет – сникерс у тех же бабушек. Вредно, антисанитария, но есть хочется. А если еще успеваешь заскочить на чьи-то именины – именно у них купишь жуткий контрафакт под названием «ликер Амаретто». Бабушки с Сенной хитрые были. Знакомая привезла в город мужа-американца, не говорившего по-русски. После того, как у него пару раз за пачку скверных сигарет старушки пытались затребовать 20 долларов, он попросил жену обучить его русской фразе «Я иностранец, но не идиот». Помогло.

Площадь «облагораживали» к 300-летию Питера (тоже снесли ларьки). Поставили возмутившую всех стеклянную «Башню мира», которая постояла и треснула в жарком 2010 году, ее демонтировали. Новые павильоны по сравнению с антуражем Сенной всех прошлых времен, пожалуй, выглядели даже чопорно и сусально – домики-пряники этакие. Кому-то не нравилась пошлость и китч по сравнению с вечной суровой правдой Сенной площади. Кого-то бесил новый южный колорит вместо идиллических представлений о благообразных дореволюционных купцах и крестьянах (хотя как быть с типажами оборванных Раскольниковых и пьяных Мармеладовых?) или пустынной аскетики прилавков магазина «Океан». Кто-то шутит, что для воссоздания исторической атмосферы не мешает тогда и вернуть аттракцион, описанный Некрасовым: «Вчерашний день, часу в шестом – зашел я на Сенную. Там били женщину кнутом, крестьянку молодую» – да-да, здесь не только торговали, воровали и пропивали последнюю рубаху, но и вершилось тогдашнее правосудие. Кто-то злорадствует над гордым патриотизмом хозяина заведения «Шашлык-машлык».

Сенная ужасна, опасна, маргинальна, пятно на «мундире» города. Но справиться с ней? Не знаю, не знаю, многие пытались...